– Может, ты ему мало предложил?
– Просто, говорит, не по его части.
– Кстати, проклятия он не насылает?
– Сказал, этим занимаются колдуны и маги, а не психологи.
– Как же к нему подкатиться?
– Есть у меня одна мыслишка, – заявил Саша. – В кабинете Фокина, на стене, в дорогой раме, висит старая фотография. На ней – прекрасная женщина. Вот я и подумал: вдруг это Анна Ивлева?
– Думаю, действовать все же лучше через Степана Фокина. Анастасия обещала пригласить его к себе.
– А ты тоже приглашен?
– Я напросился. Завтра суббота. Она обещала позвонить мне с утра и сказать, согласился ли Фокин приехать.
– А если твоя жена подойдет к телефону, когда Шорохова позвонит? Если попросит тебя нежным голоском?
– Она позвонит мне на мобильный, – с гордостью ответствовал Стас. – А моя жена к моему мобильному не имеет никакого отношения.
– Хитер, – усмехнулась Вероника Матвеевна.
Суббота для Стаса началась со звонка. Но звонила отнюдь не Анастасия – на проводе был Пучков.
– Я оставил для тебя в агентстве видеокассету. Вскрылись новые факты в деле об исчезновении Павла Локтева.
– Чекмарев? – проворчал заспанный Стас.
– Н-да. Мы с тобой вскрыли забытое дело.
– Там что-то серьезное?
– Сам посмотришь, – буркнул Пучков. – Поезжай прямо сейчас. Вероника на месте, так что на кофе и бутерброды можешь смело рассчитывать.
– Ты не в курсе, как там Фадеев?
– Все еще без сознания.
– Ладно, информацию принял, начинаю действовать.
– Кстати, у нас новое дело, но я тебя трогать пока не буду.
– Спасибо.
Стас положил трубку, потянулся и, взбодрившись, быстро застелил постель. Нелюбимая, но неизбежная процедура. Если он не застелит постель, Вика и пальцем не шевельнет. И, возвратившись домой после утомительного дня, он найдет все в том же виде, в каком и оставил. Вика в последнее время вообще игнорировала его комнату. Она и ночью сюда не заглядывала. «Наверное, у нее кто-то есть, – подумал Стас. – Может быть, теперь она по-настоящему влюбилась? И мы тогда тихо-мирно разбежимся». Это была голубая мечта Стаса – застукать Вику с любовником. Мечта сулила свободу без скандалов, свободу без чувства вины.
Он позвонил Веронике Матвеевне из машины, и она к его приезду сварила крепкий кофе и выложила из пакетов на тарелку свежие рогалики с джемом.
– Зачем ты женился, Стас? – спросила она, похлопывая его по плечу. – Нужна тебе такая вертихвостка, которая не готовит тебе завтрак?
– Это она так мстит мне за то, что я не прихожу домой на ужин, – пробормотал Стас с набитым ртом. – Мы с Викой стоим друг друга.
– Если ты считаешь, что задача в браке – добиться равновесия, то ты ошибаешься.
– А в чем задача?
– Брак – это иллюзия обладания. Обладания тем, что тебе безумно нравится. Тем, что ты хочешь иметь в своем полном распоряжении.
– Иллюзия?
– Она успокаивает. На какое-то время.
Стас косо взглянул на почтенную даму и спросил:
– А где кассета?
– У тебя в кабинете, на столе.
– Пойду смотреть.
– Иди. Только звук сделай тише. Там кто-то здорово орет. Шеф с утра меня уже взбудоражил.
Рогалики в желудке Стаса лежали булыжниками – ему было очень не по себе. Видимо, Вове Чекмареву задали жару по полной программе. Когда загорелся экран, он сразу увидел Вовино лицо, взятое крупным планом: глаза – расширены, а голос переламывался с октавы на октаву. «Что они с ним делают, засранцы?» Съемка велась так, что ни антуража, ни собеседников Чекмарева видно не было. В кадр попадал только он сам. Вернее, его лицо и небольшой кусочек тела – судя по всему, Чекмарев был без рубахи. Может быть, его вытащили прямо из постели. А может, просто раздели. Стас не хотел углубляться в размышления по этому поводу. Чекмарева допрашивали по его наводке, так что терзания были неуместны. У задающего вопросы был баритон с ленцой. Пять минут просмотра кассеты – и от утренней вялости Стаса не осталось и следа. Чекмарев, оказывается, видел труп Павла Локтева. Парень загнулся от передозировки наркотиков.
– Квартиру снимал какой-то чех, я не знаю, как его звали, – тараторил Чекмарев. – Он уже давно слинял на родину.
– Можете показать квартиру?
– Могу… Да, могу, конечно. Покажу. Но там давно уже все в ажуре. Квартиру кто-то сдавал, я же говорю.
– Кто посещал квартиру, кроме вас и Локтева?
– Да все, кому не лень. Кому надо было ширнуться.
– Хозяин продавал наркотики?
– Иногда. – Чекмарев облизал пересохшие губы и повторил: – Иногда продавал.
– И позволял гостям оставаться у него?
– Ему нравились мальчики.
– А… Так это был клуб свиданий?
– Это был проходной двор. Когда… когда пришел отец Локтева, все были в отключке. Кроме меня. Я не знал, как он попал в комнату, как открыл дверь. Он просто появился, и все. Сначала он тормошил Пашку, потом начал трясти меня за грудки.
– Почему тебя?
– Потому что я один еще что-то соображал.
– И что же он сделал?
– Он заставил меня помочь ему дотащить Пашку до машины.
– И ты безропотно подчинился?
– У него глаза такие были… темные, страшные. И сам он был похож на сатану. Мне не нравятся люди черной масти. Я испугался. Я испугался, что Пашка мертв, что с нас спросят за него. Надо было бежать. Я никогда больше не был на той квартире.
– Почему отец Локтева спрятал тело сына? А? Говори!
Чекмарев тихонько взвизгнул, и по лицу его из-под челки сбежали две крупные капли пота.
– Он боялся за свою жену, за Пашкину мать. Все бормотал: «Пусть она думает, что Паша когда-нибудь найдется».
– Как отец Локтева обнаружил ваш притон?
– Я не знаю!
Стас поскреб в затылке. Дальше запись оказалась практически бессодержательной. Там были крики, визг и бесконечные «я не знаю, отпустите меня!». Поглядев на дверь, Стас уменьшил звук до минимума. Не стоит действительно травмировать Веронику Матвеевну. Просмотрев кассету до конца, Стас начал прикидывать, каким образом организовать новую встречу с Чекмаревым. Не надо быть гением, чтобы догадаться, как Вова встретит его после пережитого. Наверное, самому ехать бессмысленно. Надо попросить Пучкова, чтобы тот одолжил ему Сашу Таганова на часок-другой. Он решил не откладывать дела в долгий
