направлении.
«Сегодня больше никуда не поеду, – думал он. – Надо отдохнуть и как следует выспаться». Завтрашний визит к Анастасии будоражил его воображение. Ему страстно хотелось перешагнуть порог ее квартиры, почувствовать атмосферу, посмотреть, какие вещи ее окружают. Интересно, что висит у нее на стенах – фотографии, постеры, картины? Наверное, карандашные рисунки с художественных выставок или маленькие акварели. В большой комнате должен стоять стол у окна, а на нем – большая кремовая салфетка, связанная крючком. «Надо же, – усмехнулся про себя Стас. – Я совершенно обалдел в последние дни. Идеализирую почти незнакомую женщину. Возможно, центральное место в ее комнате занимает тумбочка, на которой в траурных рамках собраны портреты всех мужчин, погибших по вине пресловутого фамильного проклятия, – начиная с графа Пустова и заканчивая вылетевшим с балкона Самсоновым. А рядом с ними день и ночь горят короткие черные свечи».
В квартире Анастасии у окна действительно стоял большой круглый стол с вязанной крючком салфеткой. Только она была не кремовой, а белоснежной. В центре салфетки находилась маленькая керамическая вазочка, похожая на те, какие Стас в свое время покупал в Прибалтике для всех знакомых женщин.
Стас протянул Анастасии огромную коробку конфет, банку дорогого растворимого кофе и упаковку пончиков с кремом. Он не решился купить цветы, потому что это все же было не свидание. Хотя ему очень хотелось подарить этой женщине что-нибудь изысканное. Анастасия выглядела сегодня особенно хрупкой. Раньше Стас видел ее только в теплой осенней одежде – в свитере, в куртке или плаще. А здесь, дома, она надела узкие брючки и простенькую шелковую кофточку, подходящую по цвету к ее серо-голубым глазам; волосы, аккуратно собранные на затылке, подчеркивали классические черты лица. А Стас был в темно-серых брюках и английском пуловере и даже повязал неброский галстук. Естественно, он старался не ради Фокина.
– Садитесь на диван, там удобнее всего, – сказала Настя. – Хотите кофе?
– Нет, потом. Когда появится гость. – Стас невольно подчеркнул, что приехал по делу. – А у вас тут уютно. И очень много воздуха.
– Я не люблю тесноты, – призналась Настя. – Поэтому у меня все светлое – стены, мебель, шторы. Так легче дышится.
– Значит, у вас нельзя курить.
– Да нет, можно. Только давайте на кухне. Откроем форточку. Я тоже покурю с вами.
В кухне они начали суетливо подавать друг другу сигареты, спички, зажигалки, пепельницу. В конце концов все-таки успокоились и, рассмеявшись, сделали по первой затяжке.
– Мне кажется, я впервые вижу, как вы улыбаетесь, – сказал Стас, и Настя тут же поникла.
– У меня не так много поводов для радости. Особенно теперь, когда жизнь Руслана в опасности.
– Он по-прежнему не приходит в себя?
– Да, врачи ничего не обещают, и это ужасно. Когда я думаю о нем, мне хочется рыдать от отчаяния. Понимаете, он не воспринял всерьез моих предупреждений.
– Ну, как это не воспринял? Он ведь нанял нас.
– Это был просто широкий жест. Ради меня. Он вбил себе в голову, что у меня есть невидимый враг, который пытается сжить меня со свету. И который «работает» под фамильное проклятие.
– Вашим бабушкам и в самом деле следовало бы поменьше болтать о семейных тайнах.
– Вы что, тоже считаете, что подобное возможно?! – воскликнула Настя. – Что можно убивать людей просто так? Нет, ну ладно бы я совершила в своей жизни какой-то ужасный поступок. Я бы тогда знала о нем. И знала соответственно своего врага. Ведь нельзя же просто, из-за ничего, ненавидеть человека до такой степени, чтобы ради этой ненависти начать убивать?
– Не хочется вас разочаровывать, но мой опыт подсказывает: бытовая ненависть – вполне реальный повод для убийства. В прошлом году один человек поручил нам разыскать убийцу матери. Безобидная старушка скончалась от страшного удара по голове. И знаете, кто ее убил? Соседка по квартире. И знаете, за что? За то, что та вытащила из морозилки принадлежавший соседке пакет пельменей и забыла убрать на место. Пельмени раскисли, и их пришлось выбросить. Соседка затаила обиду столь страшную и так долго крутила ее в себе, что в какой-то момент все выплеснулось наружу. А вы говорите, у вас нет врагов. Вы не можете этого знать, Анастасия.
– Но что мне делать?
– Ничего, – пожал плечами Стас. – Мы уже делаем все, что нужно. Мы работаем, ищем. Так что перестаньте волноваться и ждите результатов. Я уверен, что результаты будут.
– В самом деле? – Настя остро взглянула на него. – А вы можете мне по секрету сказать, что думаете лично вы?
– Я думаю, в конце пути нас ждет знакомство с конкретным человеком.
– Вы это серьезно? – ахнула Настя.
– Не торопитесь радоваться. Я же сказал – это только личное мнение.
– Но если вы правы… Если правы, то, выходит, кто-то намеренно вычеркнул из моей жизни почти десять лет! Вы можете представить, что я пережила?!
Стас с нежностью глядел на нее, искренне сожалея, что все эти ужасные десять лет его не было рядом. И как, черт возьми, он будет разбираться со своими чувствами к этой женщине? Интересен ли он ей хоть немного?
Тут в дверь позвонили, и вскоре в квартире раздался веселый молодой голос Степана Фокина. Фокин оказался невысоким, крепко сбитым человеком весьма приятной наружности. Стас называл таких «живчиками» – много движений, много улыбок, много слов. Со Стасом Степан поздоровался, точно с дорогим другом, долго тряс его руку и, усевшись наконец напротив, глубоко вздохнул и сказал:
– Ну-с, и что же вы для меня припасли? Думаю, это что-то из ряда вон. Значит, вы – частный детектив?
– Точно.
– А я в вашем понимании…
– Лицо, владеющее определенной информацией.
Настя как завороженная глядела Стасу в рот. Ей нравилось, как он держится, как говорит, как щурит глаза в беззлобной усмешке. Ей нравилось просто смотреть на него. И она смотрела, не отрываясь.
– Подождите. – Степан улыбнулся. – Это как-то связано с моим отцом?
– В общем-то, да.
– А женщина по имени Вероника имеет к делу какое-нибудь отношение?
– Имеет, – вздохнув, признался Стас.
Фокин запрокинул голову и громко расхохотался.
– Я так и думал! Отец сразу заподозрил, что здесь что-то нечисто. Говорит: меня кто-то пасет. Только не знаю – кто и зачем. Так вы мне расскажете?
– Да, я думаю, и ему расскажем тоже. Речь идет о ваших предках. О ваших и Настиных.
– Хотите сказать – мы родственники? – не поверил Степан.
– Нет, но могли бы ими стать. Ваш прадед в пятнадцатом году собирался жениться на прабабке Анастасии.
– Ах ты господи! Так это Шестаков со своим знаменитым проклятием? А я-то думал!.. Нет, ну надо же! Настя, и ты об этом знала?
– Да нет, Степа, не знала. Только недавно все прояснилось. Случайно.
– Дела… – протянул Степан, хлопая себя по ляжкам, обтянутым дорогим английским вельветом. – Отец просто затащится, говорю вам. Ему нравится, что в истории семьи есть изюминка. Кстати, эта Вероника… Она произвела на него неизгладимое впечатление. Просто ранила в самое сердце. Он, знаете, даже разыскивал торговую фирму под названием «Шанс». Но она придумала название!
– Она не придумала, – усмехнулся Стас. – Только «Шанс» – это никакая не фирма, а детективное агентство.
– А она замужем?
– Разведена. Вы это серьезно? Насчет раненого сердца?
– Серьезно. Вы себе и представить не можете, как серьезно. Чем-то ваша Вероника отца зацепила. Он
