– Понимаешь, сначала в квартиру зашла она, открыла дверь своим ключом. Я спустился вниз, немного подождал. Тут Воробьев подъехал. Побежал на третий этаж пешком. А я отправился вверх на лифте. Когда лифт приехал, двери раздвинулись как раз в тот момент, когда они целовались на пороге. Мне жаль, Стас, но тут никакой ошибки. Я проверил потом у оперативников: Машкова Виктория Антиповна. Они ведь уже выяснили, кто любовница Воробьева.
– Вика оставила себе девичью фамилию? – спросила Вероника Матвеевна.
– Да. Вот почему Воробьев не среагировал на мою, когда я ему представился. Я же разговаривал с ним. Вы представляете?
– Просто ирония судьбы, – пробормотал Таганов.
– Может, тут что-нибудь поинтереснее судьбы, – сказал Пучков. – Мне надо все обмозговать. Вы тоже не чешите языками, времени нет. Завтра утром – общий сбор. Будем объединять усилия. Массовая мозговая атака.
Все по очереди кивнули.
– И, Стас, не делай резких движений, – посоветовал Пучков. – Я знаю, ты парень горячий, но в данном случае, когда идет стрельба, надо поостеречься.
– Ладно, обещаю. – Стас еще раз с осуждением поглядел на Веронику Матвеевну.
– Мы бы все равно узнали, – смутилась та. – Только другим способом.
– Вот я и говорю про способ. Я Вике обещал, что не стану применять к ней своих профессиональных приемов.
– И она этим широко пользовалась, – заметила Вероника Матвеевна. – Вообще-то я думала, правда пойдет тебе на пользу.
– Посмотрим.
Стас заперся в своем кабинете и, мрачный, принялся рисовать на листе бумаги кружки и стрелочки, пытаясь составить мало-мальски приемлемую схему взаимоотношений в этой странной партии. Из пистолета Воробьева стреляли в Фадеева. Воробьев кому-то отдал его. Или кто-то украл у него пистолет. Вика – любовница Воробьева. Она могла кое-что подслушать, ведь Стас совсем не таился от нее, когда разговаривал из дома с шефом или Тагановым. Он думал, для жены все это – пустые звуки. Какое отношение имеет Вика ко всем этим убийствам? И какой у нее интерес? Только ли в Воробьеве тут дело? Вероника Матвеевна, дебютировавшая в роли сводницы, выступила блистательно. Первый же ее заход обернулся настоящей сенсацией. «Это господь надо мной подшутил, – мысленно усмехнулся Стас. – Я собирался посмеяться над ее романчиком со старшим Фокиным, а она меня опередила. И раскрыла романчик моей жены с Воробьевым. В конце концов, чего я раскис? Это же, в сущности, была моя мечта – узнать, что у Вики есть любовник и таким образом развязать себе руки. Да уж верно говорят: не мечтай о чем-нибудь слишком страстно. Мечты ведь могут и сбыться». Мысль о собственной свободе внезапно взбодрила Стаса. Он подумал об Анастасии, о том, что вечером увидит ее, и лицо его прояснилось. Примерно полчаса он пребывал в эйфорическом тумане. Но потом внезапно все изменилось.
– Стас! Черт тебя подери, – сказал Пучков, решительно входя в кабинет и шлепая по столу папкой с бумагами. – Ты напоминаешь мне слона в посудной лавке.
– В чем дело?
– Ты идешь напролом, да? Везде светишься, сдираешь покровы вместе с мясом…
– Да что случилось? Я же никуда не выходил.
– Ты вообще-то слышал об осторожности, об обходных маневрах, о прикрытии, в конце концов? – резко продолжал Пучков, не обращая внимания на вялые попытки Стаса прервать его тираду. – О том, что надо думать, прежде чем делать. И семь раз отмерить, перед тем, как отрезать…
– Послушай, прекрати. Скажи толком, что произошло?
– Что произошло? Вторую твою ниточку, мальчик, кто-то – чик! – и аккуратно обрезал. Регина Никонова умерла.
Стас медленно осел на своем стуле.
– Как это случилось? – тихо спросил он.
– Пока есть только предварительная версия. С утра пораньше Никонова отправилась к винному магазину. Нашла там двоих собутыльников. Один местный, а второй – никому не известный. У неизвестного бутылка была с собой. Они выпили, закусили, все, как полагается. Неизвестный теперь соответственно неизвестно где, второй собутыльник в реанимации, а Регина Никонова отдала богу душу. Отравление некачественной алкогольной продукцией. Хотел?
– Приметы неизвестного есть?
– Ерунда, а не приметы, – в раздражении проговорил Пучков. – Куртка, кепка, сутулая фигура, на пальце правой руки – дешевый перстень с эмалью. Все, Стас, нам надо всем сесть и крепко подумать. И не пори горячку. Сначала докладывай мне, а потом уже действуй, хорошо?
Завтра приезжай к девяти. Я пока попытаюсь вытянуть побольше информации про Воробьева. По всему получается, что рыльце у него в пушку.
Стас не отказался от своей идеи показать Анастасии все материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и поехал к офису фирмы «Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника Матвеевна осталась в агентстве. Лишь в девятом часу вечера, переделав в офисе массу мелких, почти домашних дел, она отправилась к себе – в уютную, но пустую квартирку на Ленинском проспекте. Машины у нее не было, поэтому до метро предстояло дойти пешком. Обычно ее подвозил кто-нибудь из мужчин, но сегодня Вероника Матвеевна отказалась от ранней дороги. Ей хотелось хорошенько обдумать все обстоятельства дела. На улице было темно, и шел невидимый, но холодный дождь. Замшевые туфли Вероники Матвеевны мгновенно потемнели. Раскрыв зонт, она с досадой заметила, что одна спица снова сломалась, и яркий купол, прежде крепко натянутый, уныло провис с одного бока. Подняв воротник плаща, она поплотнее прижала сумочку локтем к боку, чтобы не замочить, и медленно направилась в сторону освещенного проспекта. Переулок был пустынным и тихим. Редкие фонари бликовали в темных стеклах офисов, остро пахло горьким осенним увяданием. Веронике Матвеевне вдруг показалось, что в ее жизни произошло уже абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего – дни будут мелькать один за другим. Или тянуться. В зависимости от настроения. Но события, какие-то необыкновенные случайности, волшебные встречи – все это ей уже не светит. Умом она понимала, что сорок пять – еще далеко не старость, даже, можно сказать, расцвет, и предавалась глупейшим фантазиям, думая о будущем. Ей нравилось следить за собой, иногда она даже флиртовала с мужчинами, но дальше этого дело не шло. У нее была взрослая замужняя дочь, внучка и интересная работа. На этом фортуна, кажется, решила остановиться. Серая «Тойота», разрезая лужи и аккуратными веерами раскладывая их по обе стороны от себя, на малой скорости догоняла одинокую женскую фигурку с поникшими плечами, защищавшуюся от непогоды с помощью провисшего зонта. Когда налетел особенно сильный порыв ветра, зонт хлопнул – и превратился в блюдце. Вероника Матвеевна грустно усмехнулась и, остановившись, принялась тянуть за его края. «Тойота» тем временем затормозила рядом, приоткрылась дверца, и кто-то низким вкрадчивым голосом проговорил:
– Можно подвезти вас, прекрасная незнакомка?
Вероника Матвеевна вздрогнула и, глянув по сторонам, поспешно ответила:
– Да нет, благодарю вас, меня встречают.
– Я тоже встречаю именно вас, – отозвался незнакомец, которого было почти не видно в салоне. – Если вы откажетесь сесть, я разрыдаюсь.
Вероника Матвеевна отступила на шаг, продолжая сражаться с зонтом.
– Я не стану садиться, мне недалеко.
– Кажется, Вероника, вы меня не узнаете? А я ведь каждую минуту ждал, когда вы появитесь снова.
В салоне зажегся свет, и Вероника Матвеевна с замиранием сердца узнала в водителе Валерия Фокина.
– Теперь вы не будете возражать, если я вас подвезу? – спросил он, прочитав на ее лице облегчение.
Вероника Матвеевна закрыла зонт и скользнула на сиденье рядом с водителем.
