Горянского. – Похоже, здесь та же ситуация, что и с Воробьевым. Зная об одной любовнице, мы не искали других».
Стас из машины позвонил Пучкову и обрисовал новое направление поисков. Тот сразу же вызвал Таганова и велел ему заняться Ольгой Свиридовой вплотную.
– Особенно поинтересуйся, – велел он, – ночью накануне покушения на Фадеева и утром следующего дня. Может быть, это Свиридова жила в гостинице?
– Она слишком маленького роста, – возразил Таганов. – По описаниям служащих, незнакомка была довольно высокой.
– Женщины умеют ходить на двенадцатисантиметровых каблуках и при этом хорошо вписываются в повороты, – возразил шеф. – Дерзай.
Пока Саша Таганов на пару с Пучковым рыли землю носом, Стас проводил время в милиции. Снова были тяжелые беседы со следователем, и с неприятным осадком на душе он только вечером наконец освободился. Голод урчанием в желудке напоминал о том, что он совершенно одинок, что в холодильнике нет продуктов и что никто больше не позаботится о нем – хотя бы иногда.
Стас отправился в маленький ресторанчик, где спокойно можно было поужинать в одиночестве. Заказал мясо с жареной картошкой и долго сидел, уставившись в чашку капуччино, которую ему принесли вместе с десертом. Через некоторое время блаженная сытость вступила в борьбу с отвратительным настроением, и Стас, усевшийся в машину, все никак не мог решить, чем же заняться. Домой совершенно не влекло. «Усмешка фортуны, – подумал он. – Раньше мне не хотелось домой, потому что там была Вика. А сейчас не хочется потому, что ее там нет».
Он поехал в агентство, надеясь узнать что-нибудь новое, такое, что могло бы занять его мысли. В агентстве никого не было. Вероника Матвеевна оставила для Стаса аккуратный пакет на столе. Он заглянул в него и увидел всякие вкусности, в том числе пакетики кофе, который очень любил. Хоть есть больше и не хотелось, ему стало тепло от подобной заботы. Устроившись в кресле, Стас включил телевизор и подумал: случись что, здесь вполне можно жить. Удобный диван, холодильник, даже ворсистые фиалки на окнах, создававшие иллюзию домашнего уюта.
Когда раздался звонок в дверь, Стас нахмурился – ему не хотелось никого видеть. Открыв, он в растерянности отступил. На пороге стояла Анастасия в длинном распахнутом пальто, со сбившимся шарфом. Было заметно, что она плакала: у нее припухли глаза и губы, отчего выражение лица приобрело детское выражение.
– Стас, – сказала она. – Мне так жаль! Я не знаю, как выразить вам сочувствие, но мне действительно очень, очень жаль!
Стас отступил от двери, пропуская Настю в приемную; тут было темно, и только у стены светился телевизор – по полу от экрана протянулась голубая дорожка. Захлопнув дверь, Анастасия повернулась к Стасу. И вдруг взяла его за руку и молча пожала ее. Настины пальцы были холодными и робкими. Другая рука потянулась к его щеке. Осторожно погладила ее.
– Я могу побыть с тобой немножко? – тихо проговорила она.
И куда делись ее обычная нерешительность, застенчивость, сдержанность? От Настиного прикосновения Стас вздрогнул. Потом перехватил ее руку и, сильно сжав, выпалил:
– Я ведь не разрешил тебе выходить из дому! Как ты здесь оказалась? И ведь тебя охраняли! Где эти люди? Черт бы их побрал?!
– Не сердись. – Она подошла к креслу и скинула пальто резким движением плеч. – Они на улице, провожали меня. Я сказала: вопрос жизни и смерти.
– Я сейчас…
– Стас рванулся было к двери, но Анастасия его удержала.
– Они согласились потому, что я поехала сюда, в офис. Я их заставила, нечего ссориться. Мне так хочется горячего кофе. Вероника Матвеевна всегда угощала меня чудесным кофе. Можно сейчас выпить чашечку? По дороге я заехала домой, чтобы проверить визитку Степана Фокина. Она на месте. Вот, возьми на всякий случай. А если бы ее украли, что бы это означало?
– Это означало бы, что человек, которого мы ищем, имел доступ в твою квартиру.
– Но он мог просто зайти, пока меня не было. Ведь теперь мы знаем, что у него есть ключи.
Играя роль хозяина, Стас вдруг почувствовал, что обручи, давившие ему на грудь последние два дня, распались, как по волшебству. Сосущая тоска сменилась легкой грустью. Это было уже совсем другое чувство – оно не разрушало, а обволакивало. Они не стали включать свет. Телевизор, работавший с минимальным звуком, менял картинки, как в калейдоскопе, и лицо Анастасии казалось то розовым и свежим, то пугающе бледным.
– Я все правильно понял – мы перешли на «ты»? – спросил Стас. Ты завтра не забудешь об этом? Когда наступит белый день и все снова будет четким и ясным?
– Нет, – мягко улыбнулась Настя. – Мы можем включить лампу прямо сейчас. Волшебство исчезнет, но я не уйду и по-прежнему буду с тобой на «ты».
– Кто тебе сказал про Вику? – внезапно спросил Стас.
– Мне звонил Руслан, а ему – твой шеф.
– Ты ведь до сих пор не знала, что я женат.
Анастасия молчала, уставившись в свою чашку. И вдруг пристально взглянула на Стаса:
– Знала. Твоя жена следила за тобой.
– Как… это? – пробормотал он. – Моя жена… Подожди, чушь какая-то… Она следила за мной, а ты?…
– Ну, она выследила меня, – пожала плечами Анастасия. – Сейчас расскажу, подожди. Я с ней разговаривала. И еще Светлана. Мы обе с ней разговаривали.
– Когда это было? – Губы Стаса превратились в тонкую прямую линию. – Почему ты раньше мне не рассказала?
– Господи, зачем? – изумилась Анастасия. – Расстраивать тебя? Ведь у нас с тобой ничего не было!
– Нет, было, раз мы сейчас здесь вместе. Что, не так? – прохрипел Стас. Потом справился с собой и попросил: – Расскажи с самого начала.
– Помнишь, как мы первый раз с тобой поехали в ресторан? Когда Руслан попросил. Виктория следила за тобой.
– Господи, зачем? Она что, ревновала? – Стас не мог в это поверить.
Потом он вдруг подумал, что Виктория могла следить за ним вовсе не из ревности. Допустим, Пучков был прав. Именно через его жену утекали сведения о расследовании к Воробьеву и еще к кому-то. Но в тот момент пистолет Воробьева еще был на месте, из него никто не стрелял по Фадееву…
– Если Вика следила за мной с целью разжиться какой-нибудь информацией о нашем расследовании, значит…
Стас никак не мог сообразить, что же это значит. Вику придется учитывать в каждом отдельном случае. Может быть, вторая любовница – миф? В гостинице с Воробьевым была Вика, и пистолет вовсе не украли? Воробьев сам отдал его своей любовнице. И сообщнице. Вика вполне могла подсыпать мужу в чай снотворное и спокойно уйти на ночь. Да, в тот вечер она в кои-то веки приготовила настоящий ужин – с домашними котлетами и белым соусом, как он любит. Что, если это было не проявление заботы, а самая настоящая диверсия? Но служащие гостиницы утверждают, что ни один из постояльцев не возвращался поздно вечером. Стас сжал ладонями виски.
– Какой я сыщик? – внезапно пробормотал он, поднимаясь и зажигая верхний свет. Анастасия тоже поднялась и выключила телевизор. Сейчас они стояли друг против друга – возбужденные и расстроенные этим разговором.
– Я ничего не понимаю, – признался Стас; он чувствовал себя совершенно беспомощным.
– Пока.
Она пыталась его успокоить, но без восторгов по поводу его ума и проницательности, без всяких «все образуется», и Стас был благодарен ей за это.
– Обычно как бывает? – Он взъерошил волосы. – Происходит что-то такое, что сразу же наталкивает тебя на мысль. Событие, кардинально меняющее всю ситуацию. И клубок начинает распутываться легко и весело. Но здесь… Столько людей погибло! Какой-то маньяк проходит прямо перед нами и, ухмыляясь,
