под ванну. Перестань сходить с ума и ложись.
Он похлопал ладонью рядом с собой. На одеяле был самый обычный пододеяльник – белый в розовый цветочек. Никакого черного шелка.
– Прости, – растрогалась Инга. – Сейчас приду, только стакан воды выпью;
Она отправилась на кухню, держа свечи в руках.
В этот момент какой-то странный звук вторгся в тишину квартиры. Скрежещущий. Царапающий.
Непонятный. Инга замерла, словно суслик возле норки, и расширила глаза. Звук доносился из коридора. Сначала она хотела было окликнуть Григорьева, но в последний момент раздумала, прокралась к входной двери и заглянула в глазок.
На лестничной площадке стоял Валерий Верлецкий, одетый в спортивный костюм и кроссовки. Физиономия у него была такая решительная и одновременно зверская, точно он дал себе слово кого-нибудь прикончить.
Инга открыла дверь и первым делом приложила палец к губам.
– Что? – шепотом спросила она, не приглашая его войти.
– Вы ушли, – сказал Верлецкий тоже шепотом, не меняя выражения лица, – и тут только я понял, что вы пытались мне втолковать.
– Что? – снова повторила она;
– Вас душили! – Он приставил указательный Палец к ее носу.
– Ну да.
– Покажите шею.
– Она на месте, – ответила Инга и поглубже запахнула халат. – Чего ее показывать? Удушение провалилось. Кроме того, какое вам дело?
– Я врач, – с приглушенной гордостью заявил Верлецкий. – И должен был сразу вас осмотреть.
И уж потом реагировать... на все остальное. Покажите шею, иначе я не уйду.
– А где Вероника? Съехала?
– Легла спать. Мы помирились.
Инга распахнула дверь и прошипела:
– Входите. Только не топайте, ради всего святого.
Верлецкий осторожно переступил порог. На врача он был похож меньше всего. Врачи, в представлении Инги, должны быть усталые, с печальными глазами, с интеллигентской сутулой спиной и, конечно, в очках, как Антон Павлович Чехов. А у этого на морде было написано удовольствие от жизни и неистребимое здоровье. Впечатляющий разворот плеч и руки, как у каратиста. Он схватил ее этими руками за плечи и велел:
– Показывайте.
Она взялась за воротник и слегка приспустила халат. Вся ее грудь в районе ключиц была исполосована кошачьими когтями. После душа царапины вздулись.
– Аладдин, скотина, – помрачнел Верлецкий. – Ну, я ему покажу лазить в шапки!
Потом он осторожно взял Ингу двумя руками за шею и начал ощупывать. Наклонился пониже, и тут в коридоре появился Григорьев в своих потрясающих «семейных» трусах.
– А! – коротко и страшно крикнул он и побледнел так, словно в него плеснули белилами.
Однако остался стоять на месте, хотя Инга была уверена, что Борис кинется на Верлецкого с кулаками. У нее уже был случай убедиться, что Борис совершенно не умеет справляться с ревностью. А может, он вовсе не ревнует? Просто задето его чувство собственника? И именно оно заставляет его сражаться за свою женщину?
– Борис, успокойся! – взволновалась Инга, подтягивая халат к самому горлу. – Это просто врачебный осмотр.
Григорьев испепелил Верлецкого взглядом. Тот стоял спокойно, спрятав руки за спину, и одна бровь у него была выше другой. Тогда без пяти минут муж нечеловеческим усилием воли взял себя в руки и процедил сквозь зубы:
– А другого времени и места для осмотра не нашлось?
– Вы в курсе, что ее душили? – строго спросил Верлецкий. – Вы что же, полагаете, это шуточки?
– Она не видела, кто ее душил, – невольно начал оправдываться Григорьев. – Что я мог сделать, интересно знать?
– И вы легли спать.
– Не ваше дело.
– Послушайте, – вмешалась Инга. – Мне кажется, это как-то связано с моей новой работой.
– Нападение? – удивился Верлецкий. – А что у вас за работа?
– Я возглавляю физкультурный центр.
– Э-э-э... И что вы успели сделать на этом посту?
– Там три хозяина. Двое были против моего назначения.
– И один – сильно за? – хмыкнул Верлецкий. – Ясно.
– Что это за грязные намеки? – взъярился Григорьев. – Что вы тут себе позволяете? – И пошел на него грудью.
– Борис, нет! – воскликнула Инга и загородила Верлецкого своим телом.
Тот скорчил веселую рожу, а Григорьев остановился и прищурился:
– Смотри, как ты его защищаешь! Значит, вы и в самом деле любовники? Значит, Надя была права...
– О! – закричала Инга и топнула ногой. – Хоть что-нибудь ты способен решить сам, без Нади?!
Вместо ответа он развернулся и пошел прочь.
– Вы разрушили наши отношения! – зло сказала Инга Верлецкому. Тот засунул руки в карманы штанов и стоял в небрежной позе. – Зачем вы приперлись? Все равно ничего полезного не сделали! Идите к своей истеричке!
– Ага! – злорадно ответил он. – Теперь-то вы поняли, каково это – доказывать, что ты не верблюд? Вероника меня чуть со свету не сжила. Вам тоже придется помучиться.
– Не стану я мучиться, – возразила Инга. – У меня есть своя отдельная квартира. Вот туда я и пойду. Подождите тут, мне нужен провожатый.
– Это все равно, что развод, да?
– Заткнитесь.
– А вы расскажете мне все про ваше новое место работы? В благодарность за то, что я вас провожу?
Инга ничего не ответила. Сходила в комнату, взяла одежду и быстро натянула на себя. Снова вышла в коридор и сказала:
– Я готова, можем идти.
Верлецкий мотнул подбородком на комнатную дверь и шепотом спросил:
– А ваш жених не устроит кровавую вендетту, когда соберется с мыслями? Что-то мне не понравился цвет его лица. Кровь может так ударить в голову...
– Вам, конечно, лучше знать. Выходите.
Без пяти минут муж даже не собирался ее задерживать. Инга не могла понять, что она чувствует по этому поводу. На нее свалилось столько всего сразу!
– Пригласите меня на чашку чая, – попросил Верлецкий, когда они взобрались по лестнице.
– Сейчас?!
– А вы думаете, что сразу заснете? У вас шок.
– Нет у меня никакого шока!
– Рассказывайте кому-нибудь другому.
Он подождал, пока она откроет дверь, и пролез в квартиру первым.
– Разуваться не буду, у вас все равно грязно.
– Мне заносили на балкон картошку, – буркнула Инга; – Поэтому натоптали. А вымыть пол я не успела.
– А я вам кое-что принес, – сказал Варлецкий голосом тети Вали из передачи «Спокойной ночи,
