счастья и успешной карьеры!
– И здоровья, – хмуро подсказала она.
– И здоровья, – согласился Хомутов. – А ты сейчас где?
– На работе, – вздохнула она. – И еще долго тут пробуду.
– Что же это ты? Такой день... Надо праздновать!
– Так получилось.
– Надя тоже передает тебе привет и поздравления.
– Мне так приятно, – хмуро сказала Инга. – Спасибо, что позвонил.
«Надо же! Илья Хомутов. Какого черта ему было нужно? – подумала она. – Лично мне ив голову не пришло бы звонить и поздравлять его с днем рождения. Тоже мне – дорогой друг! Наверное, у него была какая-то иная цель», – подумала Инга.
И попала не в бровь, а в глаз. Цель эта стала ясна примерно через полчаса, когда в кабинет постучали, и на пороге появился Григорьев собственной персоной. Вероятно, это он попросил позвонить Хомутова, чтобы выяснить, где находится Инга. Вид у него был независимый. Он как будто бы говорил: если ты примешь мои поздравления – отлично, а не примешь – что ж?.. В одной руке он держал пакет, а в другой – букет лилий с ярко-желтыми язычками. Лилии сладко пахли.
– Привет, – напряженным голосом сказал Григорьев и поглядел на нее внимательно.
От неожиданности Инга вскочила с места и сжала руки перед собой, точно ей велели идти на сцену, а она не знает, что говорить.
– Привет, – тем не менее сказала она наработанным еще в турагентстве «директорским» тоном.
– Заехал поздравить тебя с днем рождения, – сообщил Григорьев, вручил ей букет и достал из пакета коробку, обвязанную розовой лентой, с бантом посредине. – Вот.
– Спасибо, – ответила Инга и взяла подарок, лихорадочно соображая, Как себя вести.
Броситься ему на шею? Но никаких нежных чувств она в настоящий момент не испытывала.
Больше, чем Григорьев, ее волновали покойники, которые, возможно, бродили по подвалу прямо у них под ногами. Может быть, разрыдаться? Но в глазах у нее не оказалось ни слезинки. Недавно она истратила месячный запас слез, и, когда он пополнится, сказать затруднялась.
– Инга, – с нажимом произнес Григорьев, не сделав ни шагу ей навстречу. – Я так сожалею...
«Интересно, – подумала она отстранение. – Он сожалеет потому, что решил расстаться, или, наоборот, понял, как ему без меня плохо?»
– Мне так плохо без тебя! – тотчас пояснил он. – У людей семьи, дети, планы... Ау меня – ничего. Когда ты ушла...
– Вообще-то, это ты ушел, – перебила Инга, не в силах простить ему ту сцену в квартире Верлецкого, когда он сначала бегал за ней с полотенцем, а потом гордо удалился, хлопнув дверью и не пожелав выслушать элементарные объяснения.
– Я понял, что должен был хотя бы выслушать тебя!
Инга смягчилась. Надо же – они даже думают с ним одинаково. Может быть, Григорьев – все-таки ее судьба? От него веет чем-то родным и привычным. Если бы не Надя...
– Даже не знаю, что тебе сказать, Борис, – пробормотала она.
– Не нужно ничего говорить! Я прошу тебя подумать.
– О чем? – удивилась Инга.
– О моем предложении.
Он достал из кармана бархатную коробочку и открыл ее. Инга увидела обручальное кольцо и помертвела. Нет! Она не способна принять такое решение в тот момент, когда ее жизнь, может быть, висит на волоске.
– Оно останется у тебя, – непреклонным тоном заявил Григорьев. – Ты подумаешь и скажешь мне, согласна ли его носить? Хорошо?
– Хорошо, – кивнула Инга, отчетливо понимая, что ее не трогает это не слишком романтичное предложение.
Как будто он предлагал ей компенсацию за нанесенное оскорбление. Или она несправедлива, и Григорьев давно собирался предложить ей руку и сердце именно в день рождения?
Он все-таки подошел, взял ее ладонь и поцеловал. Ничто в Инге не шевельнулось. Впервые перед ее мысленным взором не промелькнули занавески в горошек и детские мордашки за кухонным столом. Вероятно, Григорьев это почувствовал и поспешил уйти. На прощание он бросил на нее тоскливый взгляд и громко вздохнул.
После его ухода Инга тоже вздохнула. Ей даже не хотелось разворачивать упаковку. Что за радость от подарка, преподнесенного с такой скорбью? Подумав, она положила коробку в сумку, решил подождать до дома. Там, в компании Таисии она все как следует обмозгует.
То Степанцов, то Бумекой время от времени заглядывали в ее кабинет. Часов в девять зашел Треопалов и спросил:
– Подбросить вас до дома?
– Нет-нет! – Инга захлопала крыльями, словно птица, сбитая камнем с ветки. – Я еще задержусь. Мне работать и работать! Не беспокойтесь, я уже привыкла поздно возвращаться.
– Ну что ж? – Треопалов повеселел. – Особо не засиживайтесь, отдыхать тоже когда-то надо!
Она услышала, как он запирает кабинет и его шаги удаляются по коридору. Надо проверить – уедет он или же останется стеречь в машине в надежде увидеть своими глазами, когда она покинет здание?
По заведенной традиции Инга подобралась к окну, только свет не выключила – пока еще нельзя. Треопалов сел в машину, завел мотор и уехал.
Инга вздохнула с облегчением и только тогда погасила лампу. Сидеть в темноте ей казалось безопаснее – тебя с улицы не видно, зато ты сама контролируешь все подходы к зданию. Некоторое время она смотрела в небо, перевела взгляд на темные окна соседнего дома, потом стала сверлить глазами куст, за которым скрывалась металлическая дверь, и тут...
И тут заметила, что прямо под ним что-то шевелится. Черное и непонятное. Инга часто задышала, почувствовав легкий озноб. Неужели опять?
Что-то такое лезет из этой чертовой двери на ее голову!
Вглядываясь до боли в глазах, она наконец сообразила, что это ноги. Под кустом лежал человек и производил какие-то непонятные телодвижения.
Инга привстала на цыпочки, потом отодвинула жалюзи и прижалась носом к стеклу. Все равно непонятно – что он там делает, этот тип? Вот как будто рука. Приподнялась и опустилась. Жест показался Инге каким-то беспомощным. И только тут она сообразила, что человеку может требоваться помощь. Что, если он умирает?!
Она бросилась через коридор к охраннику и закричала:
– Пойдемте скорее, у нас на газоне какой-то человек лежит!
– Да пьяный, наверное, – неуверенно ответил тот и встал.
Ему совершенно не хотелось идти на улицу. Мало ли что там такое? Он отвечает за то, что происходит внутри медицинского центра, а не снаружи.
– Я сама схожу, вы только на крыльце постойте на всякий случай! – верно оценила его колебания Инга.
На это охранник согласился, так и быть. Они вдвоем вышли на крыльцо, и Инга побежала вниз по ступенькам. Уже на полпути она поняла, кто лежит на газоне. Поняла и охнула. Григорьев!
– Борис! – громко крикнула она и в ответ услышала стон.
Подбежала и упала перед ним на колени.
– Боже мой! – 'простонал Григорьев. – Голова... Раскалывается...
– Сейчас, сейчас! – засуетилась Инга. – Все будет хорошо!
Она помогла ему сесть и крикнула охраннику:
– Позвоните в милицию, в «Скорую помощь»!
Сделайте что-нибудь!
Вместо того чтобы послушаться и немедленно бежать звонить, тот опасливо приблизился.
– А что случилось-то? – спросил он недоброжелательно.
