– А подкрепление? Он не может прислать подкрепление?
– Да ты что? – охладил ее Медведь. – Это же секретная операция. Если влипнем, никто нас выручать не будет. А то ты не знаешь.
Лайма не знала.
– Телефоны мы отключили, чтобы заодно и тебя не светить, – сказал Корнеев. – Давай сюда свой, мы его отрубим. Он ведь может служить маячком для врагов.
– Зачем им маячок, – пробурчал Медведь, – убийцы давно тут. Ну и много же их!
– Они уже открывали огонь на поражение? – спросила Лайма. – Обстреливали дом?
– Нет, только подбираются.
– Что будем делать?
Она старалась не показывать своего страха, но руки тряслись так, что пришлось втиснуть их в тесные карманчики юбки. Тут же напомнил о себе пистолет, и Лайма с облегчением отдала его Медведю.
– Пусть побудет у тебя.
– Я готовлюсь к вылазке, оставь пистолет у себя, – сообщил он. – Вы с Корнеевым пороху не нюхали в отличие от меня. Я умею незаметно подобраться к врагу и... Обезвредить.
– Может быть, не надо... обезвреживать? – струсила Лайма. – Мы не знаем их истинных намерений.
– Полагаешь, они хотят пригласить нас на вечеринку со стриптизершами? – хмыкнул Корнеев. – Нет, они сидят в засаде. И сидят по-серьезному.
– Отсюда видно хоть одного?
Корнеев подал ей маленький цилиндрик, оказавшийся подзорной трубой, и подвел ее к окну.
– Стань вот так, – велел он. – Смотри пристально вон на тот куст. Если хватит выдержки, сможешь его засечь.
Лайма приставила трубу к правому глазу. Труба немного поплясала у нее в руках, потом все-таки замерла и немедленно показала Лайме врага. Враг был страшный. На голове – черная каскетка, глаза под пластиковыми очками, плотно прилегающими к лицу, рот и нос закрыты специальной маской. Экипировка будь здоров. Он высунулся на несколько секунд и снова скрылся среди листвы. На том месте, где только что была его голова, только тускло блеснул в лучах восходящего солнца кончик автоматного ствола.
Лайма почувствовала, что ноги у нее сделались ватными, и в тот же миг увидела второго. Этот выглядел еще более загадочно. В пятнистом костюме, с фашистской каской на голове. Под каской тоже были очки, а сама она оказалась раскрашена зелеными и розовыми горошками.
– Ладно, я пошел, – сказал Медведь. – Вылезу через подвальное окно прямо в ту крапиву. Им не поздоровится.
Он надел на себя пояс, к которому была прикручена всякая всячина – нож, веревка, фляга, металлический крюк... Махнул им рукой и, открыв люк, спрыгнул вниз, в черноту. Некоторое время повозился там и затих. Вероятно, пробрался к окну и вылез на улицу. Лайма содрогнулась и спросила слабым голосом:
– А как наши индусы? Ни о чем не догадываются?
– Пророк ничего, – ответил Корнеев, не отводя глаз от чернеющего проема. – А с Пудди пришлось повозиться: он постоянно вопил, как попугай капитана Флинта.
Лайма оглянулась на Пудумейпиттана и увидела, что тот сидит с вытянувшимся лицом и вытаращенными глазами смотрит в пол.
– Что вы с ним сделали?
– Потом расскажу. Главное, теперь можно быть уверенным в его абсолютной безвредности.
– Хорошо, – пробормотала Лайма, и тут на улице раздались крики, шум и несколько странных сухих выстрелов.
Бондопаддхай встревоженно заерзал на диване, а Корнеев с Лаймой стремглав бросились к окну. Картина, представшая их глазам, поражала воображение. По поляне, словно какой-нибудь Полкан, носился Медведь, а от него, как куры, разбегались в разные стороны люди с автоматами в руках. Медведь вопил, и люди тоже вопили, причем среди этих воплей отчетливо слышался женский визг.
Корнеев оттолкнул Лайму и, крикнув: «Запри за мной дверь!», рванул на подмогу Ивану. Однако, когда он выскочил на улицу, схватка уже закончилась. Медведь выстрелил в воздух, и дюжина врагов замерла на месте с поднятыми руками. Лайма оглянулась на Пудумейпиттана, который, по идее, должен был свалиться на пол и выть, однако он сидел все в той же позе и никак на опасные звуки не реагировал. «Кастрировали они его, что ли?» – подумала Лайма.
Впрочем, размышлять было особо некогда. Вместо того чтобы запереть дверь, как велел Корнеев, она вслед за ним вывалилась во двор.
– Ты! – приказал Медведь самому толстому из противников, ткнув в его сторону пистолетом. – Снимай свой намордник.
Тот выполнил приказ и сбросил маску. Под ней оказалось молодое и мясистое, насмерть перепуганное лицо хомяка, которого прижали к стенке террариума. Круглые глазки уставились на пистолет со священным ужасом.
– Мужики, вы что? – жалобно спросил хомяк и скрестил ноги, как будто боялся обмочить штаны. – Вы чего вообще, а? Кто вы?
– Я тебе скажу, кто мы! – начал Медведь, надвигаясь на него, но тут Лайма вспомнила о своих правах командира группы и, выступив вперед, негромко сказала:
– Отставить. С пленными я поговорю сама.
Она подошла к толстячку и ласково спросила:
– Ребята, вы что здесь делаете?
– У нас командная игра, – ответил тот трясущимися губами. – Пейнтболисты мы. Здесь наша база. Это – как бы мост. Мы должны его удерживать в течение определенного времени.
От облегчения Лайма едва не расхохоталась.
– А оружие у вас, значит, стреляет шариками с краской?
– Ну да. Не пулями же! – Толстяк обиженно засопел. – Мы думали, вы из наблюдателей. Пропустили вас, чтобы не запачкать.
Медведь громко засопел и стал витиевато ругаться. На настоящей войне его ранило в первом же бою, а второе ранение он получил в ходе своей первой секретной операции. Да, у него не слишком большой опыт. Но так лажануться...
– Иван! – прикрикнула Лайма. Рычать на зарвавшихся мужчин она умела хорошо. – Выводи наших подопечных. У пророка сегодня пара-тройка встреч с поклонниками. Я обо всем договорилась. Кроме того, надо что-то решить со связью. А вы, ребята, можете продолжать свои игры через... – она вскинула часы к глазам, – пятнадцать минут. Ничего страшного. Просто вы нарвались на серьезные военные учения. Ошибочка вышла с выбором местности.
Пейнтболисты сбились в кучку, прижимая к себе спортивное оружие, и смотрели на них затравленно. У девиц, вылезших из-под масок, личики были известково-белыми.
Корнеев, словно двух бедных овечек, прогнал мимо них индусов. Те шли гуськом, кося на все происходящее коричневыми оленьими глазами. Пудумейпиттан по-прежнему молчал, что Лайму совершенно поразило. По узкой тропинке они двинулись к автомобилям. Обсуждать, в сущности, было нечего – все и так ясно.
Ребята со спортивными автоматами побрели за ними – вероятно, хотели убедиться, что они уедут.
– Пусть Иван ведет твою тачку, – внезапно предложил Корнеев. – Индусов нужно успокоить, а это ты одна умеешь.
– Пусть ведет, – согласилась Лайма.
Она надеялась, что за время пути Медведь оттает и перестанет смотреть исподлобья. Она догадывалась о его состоянии и понимала, что дружеское похлопывание по плечу тут не поможет. Кинула ему ключи от машины, подождала, пока он проедет немного вперед, и уже поставила ногу внутрь микроавтобуса, чтобы одним рывком забросить тело внутрь, когда рядом с ее головой просвистела пуля и дзенькнула о металл. В ту же секунду взревел мотор, и Корнеев бросил машину вперед, завопив что-то неразборчивое. Лайма едва удержалась в салоне, вцепившись пальцами в спинку сиденья. Дверца,
