стороны мужчин – за покушение на свою независимость.
Граков рассмеялся и поднял бокал:
– За феминисток!
– Так вы в самом деле феминистка, Лайма? – не дал замять тему настырный Дюнин. Если он и обладал тонкостью, то никак не душевной.
– Как скажете, – кокетливо ответила она. – А что? Разве я не могу быть феминисткой?
– Конечно, нет! – рассмеялся Чуприянов. – Феминистки – брр! – отпугивают мужчин. А у вас, дорогая, похоже, нет недостатка в поклонниках.
– Она самая настоящая феминистка, – отрезал Анисимов.
Лайма вынуждена была констатировать, что он выпил лишнего. Нехорошо. Еще не хватало, чтобы они сцепились. Тут же вспомнила, для чего сюда явилась. В сущности, стычка лично из-за нее – это просто находка. «Черт с ними, пусть ссорятся! – решила она. – Пусть даже подерутся, я не против».
– При чем здесь поклонники? – громко спросила Саша. – Моя лучшая подруга – феминистка. А у нее было уже четыре мужа.
– Ничего удивительного, – парировал Анисимов, в упор глядя на Лайму. – Дело в том, что на мужчин феминистки действуют так же, как вирусы на клетки организма – поражают слабейших. И если уж речь зашла о мужьях, то важно не их количество, а их качество.
Граков расхохотался. Ему нравился Анисимов, нравилась Лайма, нравился сам этот вечер, когда он мог расслабиться и думать только об удовольствиях.
– Я знаю, кто такие феминистки, – встрял Дюнин. – Это женщины, которые находят в мужчинах одни только недостатки.
– Но у нас есть и достоинства, – предупредил Чуприянов, минуту назад потребовавший, чтобы Лайма называла его Димой.
– Что скажете, Лайма? – ехидно спросил Анисимов. – Кто из них прав?
– Оба, – ответила она. – Дело в том, что у мужчин столько недостатков, что часть из них им приходится выдавать за достоинства.
– Отлично сказано! – похвалила Саша, подняв очередной бокал, который мужчины услужливо наполняли шампанским – снова и снова. – Я заметила странную закономерность – чем хуже относишься к кавалеру, тем больше он в тебе заинтересован. – Она погрозила пальчиком Гракову: – Вас нельзя баловать!
– А мне это кажется неправильным, – возразила Венера. – Мужчине постоянно нужно говорить, какой он сильный и умный. Только тогда он оценит вас по достоинству.
– Браво! – крикнул Дюнин и ловко опрокинул под клюв рюмку водки.
– Вы плохо разбираетесь в мужской психологии, – немедленно возразила Лайма. – Если постоянно говорить мужчине, что он сильный и умный, он придет к выводу, что вы слабая и глупая. Вас-то он точно не оценит. По-настоящему мужчины ценят только личные бытовые удобства.
– Как вы нас! – укоризненно покачал головой Граков. В его глазах блеснуло странное чувство – азарт, может быть?
Лайма покраснела. На самом деле она вела спор только с Анисимовым и, высказываясь, старалась уколоть именно его. О других присутствующих тут же представителях сильного пола она как-то вообще не думала.
Ее противник стоял напротив подбоченясь и ухмылялся.
– Давайте поговорим о чем-нибудь... – начала было Леночка, которая, как заметила Лайма, постоянно следила за выражением лица собственного мужа. Стоило ему нахмуриться, как она мгновенно кидалась в бой, всеми силами стараясь изменить ситуацию. А когда на его птичьем лице появлялось удовлетворение, мгновенно успокаивалась. Лайма содрогалась от таких отношений, называя их «игрой в одни ворота».
– И как вы вообще ухитрились выйти замуж? – продолжал упорствовать Анисимов, наступая на Лайму.
– По любви, – коротко ответила она.
– Не верю! Вы просто однажды решили, что вам пора выйти замуж – и вышли!
Лайма спокойно допила свое вино и рассудительно заметила:
– Желание выйти замуж во что бы то ни стало – такой же атавизм, как хвост у прямоходящих. Скоро оно отомрет окончательно, и тогда женщина в фате будет такой же редкостью, как двухголовая курица.
Ей хотелось, чтобы Анисимов взвился подобно заарканенному мустангу. И чтобы эта дурацкая ухмылочка слетела с его физиономии раз и навсегда.
– Антон, налейте Саше еще шампанского, – велел Граков. Вероятно, рассчитывал лишить Анисимова возможности задираться.
– А я ведь где-то видел этого вашего немца, – неожиданно сказал Дюнин, показав большим пальцем себе за спину. – Его лицо мне сразу показалось знакомым. Я его точно видел.
– Не может быть! – искренне изумился Граков. – Где же вы его видели? Он ни разу не был в России, это я точно знаю.
– Он видел его по телевизору, – сказала Леночка, торопливо протиснувшись поближе к мужу. И еще раз повторила, словно разговаривала с глупенькими: – По телевизору!
– Не думаю, что Гюнтера снимало наше телевидение, – не согласился Граков. – Может быть, он и мелькнул в каком-то репортаже, но... Нет, Коля, ты ошибаешься.
– Но у меня хорошая зрительная память, я же дизайнер! – пожал плечами Дюнин. – Я обязательно вспомню. Подумаю и вспомню.
Лайма поежилась. В детективах после таких заявлений героя наутро находят мертвым. Он вспомнит! Лучше бы молчал себе в тряпочку. Хотя какое значение может иметь этот немец? И то, что Дюнин его где-то видел? Ну, видел, и что с того?
Лайма сделала «заметку на полях». Дать Корнееву задание узнать все, что можно, о немце. Как бишь его? Гюнтер Браун.
– Нет, помилуйте, это же мой напарник. Он мне почти что брат, – возбужденно продолжал хозяин дома. – Может быть, вы бывали в Германии?
– Господи, боже мой! – плачущим голосом протянула Леночка, которой не нравился их диалог. – Какая разница? Коля, – обратилась она к мужу, – ну, какая разница? Расскажи лучше о той напольной вазе, которую ты за бесценок купил на рынке в Париже.
– Вы тащили из Парижа напольную вазу? – изумился Остряков, самый сдержанный из всех гостей.
Лайма давно заметила, что спокойнее и благожелательнее всех ведут себя равнодушные люди.
– А что? – поспешно сказала Леночка. – Я недавно узнала, что через границу можно возить целые тонны – только плати, и все.
– Тонны чего? – хмыкнул Чуприянов. – Напольных ваз?
– Лайма, а зачем вы обесцвечиваете волосы? – громко и как-то очень нахально спросил Анисимов.
– Он с нее глаз не сводит, – хохотнула Саша. – Не знает, с какого бока подкатиться.
– Я не обесцвечиваю, – неожиданно для себя оскорбилась Лайма. – Это мой натуральный цвет.
– Натуральные блондинки водятся только в Швеции, – возразил Анисимов безапелляционным тоном.
И тут Чуприянов, который весь вечер вроде как ухаживал за Лаймой, наконец не выдержал.
– Да чего ты к ней привязался?! – возмутился он и толкнул Анисимова ладонью в грудь. – Отвали, и все.
Анисимов мгновенно дал сдачи – стукнул бизнесмена по руке.
– Антон! – резко одернул его Граков.
Но было поздно. Чуприянов сжал кулачище, размахнулся, выбросил руку вперед и ударил Анисимова точно по скуле. Того отбросило назад, но он устоял на ногах и, сжав зубы, ястребом налетел на противника.
– Вы спятили! – закричала Саша, хохоча от удовольствия. Она обожала наблюдать за тем, как мужчины меряются силами.
Несмотря на то что Лайма прогнозировала драку, она внезапно растерялась, как неопытная девица, попавшая в бордель. Представить себе невозможно, что в такой изысканной обстановке мужчины могут действовать так пошло!
