Я задумчиво хмыкнула и покосилась на парнишку с куда большим уважением. Знахарь имелся почти при каждой деревне на десяток дворов, и занимался в основном врачеванием, как людей, так и домашней скотины. Ну там вывих вправить, сбор от простуды заварить, вымя воспаленное корове залечить. Знахари пользовались уже готовыми сборами трав. Заварить знаючи и дать нужное количество, наука сложная, но посильная. Встречались среди знахарей и совсем молоденькие. А вот травников, которые сами разбирались в растениях и знали как, что когда собирать и от какой болезни применять, было гораздо меньше. Не каждый сможет запомнить огромное количество трав, время сбора и сочетание между собой.
Жили травники обособленно, отшельнически. Наукой своей делились крайне неохотно, учеников выбирали придирчиво. По истечении двух-трех десятков лет, ученик проходил обряд посвящения и получал право сам зваться травником. Тем более было удивительно, что парнишке на вид едва исполнилось восемнадцать зим. И когда он интересно обучение проходил? С пеленок? Да и посвящение, как поговаривали, мог не всякий выдержать. Ходили слухи, что обряд крайне болезненный, занимает свеиву тучу времени, и после него травника даже зверье лесное признаёт. Может врет он? Хотя вряд ли. За такое вранье руки-ноги запросто повыдергивать могут. И зачем он разбойникам понадобился? Если применение богатой девицы я еще представляла, то от этого паренька много ли толку. Может, главарь животом занемог? Полечить надо было?
-Развяжи, ну пожалуйста. Худо мне!
Пленник ощутимо спал с лица. Бледность начала отливать в зеленцу. Сжалившись, я потянулась к веревкам. Какой бы он не был опасный я все-равно выше и сильнее. Как наподдам копытом в случае чего! А то сколько он уже так связанный. Руки-ноги откажут, того гляди. Узел поддался быстро. Пленник замер в ожидании и не дергался. Я резко выдернула веревку и, на всякий случай, отступила на шаг. Юноша попытался потянуться и тут же со стоном повалился на траву. Затекшие конечности слушаться отказались. Я усадила его обратно на кочку и слегка растерла руки, разгоняя кровь. Стянула мешок, в котором обнаружилась грязная торба и мятая куртка с неменьшим слоем грязи.
-Потерпи, сейчас чувствительность вернуться должна.
Парень скорчил страдальческую мину.
-Ага, а если они совсем отказали? Я слышал, что отмереть могут, если перетянуть надолго.
-Типун тебе на язык! – я начала закипать. Не хватало еще слушать его нытье. Для себя я уже решила. Бросить парня в лесу совесть мне не позволит. Все-таки я его не зря спасала. Доведу заморыша до ближайшей деревни и там оставлю отлеживаться. А дальше сам разберется куда ему, как ему…
-Тебя зовут-то как, болезный?
-Грайко, ну или Грай, если по-взрослому.
-Понятно, а меня Итой. По-любому.
В отличает от людей, у кентавров имя давалось одно и на всю жизнь. Если Ита, так в любом возрасте. Людским же детям сначала давали детское имя, а по истечении восемнадцатой зимы меняли на взрослое. Значит, Граю около восемнадцати и есть. Раз еще путается, как назваться.
-Повзрослел-то давно, травник? – поддела я
-В начале лета, а что мозги теперь только возрастом мерят? – огрызнулся парнишка.
-Да нет.., – я в задумчивости пнула копытом кочку – молод ты, что-то для травника.
-Какой есть, – парень насупился окончательно.
-Ты не не дуйся, ты встать попробуй, – я подала руку.
Грай вздохнул и напряженно, прислушиваясь к ощущениям, поднялся. Ноги слушались плохо, но всяко лучше, чем совсем никак. Через минуту осторожных притоптываний травник снова повалился на траву со страдальческим стоном.
-Ой-ой! Колет-то как!
-Терпи, раз колет, значит нормально все. Кровь расходится.
Вторая попытка встать, вышла куда успешнее. Через пару шагов юноша побледнел, надул щеки и даже пробежал пару шагов до ближайшего куста. Вдоволь налюбовавшись согнутой фигурой травника, я не поленилась подойти и попридержать за плечи. А то грохнется еще носом в землю.
Парень разогнулся, смущенно покраснел, оттер рукавом рот.
-Они мне что-то пить давали, кажется, бодун настой был. Мне теперь долго плохо будет.
-Какой настой? – полюбопытствовала я.
-Травка такая есть, бодунец. Если крепко заварить и выпить, состояние потом как с похмелья жуткого будет.
-И что теперь? Идти-то ты сможешь? Тут отлежаться не получится, того гляди разбойники вернуться.
-Смогу, только можно за тебя немного подержусь?
Я покосилась на парня, примерявшегося, как удобнее вцепиться в тельный ремень, хорошо хоть не в хвост. Пробурчала, что-то в духе «Может тебя еще верхом повезти»?, но противиться, не стала. Вид у травника был такой болезненный, что удивительно, как он еще сам ногами передвигал.
Сразу двинуться в путь не получилось. Сперва, парень долго рылся по карманам и разбирал торбу в поисках уцелевшего имущества. Разбойники изрядно погоняли его по лесу, прежде чем спеленали, а по состоянию вещей, кажется, еще и волоком по земле потаскали. Потом травник переодевался, с наслаждением рассказывая, что он думает о разбойниках, погибшем скарбе и своем невезении в общем. Ворот его рубахи промок насквозь и куртка, хоть грязная, но сухая, пришлась весьма кстати.
Наконец, мне надоело обогащать свой лексикон заковыристыми ругательствами и, я объявила: «Выдвигаюсь в путь, а ты можешь и дальше дожидаться разбойников, дабы лично все им высказать». Угроза возымела действие, и парень с интересом уставился на меня, отвлекшись от сумки.
-И куда мы пойдем?
-На тракт, конечно, а там до Кружа. Ну, или до ближайшей деревни! – Я была даже немножко удивлена таким глупым вопросом.
-Да? А где, по-твоему, тракт? – искренне полюбопытствовал травник.
Стараясь не потерять лицо, я махнула рукой в том направлении, где по моим прикидкам находилась дорога.
-Туда!
Честно говоря, с таким же результатом я могла показать в любую другую сторону, но как ни странно, парень послушно поднялся, подхватил торбу и самостоятельно отправился в указанном направлении. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.
Глава 4
Несмотря на взятый бодрый темп травник быстро выдохся. Долгожданная дорога все не появлялась, и очень скоро стало ясно, что в направлении я все-таки ошиблась. Отлучки Грая до кустов становились все чаще, а парень все зеленее. У меня нестерпимо разнылась нога, и настроение неуклонно катилось вниз, к совсем свиевому. Зато злобные лесные насекомые, очень нам радовались. В отличие от Грая, укутанного в куртку по самый нос, на мне оставалось гораздо больше места для укусов. Хвост вертелся, как крылья мельницы в ветреный день, но помогал слабо. Комары как-то умудрялись кусаться в промежутках между взмахами хвоста, а в районе лопатки, судя по ощущениям, угнездился клещ.
Травник уже не просто цеплялся за ремень, а почти висел на мне. Особых неудобств это не доставляло, веса парнишка был птичьего, ну чуть крупнее индюков, заботливо выращенных этим летом матушкой. Но, при третьей попытке отцепиться и в беспамятстве рухнуть лицом в землю я, наконец, сжалилась и объявила привал. Грай со стоном повалился в траву на очередной поляне, а я внимательно осмотрелась. Судя по моим прикидкам ушли мы уже достаточно далеко, только вот знать бы в какую сторону? Даже карта была слабым подспорьем, ибо я даже примерно не представляла, где мы находимся. По краю поляны росли развесистые кусты, сплошь покрытые желтыми ягодками. Желудок громко заурчал. Со вчерашнего дня я лишь свежим ветром питалась, и в отличие от отравленного травника, на отсутствие
