В рост на них оперативники не шли, а вертолет не садился, только повис в сторонке.
Капитан Салакаев, приложив ладонь ко рту, громко, но спокойно окликнул:
— Ваше дело дохлое, мужики! Сдаваться пора!
— Вот пришью пару твоих гадов, тогда посмотрю! — отозвался «афганец».
— Вертолет садится! — оглянулся водитель. «Афганец» выпустил очередь по вертолету, но поджечь не сумел.
— Крышка нам. Сдаваться надо, — опустил руки водитель.
«Афганец» прикинул патроны в магазине, потом посмотрел на пистолет в руке водителя. Есть еще маленький шанс. Он неожиданно взмахнул автоматом, оглушил водителя и, выхватив у него пистолет, кинулся бежать.
Это уже было безумной затеей: ребята из группы захвата бегают прытче беглого зэка. Он попытался стрелять на ходу, но был схвачен и через пять минут «нива» с двумя беглецами направлялась к мосту, Вертолет вскоре тоже поднялся и взял курс на Сергели.
9
Салакаев отпустил в город «ниву» и «москвича», в котором увезли поодиночке обоих беглецов. Потанин без возражений отдал свою машину ребятам из группы захвата.
— Показывай, где ты ехал, — приказал капитан Алику, которого усадил сзади вместе с Хамидом. Потанин сел рядом с капитаном. Алик добросовестно показал развилку, где его прихватили беглецы.
— Показывай дальше — сурово потребовал капитан.
Алик уже освоился и пытался запросто говорить с этими людьми.
— Вот здесь мы оставили ее, — показал он рукой, — вон под тем тутовником.
— Слушай, а где же твоя подруга? — вспомнил капитан.
Алик опустил голову, Салакаев уже понял этого парня: он никогда не скажет правды, будет до конца крутить и вилять.
А капитану теперь искать двух человек: младенца и девицу.
Он обследовал место, указанное Аликом, но никаких следов пребывания здесь людей не обнаружил. Ведь если девочка тут лежала, то трава должна быть примята, от ног Алика и Зойки тоже должны остаться следы. Но ничего нет.
— Слушай, ты, орел? — раздраженно спросил капитан Алика, — а ты не темнишь? Точно здесь вы оставили девочку?
— Может, забыл я, — беспечно ответил Алик, уже освоившийся и в этой обстановке. — Я не помню.
Ох, как чешутся руки у капитана! Выпороть бы этого щенка паршивого, чтобы неделю сесть на стул не мог! А он, паршивец, еще улыбается и морочит голову.
Было решено идти вдоль дороги и искать следы девочки.
Капитан отвел Алика в сторонку, чтобы не слышал Потанин.
— Слушай, ангелочек. А не пришили ли вы девочку? Ты же тот еще гусь. А ну, рассказывай!
— Да не убивали мы ее! Мы с ней тут поиграли, а потом она плакать стала, Мы и уехали, — Алик даже раскраснелся от обиды, — Ну почему вы мне не верите? Зачем мне мокруха! За нее вышку дают…
— А ты битый, оказывается. Тогда, где девочка? Да, а где же твоя подружка? Зойка, кажется?…
В это время Хамид и Саша обследовали обочины дороги. Нехорошие мысли вызывал и канал, который шел вдоль всей этой дороги. Вполне может случиться, что придется обшарить весь канал. Но этого капитан Потанину сказать не решился.
Салакаев огляделся. Вдалеке виднелись усадьбы колхозников. Придется провести опрос местных жителей, хотя это дело хлопотное и редко дает результаты. Они подъехали к кишлаку, постучались в первые ворота. И там обнаружили спящую на супе Зойку. В доме оказалась одна старуха, все взрослые были в поле. Она и приютила девушку.
— Да вы не там искали, — заявила Зойка, выслушав Салакаева. — Идемте, я вам покажу, где я ее оставила…
Вечером, в двадцать два часа, когда уже начало темнеть, на третьем этаже райотдела собрались почти все, причастные к этому событию. На четыре часа позже, чем намечал вначале капитан.
Алик Алферов сидел в изоляторе в полуподвальном помещении и вызывающе орал молодежные песни. Но это от страха перед неизбежным возмездием. Зойка Айшина ходила по коридору с Ириной Аркадьевной и тихим голосом рассказывала все подробности этого сумасшедшего дня. Она уже немного успокоилась, но стоило ей вспомнить, как Алик Клыч размахивал молотком над головой грудного ребенка, и ее плечи начинали зябко передергиваться.
Капитан Салакаев принял душ, переоделся в летнюю офицерскую форму и смотрелся теперь солиднее и официальнее, чем обычно. Возвращаясь в свой кабинет, увидел Вячеслава Семеновича и остановился около него.
— Добрый вечер, Вячеслав Семенович! Я почему-то думал, что вы не придете. Ваши показания были важны для меня, хотя следователю они мало что дадут. Я же определил с вашей помощью первоначальное движение машины.
— Видите ли, Владимир Васильевич, я здесь с коллегой и нашей ученицей.
— Вячеслав Семенович, зайдите ко мне, если не трудно, через полчаса, у меня сидят дружки Клыча. Эти… Леха, Олег и Нури. Вам будет любопытно на них посмотреть, — пригласил капитан.
Кучеров молча склонил голову, благодаря за приглашение. Выразительно поджав губы, он наблюдал за происходящим в коридоре и в душе ругал себя за то, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас дома у телевизора и наслаждался душевным комфортом. Но тут тоже для наблюдательного ума нищи хватает.
Стремительно вошла ярко раскрашенная женщина с несколько развязными движениями. Он сразу понял, что это мать Алика Клыча. Настроена она воинственно, и ясно, что будет насмерть сражаться за своего сына и винить всех на свете. Кучеров, например, ее раньше не видел, он же не классный руководитель, но уже понял, что это за дамочка.
Потаниных и угадывать не нужно. Они приехали с ребенком на руках. Он, уже взявшей себя в руки, холодно спокоен, очень внимателен к жене, пытается даже шутить, хотя это дается ему с трудом.
Один момент не ускользнул от внимания Кучерова. Татьяна Ивановна Потанина, увидев Любу Алферову, обменялась с ней такими взглядами, что Кучеров сразу понял: «Эге, да ведь эти две молодые женщины знакомы и давно!» Кучеров продолжал наблюдать за ними. Ведь если бы Любовь Алферова была знакома со всей семьей, она бы подошла к ним сразу, но она этого не сделала, значит, будет продолжение встречи.
Две матери, обе еще молодые, в чем-то изменились после первого обмена взглядами. Любовь Алферова, до этого момента напряженная, как взведенный курок, неожиданно торжествующе улыбнулась и распрямилась. Татьяна Потанина, наоборот, нахмурилась, улыбка сошла с ее лица и Кучеров подумал, что мать Алика Клыча обязательно подойдет к жене Потанина и заговорит с нею. Но пока муж рядом, Алферова к Татьяне не подходила. Значит, выжидает момент, когда Татьяна останется одна.
Капитан выглянул из кабинета, увидел Потанина и пригласил его к себе:
— Сергей Сергеевич, вы к следователю? Зайдите ко мне на минутку.
Как только Потанин зашел в кабинет, Любовь Алферова оказалась рядом с Потаниной, как и предполагал Кучеров. Он равнодушно прикрыл глаза, делая вид, что не слышит разговора, хотя Любовь не очень умеряла свой голос. Впрочем, кажется, она и не очень старалась сохранить беседу в тайне, говорила нарочито громко в расчете на то, что их услышат все в коридоре. Но в коридоре милиции видели и слышали всякое, поэтому на этих двух женщин внимания никто не обращал.
— Ну, что, Танюша, — подбоченилась Любовь. — Вижу, устроилась? Так вот тебе мое слово. Пусть твой муженек заберет заявление и закроет дело Машину вам вернули, пигалица твоя цела, вот и мне сына спасать нужно. Учти, Танька, если твой бабай не заберет заявление, я ему все расскажу, пусть знает. Когда
