раскланялся с Якубовичем и сел рядом, спросил:
— Чего он еще хочет?
— Как все смертные, он алкает истины, — ответил Кучеров.
Уже второй год работают вместе и оба очень довольны этим обстоятельством. После памятной истории с Аликом Клычом Кучеров уволился из школы и перешел работать в милицию с одним непременным условием работать только в отделе Салакаева. Не просто это было устроить и если бы не генерал Салтанов, не работать бы им вместе. Генералу импонировало, что человек с таким образованием переходит к ним. Кадровики препятствовали упорно, им не нужен человек с философским образованием. Но нашлась вакансия в политуправлении и Кучерова оформили туда, хотя он работает в угрозыске с Салакаевым.
Когда-то Володя мельком подумал, что неплохо бы поговорить с этим мужиком за чашкой чая, а теперь они это удовольствие устраивают себе по несколько раз в день. Володя тут же, как вернулись с вызова, поставил индийский. Ему все больше нравится Кучеров. Всегда тщательно одетый, слегка надушенный, он держится вежливо и сдержанно, в душевные друзья не лезет, а говорить с ним интересно. Курит Кучеров только хорошие сигареты, носовые платки у него всегда накрахмалены, чистюля да и только. И при этом не брезглив, на «астру» Володи реагирует нормально; каждый курит то, что больше по душе. Бывает, что после операции выпивает со всеми «с устатку». Эго когда группа измотается, выложится при задержании и только сто граммов снимают стресс. Пусть лицемеры и ханжи кинут камень в милицию за эти сто граммов. Ты вот пойди, открытый и ничем не защищенный, против вооруженного бандита, тогда поговорим.
Ребята из группы шутят иногда зло, Вячеслав Семенович только посмеивается, но никого не осуждает по принципу «вы такие, а я другой, но это еще не повод». Они сначала звали его Вячиком, но это не прижилось и теперь даже между собой называют только по имени и отчеству, а такое заслужить не просто.
Между Салакаевым и Кучеровым отношения вообще странные. Салакаев называет Кучерова только по имени-отчеству, но на «ты», Кучеров называет только Володей, но на «вы» и оба не замечают некоторого несоответствия и вполне довольны.
Пока чай грелся, Володя потаскал штангу, гири, потом заварил чай и позвал Кучерова. Кучеров пьет чай из бокала, Володя только из стакана. Попивая крепкий напиток, они отходили от поездки по такой погодке. Кучеров зяб и грел руки о бокал, Володя сидит взмокший после разминки.
— Понимаешь, Вячеслав Семенович, взломщик-то какой-то чудной. Такого взлома по городу не случалось, это я тебе точно говорю. Сейчас любые запоры летят, но этот замок вскрыли просто мастерски. Боюсь, если такой ухарь появился, по городу любые замки полетят. Может, залетный?
— Надо думать, Володя, — Вячеслав Семенович с наслаждением вытянул ноги, упивается теплом. — Не было такого, говорите?
— Еще раз запрошу в горотделе, но на планерках о таких взломах разговоров не было.
— Уже второе наше дело с автомобилем связано, помните? — вдруг ударился в воспоминания совсем не к месту Кучеров. — О, как вы тогда были эффектны, Володя! Но ошибок вы наделали массу. Вы спешили и времени задуматься не нашли. А я уже тогда понял, что Алика надо было искать в тех местах, где его мамаша с «друзьями» носилась, а сынок был при ней. Мальчишка не поедет по незнакомой дороге. Начать с мамаши, и она бы сказала, куда они чаще ездили.
— Так просто, — усмехнулся Салакаев. — Ты идеалист, Вячеслав Семенович. Книжечек про Мегре начитался. А такие мамаши никогда правды не скажут. И вообще, такая будет только на нас орать, что мы ее мальчика травим. Это тебе не Франция, Вячеслав Семенович.
— Ну-ну, — поднялся Кучеров, — пойду в архивах пороюсь.
Салакаев сел читать почту, поступившую через канцелярию.
Почти во всех письмах одно и то же: хулиганство на улице, в транспорте, оскорбления, пьянки. Таких дел сейчас море. Последнее письмо пришло от начальника райотдела со значком? Это означало, что капитан должен подумать. На половинке листа было наспех накарябано:
«А Сыч на свободе! Эх вы, а еще менты».
Это все, что нашлось в конверте. Володя еще раз заглянул в конверт и пошел в кабинет Кучерова, показал бумажку.
Кучеров прочитал, снял очки, посмотрел на стоящего перед ним начальника. Володя стоит, покачивается с носков на пятки, руки в карманах. Мальчик, пижончик да и только. Что-то ведь знает, но ждет вопросов.
— И что сие означает? — вытянул губы трубочкой Кучеров.
— А означает то, что Сыч на свободе, хотя год назад его осудили за ограбление на большой срок.
— И что это за птица? Володя, я же ничего не знаю.
— Это медвежатник высокого класса. Снял сберкассу. Сейф для него, что кукла для моей дочки. Не его ли рук этот гость из Бирмингема?
Кучеров задумался:
— Я ничего не слышал о Сыче. Это кличка?
— Вовсе не кличка, — засмеялся Володя, — это его фамилия…
До самого позднего времени они занимались каждый своим делом. Группу отпустили домой, потому что в районе сравнительно спокойно. Около десяти вечера Салакаев засобирался домой, покидав предварительно свои игрушки. Всегда он подвозит Кучерова. Правда, к самому подъезду не подъезжают, чтобы не заприметили соседи Кучерова в милицейской машине.
И вообще его самого приходится опекать, он, как все философы, о себе не думает.
— Оружие давно пора получить, Вячеслав Семенович, — уж не в первый раз напомнил Володя.
— Мне оно вряд ли понадобится, — туманно отвечает Кучеров.
— Надеешься на силу убеждения? — иронически покосился на него Володя. — Зря. Наши уголовнички лирикой не страдают и философствовать не любят.
— А я и не надеюсь. Просто я не умею стрелять, — впервые признался Кучеров, — То есть выстрелить все-таки смогу, но живого человека убить себе не позволю. А вот дело Сыча посмотрел. Не его рук замок из Бирмингема.
— Ты уверен?
— Нет, конечно. Но много против такой версии.
— Что ж, наводка в нашем деле не новое дело.
Они распрощались, чтобы утром, словно не прерывали разговора, снова говорить о том же, на чем расстались. Утром же, сразу, кладя папку с делом Сыча на стол Володи, Кучеров заявил:
— Пустой номер, Володя. Гараж Якубовича брал не Сыч.
— Ну уж сразу и выводы, — усмехнулся Салакаев. — Я не исключаю этот вариант.
— Сыч не проходит, потому что машина ему не нужна.
— С чего ты это взял, Вячеслав Семенович? — даже обиделся за своего бывшего «клиента» Салакаев. — Сыч мастер…
— После ограблений, судя по делу, он всегда брал такси или ловил попутную машину. Я думаю, сам он машину водить не умеет, ведь «тачку» бы при его «заработках» имел бы давно. И еще, Володенька, в таком возрасте вор профессию не меняет. Медвежатник за машиной не пойдет.
— А если у него банда и им нужна машина? Не исключаешь?
— Не исключаю. Но тот, кто берет сейф, обычно идет на дело один. Сейф — дело индивидуальное. Потом делиться с кем- то, а так вышел с «дипломатом», проголосовал — и ты сам себе хозяин…
— Логика в этом деле мало поможет, Вячеслав Семенович. Урки сейчас умные, с высшим образованием. Пока пойдем на Сыча!
Искать Сыча и не пришлось. Приехали по его адресу, и он сам открыл дверь. Одет в старенькую пижаму, на ногах такие же старенькие войлочные шлепанцы, и сам он смирненький и старенький. Голова уже в детском пуху, а лицо, хотя и не бритое, тоже розовое. Этакий папаша, у которого много деток и внуков. Не подумаешь, что этот человек брал самые сложные сейфы.
— Ба! Владимир Васильевич! Кого я вижу! И как это вы обо мне, жалком старикашке, вспомнили, ничтожном черве? — искренне распахнул руки для объятий Сыч.
— Сидор Трифонович, — отвел объятия Володя, — надо поговорить.
