— Володя, стало очень опасно, — продолжала она. — Убивают ваших, потому что уже ничего не боятся. А вы даже права на самооборону не имеете. А если ты убьешь преступника, затаскают. Зачем нам это, Володя? Ленка вон растет, а вдруг без отца останется? Мне страшно становится, Володя. Раньше не боялась, а теперь боюсь.
Володя уже без иронии посмотрел в глаза жене:
— Видно, так и умру сыщиком. Куда мне теперь?
И так он это сказал, что Люда притихла.
Нелегко на душе после такого разговора, а в ночь после него он шел брать банду на массиве Кызыл Шарк. Они укрылись в незаселенной девятиэтажке. Массив новый, половина домов пустая, поди угадай, в Какой квартире они отсиживаются, а бандиты матерые, вооруженные. Но за ними ограбление с жестоким убийством, брать нужно любой ценой. И вот Вася Белов в госпитале, утром сам отвозил. Зацепили-таки. И в самый бы раз прилечь и поспать, но, слушая Потанина, он уже нажал кнопку звонка под крышкой стола — сигнал «готовиться» в комнату группы захвата.
А между делом капитан уже оценил эту семейную пару. Он, конечно, старше жены. Интеллигент, конечно, и впервые сталкивается с преступлением, поэтому так откровенно растерян. А жена, жена чем-то похожа на его Люду. Женщины этого возраста все в чем-то имеют сходство.
— Уже двадцать минут прошло, — взглянул на часы Потанин.
— Сергей Сергеевич, послушайтесь моего совета, отправьте жену домой, машину я дам, — посоветовал Салакаев, — А сами можете остаться. Так будет лучше.
Таня испуганно возразила, но муж быстро убедил ее, что так действительно будет лучше.
Чтобы обнаружить угнанную машину, потребуется работа многих людей. И далеко не на каждый угон объявляется тревога, иначе патрульные машины будут постоянно в состоянии погони. Машин в городе крадут много, но этот случай особый, в машине грудной ребенок. Такое впервые случилось в практике капитана Салакаева. Поэтому он тотчас доложил о ЧП дежурному по городу. А майор Салиходжаев объявил тревогу по городу.
Капитан держал группу захвата наготове, но уже стало ясно, что дело затягивается. Стали поступать рапорта с постов ГАИ, что такой машины не проходило. И тогда капитан, отправив Потанина в соседнюю пустую комнату, чтобы не мешал своими тоскливыми глазами, поднял трубку телефона и сказал:
— Докладывает капитан Салакаев. Соедините с генералом.
Вряд ли он рискнул бы звонить напрямую заместителю министра внутренних дел, если бы не участие Салакаева в известной Хавастской операции, когда генерал сам возглавил эту акцию и запомнил по той поре сообразительного капитана. На это и рассчитывал Салакаев.
— Мухтар Насырович, — без тени панибратства заговорил он, когда генерал поднял трубку. — У меня сложное дело и нужна ваша санкция.
— Говори, капитан, — генерал был настроен благожелательно, и капитан это учел. — А ты все-таки мне не объяснил, откуда у тебя, чисто русского парня, такая фамилия. Помнишь, я все допытывался?
— Товарищ генерал, сейчас не до этого, — и Салакаев изложил коротко суть дела.
— Говори прямо, Владимир, чего ты от меня хочешь? — уже построже спросил генерал.
— Дайте мне в оперативное подчинение городское и областное ГАИ и выделите вертолет.
Генерал ответил только после внушительной паузы:
— Ты хоть понимаешь, о чем просишь?
Володя прекрасно понимал. Он отлично знал, как все эти по разделения не любят вмешательства в свои дела людей со стороны. Угро, как называют их для краткости, да еще районное, берет себе в оперативное подчинение ГАИ. Мало кто этого захочет. Но у капитана был убийственный довод:
— Товарищ генерал, в машине грудной ребенок.
Генерал долго говорил по другим телефонам, а трубка городского телефона лежала и лежала на столе. Володя слышал обрывки его переговоров и находился в понятном напряжении. В одну минуту все может рухнуть, его затея провалится, а со своей небольшой группой он не сможет повлиять на ход событий.
Только десять минут спустя он услышал голос генерала:
— Действуй, капитан. Но смотри, не сорвись. Тебе этого не простят!
4
Ирина Аркадьевна Полторацкая, маленькая, высохшая, уже начавшая седеть, не первый год живет на одних нервах. Нынче все учителя живут на нервах, и она уже сжилась с постоянным чувством тревоги настолько, что предчувствует беду за день до того, как она случится. Класс у нее действительно тяжелый, но сейчас у всех учителей тяжелые классы. Но у нее есть группа ребят, а в девятом классе, хочешь не хочешь, они уже парни, совершенно неуправляемые. Всюду есть ученики неблагополучные, и этим никого не удивишь. Но ее группа всегда на грани срыва и справиться с ними Ирина Аркадьевна уже не в состоянии. Это Алик Алферов, это Алеша Трухин, Олег Космынин и с ними вяжется Нуритдин Кабулов. А верховодит у них, конечно, Алик Алферов. И прозвище-то у него угрожающее — Алик-Клыч.
Еще в шестом классе Алик доставлял ей немало огорчений, были у него и приводы в милицию, и кражи, были жестокие избиения ребят из других классов, а что могла она сделать? Говоришь им хорошие, правильные слова, даже умоляешь, а они смотрят тебе в глаза к ухмыляются, словно им дано знать такое, что тебе, учителю, и на ум не придет, будто тебя за дуру несмышленную держат.
Она часто думала о природе лидерства в детских коллективах. На чем может держаться лидерство Алика-Клыча? Он и комплекцией мельче своих дружков, вертлявый, с черными курчавыми волосами и демоническим лицом. Лживый и трусливый мальчишка, он жесток в своих выходках, а его дружки восхищаются им, и он именно благодаря жестокости стал кумиром этих ребят. И чем изощреннее его выходки, тем привлекательнее он выглядит в их глазах.
Причем, несколько дней он может ходить смирным, сговорчивым, но потом его движения, жесты становятся все более порывистыми, непредсказуемыми, дергаными, и злая энергия накапливается в нем с каждым днем, пока не вырвется наружу. Ирина Аркадьевна в таких случаях говорит, что на Алика уже находит. И сегодня у него как раз тот пик напряжения, за которым неизбежно последует взрыв. И это будет не какая-то там элементарная грубость учителю, очередная двойка, к этому уже привыкли, а будет что-то изощренное, жестокое. Именно в таком состоянии он становится неуправляемым.
Черта лысого в ней, в этой психологии, да и в остальных премудростях педагогической науки, если ты чувствуешь, знаешь, просто убеждена, что Алик уже созрел и очередная беда вот-вот грянет, а предупредить, остановить не можешь. Попробуй подойти и начать его в чем-то убеждать, он сделает честные глаза и удивится: «Да что вы, Ирина Аркадьевна?'
Сегодня с утра он в школе появился, как все. Но уже по тому, как он вошел своей взвинченной походкой, как он диковато и зло оглядывал вестибюль, по нервному подергиванию его плеч Ирина Аркадьевна поняла, что он готов. Вполне возможно, что он еще и сам не знает, что отмочит, но его злая соля должна обязательно выплеснуться наружу. На первом уроке он еще сидел. Ирина Аркадьевна сама проверила, но вот уже на втором и третьем его в школе не было. Потом вдруг опять появился на следующих уроках, но вел себя ужасно, громко разговаривал, дерзил и совсем не занимался.
Ирина Аркадьевна тут же проверила, на месте ли Зоя Айшина из седьмого класса, его подружка. И Зоя тоже исчезала со второго и третьего уроков. Значит, опять были вместе, а чем это кончится, никто предсказать не может. Эта пара способна на все. Пронеси Бог, чтобы эта Зоя ребенка школе не принесла, но и без этого они могут натворить что угодно. Зоя-то ровесница Алику, но по глупости учителя ее оставляли на второй год, и только теперь поняли, что они наделали. Хорошо о ней сказал классный руководитель при подведении четвертных оценок: «А поведение ей надо записать «легкое», и это еще мягко сказано. Девочка испорчена насквозь, и что с ней делать, ума не приложу».
Ирина Аркадьевна в который раз уже решается идти к директору школы. Они давние подруги, вместе работали в старой школе, вместе перешли сюда. Алевтина Ивановна, собственно, убедила подругу перейти на «новостройку», все же новое здание.
