Внизу не было видно ничего, кроме тоненькой сверкающей пурпурной полоски с восточной стороны горизонта. Казалось, по покрову ночи кто-то без нажима провел бритвой.
Он взглянул на порт.
Он ждал.
Через несколько минут уголком глаза он заметил в небе какое-то движение. Потом услышал хлопанье крыльев.
Что-то громоздилось в пересекающихся лучах на остроконечной крыше, в какой-то момент было слышно шуршание, потом все стихло.
Вглядываясь в сжавшиеся тени наверху, он дрожал от удовольствия.
«Сегодня вечером, – думал он, – сегодня вечером. Опять кровь».
Он мог чувствовать смерть повсюду вокруг себя, ее вполне осязаемое присутствие в воздухе.
На востоке рана на небе расширилась и углубилась. Утро стучалось в мир.
Зевнув, он приложил руку тыльной стороной ко рту. Ему надо было вернуться в свой номер в гостинице и немного отдохнуть. Ему не пришлось ни разу выспаться за последние несколько дней.
Трижды в течение последующих десяти минут звук хлопающих крыльев возвращался. И всякий раз под стропилами чувствовалось какое-то временное беспокойство, и всякий раз затем наступала полная тишина.
Вдруг слабый свет пробился сквозь толстую массу штормовых облаков и постепенно окрасил порт, холмы и дома Кингз Пойнта.
Его охватило глубокое чувство потери. Вместе со светом пришла депрессия. Он чувствовал себя и действовал лучше в самые темные часы.
Дюжина или больше летучих мышей. Они прятались под деревянными стропилами. Их крылья хлопали вокруг. Некоторые с закрытыми глазами. Другие – с открытыми, которые поблескивали в тусклом свете. Это видение возбуждало его.
Опять кровь, сегодня вечером.
В девять часов утра Лоу позвонил Роджеру Фаллету.
– Извини, что беспокою тебя в Рождество.
– Не извиняйся. Ты никогда не беспокоишь меня.
– Я узнал кое-что интересное о деле Бертона Митчелла.
– Что?
– Что его жена и сын были убиты.
– О Боже, когда?
– Через пять лет после того, как он совершил преступление.
– А ты не ошибаешься?
– Ты не проверил, может быть, есть какие-нибудь отдельные материалы на жену и сына?
– Нет. Но если бы там было что-то достойное внимания, копии документов лежали бы в деле Бертона Митчелла.
– А не может быть, чтобы в «Таймс» ошиблись?
– Предположим. Но обычно таких ошибок не бывает. Кто их убил?
– Мэри не знает.
– Девятнадцать лет назад?
– Так она утверждает.
– Это произошло здесь, в Лос-Анджелесе?
– Думаю, да. Сделай мне одолжение.
– Сегодня я не работаю, Лоу.
– «Таймс» не закрывается полностью на праздники. Там кто-нибудь работает. Не мог бы ты позвонить и попросить проверить для меня эти материалы.
– Это так важно?
– Это вопрос жизни и смерти.
– Зачем тебе все это?
– Мне надо знать все об этих убийствах... если они имели место.
– Я перезвоню тебе.
– Это займет много времени?
– Часа два.
Роджер перезвонил через полтора часа.
