заработали на этом немало очков. Но в действительности работа продолжается. Без этого никак нельзя. У нас это единственная база такого рода. У китайцев их три. У русских… они теперь наши друзья, но продолжают разрабатывать бактериологическое оружие, новые и более эффективные штаммы вирусов, потому что денег у них нет, а это оружие значительно дешевле любого другого. Ирак вкладывает немало средств в биохимический военный проект, и Ливия, и еще бог знает кто. Очень многие люди по всему миру верят в эффективность химического и биологического оружия. Не видят в нем ничего аморального. Если б они почувствовали, что у них есть некое средство, о котором мы ничего не знаем, которое не сумеем обезвредить, они тут же пустили бы его в ход.
— Но если стремление не отстать от китайцев… или русских, или иранцев приводит к ситуации, когда невинный ребенок становится объектом бесчеловечного эксперимента, не превращаемся ли мы в монстров? — спросил Элиот. — Не позволяем ли мы нашим страхам перед врагом превращать нас в подобие этого самого врага? Разве это не еще один способ проиграть войну?
Домби кивнул. Заговорил, поглаживая кончики усов:
— Этот вопрос я задавал себе с того самого момента, как Дэнни оказался здесь. Проблема в том, что некоторым нравится эта работа. Во-первых, из-за секретности, во-вторых, из-за могущества, потому что они создают оружие, которое может уничтожить сотни миллионов. Я говорю про таких, как Тамагучи, одержимых манией величия. Про таких, как Эрон Захария. Они злоупотребляют данной им властью, извращенно трактуют чувство долга. И нет никакой возможности заранее не допустить их к руководству такими вот проектами. А если мы закроем лавочку, прекратим эти исследования, потому что боимся людей, которые их проводят, тогда мы сильно отстанем от наших врагов, а это чревато нашим полным уничтожением. Вот и приходится из двух зол выбирать меньшее.
Тина сняла электрод с шеи Дэнни, осторожно отлепила клейкую ленту.
Ребенок прижимался к ней, но глубоко запавшие глаза смотрели на Домби.
— Меня не интересуют философские или моральные аспекты использования бактериологического оружия, — вмешалась она в разговор. — Я только хочу знать, каким образом сюда попал Дэнни.
— Чтобы это понять, нужно вернуться в прошлое на двадцать месяцев. Именно тогда один китайский ученый, Ли Чен, тайком эмигрировал в Соединенные Штаты и привез с собой материалы о новом китайском бактериологическом оружии. Новый вирус они назвали «Вухан-400», по названию города, рядом с которым находится секретная лаборатория, где создали этот вирус, и по эффективности он в сотни раз превосходил все прочие микроорганизмы, разработанные в любом другом научно-исследовательском центре нашей планеты.
«Вухан-400» — идеальное оружие. Действует только на людей. Не передается никакими другими живыми существами. И, как спирохета, возбудитель сифилиса, «Вухан-400» жизнеспособен вне человеческого организма не дольше минуты. Это означает, что он не может навечно заражать объекты и даже целые территории, как сибирская язва и другие опасные заболевания. А после смерти носителя «Вухан-400» естественным образом погибает чуть позже, когда температура человеческого тела опускается ниже восьмидесяти шести градусов по шкале Фаренгейта. Вы понимаете, какие у него преимущества?
Тина, занимаясь Дэнни, слушала Домби вполуха, но Элиот понял, о чем говорил ученый.
— Вы хотите сказать, что после использования «Вухана-400» для уничтожения людей на какой-то территории китайцам не пришлось бы производить обеззараживание перед тем, как захватить ее?
— Совершенно верно, — кивнул Домби. — И этим преимущества «Вухана-400» не ограничивались. Носитель становился заразным уже через четыре часа после контакта с вирусом. Это невероятно короткий инкубационный период. Зараженный человек не живет дольше двадцати четырех часов. Большинство умирает через двенадцать. Этот вирус страшнее лихорадки Эбола в Африке. Он обеспечивает стопроцентную смертность. Никто не выживал. Китайцы проверяли его на политических заключенных. Они не смогли найти противоядие или антибиотик, эффективно воздействующие на вирус. Вирус проникает в стволовые клетки мозга и начинает генерировать токсин, который разъедает мозговую ткань точно так же, как кислота разъедает марлю. Он уничтожает ту часть мозга, которая ответственна за основные функции организма. У жертвы перестает биться сердце, отказывают все органы, он теряет способность дышать.
— И Дэнни выжил, заразившись этим вирусом? — спросил Элиот.
— Да, — кивнул Домби. — Насколько нам известно, он — единственный, кому это удалось.
Тина сняла одеяло с кровати, сложила пополам, чтобы завернуть в него Дэнни перед тем, как отправляться к «Эксплореру». Но до этого спросила Домби:
— А как он им заразился?
— Произошел несчастный случай.
— Об одном я уже слышала.
— Этот действительно произошел. После того как Ли Чен передал нам всю информацию по вирусу «Вухан-400», его привезли сюда. Мы немедленно развернули исследования, стремясь создать точный дубликат вируса. Добились этого достаточно быстро. Потом начали изучать вирус в надежде найти средство борьбы с ним, чего не удалось китайцам.
— И кто-то допустил ошибку, — вставил Элиот.
— Хуже. Допустил ошибку и повел себя крайне глупо. Примерно тринадцать месяцев тому назад, когда Дэнни и другие скауты отправились в поход по горам, один из наших ученых, этот ушлый сукин сын Ларри Беллинджер, случайно заразился «Вуханом-400», когда как-то утром работал в этой лаборатории. Напарника рядом с ним не было.
Рука Дэнни напряглась на руке Кристины, и она погладила его, успокаивая. Посмотрела на Домби.
— Разумеется, у вас есть соответствующая служба, процедуры, позволяющие…
— Разумеется, — прервал ее Домби. — Этому учат с первого дня работы. В случае подобного заражения ты немедленно поднимаешь тревогу. Немедленно. Потом герметично закрываешь помещение, в котором работаешь. Если к лаборатории примыкает изоляционная камера, заходишь туда и запираешь за собой дверь. Прибывает специальная команда, чтобы провести обеззараживание. Если ты заразился чем-то таким, что поддается излечению, тебя вылечат. Если нет, ты остаешься в изоляционной камере, пока не умрешь. Это одна из причин, по которым здесь так хорошо платят. Плата за риск. Риск — часть здешней работы.
— Да только Ларри Беллинджер, видимо, забыл. про полученные инструкции, — вставила Тина. Она никак не могла завернуть Дэнни в одеяло. Он не отпускал ее. Но в конце концов улыбками, ласковыми словами, поцелуями ей удалось убедить Дэнни прижать руки к телу, чтобы она смогла завернуть его.
— Беллинджер рехнулся. У него просто съехала крыша. — Домби, очевидно, стыдился того, что один из его коллег в сложившейся ситуации полностью потерял контроль над собой. — Он знал, как быстро «Вухан-400» разбирается со своими жертвами, вот и запаниковал. Вероятно, убедил себя, что сможет убежать от инфекции. Одному Богу известно, что именно он попытался сделать. Сигнал тревоги он не подал. Вышел из лаборатории, направился в комнату, где жил, надел горнолыжный комбинезон, высокие ботинки, взял с собой снегоступы и покинул комплекс. Он заранее не подал заявку на внедорожник, сразу ничего придумать не смог, так что ушел на своих двоих. Сказал охранникам, что хочет пару часов погулять в лесу на снегоступах. Зимой мы часто отправляемся на такие прогулки. И хорошая разминка, и возможность выбраться на какое-то время из этой дыры в горе. Но Беллинджера разминка не интересовала. Он сунул снегоступы под мышку и зашагал вниз по горной дороге, по которой вы, вероятно, поднялись сюда. Не доходя до будки охранника у верхних ворот, надел снегоступы, кружным путем обошел будку, вышел на дорогу ниже. Там и выбросил снегоступы. Охрана потом их нашла. До нижних ворот Беллинджер добрался через два с половиной часа после того, как вышел из комплекса, через три после заражения. Примерно в это время в лабораторию заглянул кто-то из исследователей, увидел на полу разбитую пробирку с раствором, в котором содержался «Вухан-400», поднял тревогу. Тем временем, несмотря на колючую проволоку, Беллинджер сумел перелезть через забор. Добрался до дороги, идущей к природоохранному центру. По ней направился к шоссе, которое проходит примерно в пяти милях от поворота к нашим лабораториям, и пройдя три мили…
— Наткнулся на мистера Джановски и скаутов, — вырвалось у Элиота.
— Да, — кивнул Домби. — Со скаутами он столкнулся через пять или пять с половиной часов после заражения. К тому времени он совсем обессилел. Во-первых, путь из лаборатории отнял много сил, а во- вторых, начал действовать вирус. Появилось головокружение. Легкая тошнота. Командир скаутов
