контролировать поток крови.
Возможно, я бы мог стать копом, как стал пекарем, но вот врача из меня не получилось бы. Да и хорошего пациента тоже.
Только одно помешало мне потерять сознание, упасть лицом вниз и сломать нос: уверенность, что бабушка Ровена тут же придёт сюда и всё сфотографирует. В кармане комбинезона она всегда, держала «мыльницу».
И потом, по фотографии, вышьет сцену моего позора на подушке и поместит её на самое почётное место в гостиной.
Изголовье кровати, на которой рожала Лорри, приподняли, так что она наполовину сидела. Пот покрывал усталое, изнуренное… и сияющее лицо.
— А вот и ты. Я подумала, может, ты пошёл пообедать.
Я облизнул губы, похлопал себя по животу.
— Нью-йоркский стейк, варёный картофель, кукуруза в сливочном соусе, салат из шинкованной капусты с перцем и кусок шоколадного торта.
— Когда ты готовишь шоколадный торт, — спросил Мелло Мелодион, — ты всегда берёшь миндаль или его можно заменить грецким орехом?
— Святой боже, что должна сделать женщина, чтобы хоть здесь стать главным действующим лицом?
И тут же из неё вышел послед. Конечно, это не роды, но тоже зрелище не для слабонервных.
Меня качнуло, я схватил её за руку, а она сказала:
— Можешь опереться на меня, здоровяк.
На что я искренне ответил:
— Спасибо.
А тут и рыжеволосая медсестра принесла младенца, помытого, розового, завёрнутого в белую пелёнку.
— Мистер Ток, поздоровайтесь с вашей дочерью.
Лорри держала на руках этот драгоценный свёрток, тогда как я застыл, парализованный и лишившийся дара речи. Девять месяцев я знал, каким будет финал, и всё равно не мог поверить своим глазам.
Для мальчика мы выбрали имя Энди, для девочки — Энн.
У Энн были золотистые волосики. Идеальный носик. Идеальные глазки, подбородок, крошечные ручки.
Я подумал о Недре в морозильнике, о Панчинелло в тюрьме, о Конраде Бизо, скрывающемся в зимней ночи, и задался вопросом: да как я посмел привести столь хрупкого и ранимого младенца в такой страшный мир, как наш, мир, который год от года становится только страшнее?
Впрочем, у моего отца есть поговорка, которая, по его словам, помогает примириться если не с жестокой, то, по меньшей мере, безразличной окружающей средой. Я слышал её тысячу раз: «Где есть пирог, есть надежда. А пирог есть всегда».
Несмотря на Конрада Бизо, несмотря на все тревоги, мои глаза наполнились слезами радости, и я сказал:
— Добро пожаловать в этот мир, Энни Ток.
Глава 40
Как вы, возможно, помните, Энни родилась в понедельник вечером, 12 января 1998 года, ровно за неделю до второго ужасного дня, предсказанного дедушкой Джозефом.
Следующая неделя стала самой длинной в моей жизни. Приходилось ждать, когда же упадёт ещё одна большая клоунская туфля.
Пурга миновала. Небо стало светло-синим, знакомым для тех, кто живёт на большой высоте над уровнем моря, чистым и таким близким, что до него, казалось, можно дотянуться рукой.
Поскольку Бизо оставался на свободе, ужасный день только приближался, а наш дом на Хоксбилл- роуд находился в достаточно пустынном месте, мы остались в городе, у родителей.
Само собой, больше всего мы боялись, что Энни, только-только родившуюся, у нас отнимут так или иначе.
И мы готовились к тому, что умрём, но этого не допустим.
Поскольку Хью Фостер знал о предсказаниях моего деда и об их точности, полиция Сноу-Виллидж взяла дом моих родителей под круглосуточную охрану, начиная с утра среды, когда я привёз домой Лорри и Энни. Собственно, и из больницы мы приехали на патрульной машине.
Полицейские дежурили по восемь часов. Каждый час один из них обходил дом, проверяя окна и двери, поглядывая на улицу и соседские дома.
Отец ходил на работу, но я взял отпуск и сидел дома. Разумеется, когда напряжение начинало сводить меня с ума, шёл на кухню и что-нибудь пёк.
Все копы в качестве командного пункта выбирали кухню, и к четвергу они пришли к единому мнению, что никогда в жизни им не удавалось так хорошо и вкусно поесть.
В тяжёлые времена соседи обычно выражают сочувствие и поддержку тем, что приносят еду. В нашем случае соседи слишком хорошо нас знали, чтобы приносить обычные запеканки или домашние пирожки.
Вместо этого они приносили ди-ви-ди. Уж не знаю, самостоятельно ли они пришли к выводу, что в наш насыщенный информацией век в час беды ди-ви-ди становится приемлемым заменителем пищи, или провели организационное собрание, но к пятнице наши потребности в ди-ви-ди были удовлетворены на два года вперёд.
Бабушка Ровена выбрала все фильмы со Шварценеггером и смотрела их одна, в своей спальне, за закрытой дверью.
Остальные ди-ви-ди мы сложили в коробку в углу гостиной и надолго о них забыли.
Мама закончила рисовать свинью и взялась за портрет малышки. Может, она слишком долго рисовала исключительно представителей фауны, потому что на её новой картине наша очаровательная девочка приобрела несомненное сходство с кроликом.
Энни отнимала у нас не так много времени, как я ожидал. Показала себя идеальным ребёнком. Не плакала, не требовала особого внимания. Спала всю ночь (я говорю про ночь пекаря, с девяти утра до четырёх пополудни) крепче, чем любой из нас.
Я даже хотел, чтобы она активнее давала о себе знать и тем самым отвлекала от мыслей о где-то затаившемся Бизо.
Пусть в доме круглосуточно находился полицейский, я радовался, что приобрёл пистолет и научился из него стрелять.
Я заметил, что Лорри постоянно держит под рукой острый нож и яблоко, которое она, по её словам, собиралась «в скором времени» порезать и съесть. К субботе яблоко пожухло, и она заменила его на грушу.
Обычно чистят и режут фрукт специальным ножом с небольшим лезвием. Лорри же предпочла мясницкий тесак.
Папа, благослови Господь его душу, принёс домой две бейсбольные биты. Не современные алюминиевые, а увесистые деревянные, «Луисвилль слаггерс». Он никогда не проявлял интереса к оружию, и учиться стрелять времени у него не было. Одну биту он отдал маме.
Никто не спросил его, почему он не принёс третью биту, для бабушки. Каждый из нас мог найти логичное объяснение такому решению.
Наконец наступил ужасный день.
Понедельник у отца был выходным, и с полуночи воскресенья до зари 19 января мы вшестером просидели в столовой. Подкреплялись пирожными, пирогами, тортами и черным кофе.
