так.
Мать двоих детей не умрёт в эту ночь, если маньяк-убийца сдержит слово, мать проспит эту ночь и увидит завтрашний рассвет.
Билли стал пособником. Он мог это отрицать, мог убежать, мог не поднимать жалюзи на окнах до конца своих дней и превратиться из затворника в отшельника, но все это не изменило бы главного: он стал пособником.
Убийца предложил ему партнёрство. Он не хотел в этом участвовать. Но, как теперь выяснилось, их отношения укладывались в рамки того, что на языке экономических разделов газет называлось «недружественным поглощением».
Вторую бутылку «Гиннесса» Билли допил в полночь. Ему хотелось сразу же выпить третью. А потом и четвёртую.
Он говорил себе, что ему нужна ясная голова. Спрашивал себя, а зачем, но не мог дать внятного ответа.
Свою часть работы на эту ночь он уже закончил. Сделал выбор. Теперь за дело предстояло браться безумцу.
Здесь же в эту ночь более ничего не могло случиться, разве что Билли не смог бы заснуть без пива. Может, опять взялся бы за резьбу по дереву.
Руки болели. Не от трёх крошечных порезов. Просто он слишком крепко сжимал инструменты. А дубовую заготовку держал мёртвой хваткой.
Не выспавшись, он не сумел бы подготовиться к следующему дню. Утром, когда придут новости о ещё одном трупе, он узнает, кого обрёк на смерть.
Билли поставил стакан в раковину. Необходимость в нём отпала, потому что теперь не имело значения, быстро он опорожнит очередную бутылку или медленно. Пожалуй, быстрый вариант его больше устраивал. Хотелось как можно скорее отключиться.
С третьей бутылкой Билли прошёл в гостиную, сел в кресло. Выпил её в темноте.
Эмоциональная усталость может истощать так же, как физическая. Силы покинули его.
В 1:44 его разбудил телефон. С кресла он вскочил, словно подброшенный катапультой. Пустая бутылка покатилась по полу.
Надеясь услышать Лэнни, он сорвал трубку с настенного телефонного аппарата в кухне на четвёртом звонке. На его «алло» ответа не последовало.
То есть звонил этот выродок. Убийца.
Билли уже знал по собственному опыту, что молчанием он ничего не добьётся.
— Чего ты хочешь от меня? Почему я?
Ему не ответили.
— Я не собираюсь играть в твою игру, — продолжил Билли, но оба знали, что это ложь, поскольку он в неё уже играл.
Он бы порадовался, если бы убийца пренебрежительно рассмеялся, но ничего не услышал.
— Ты болен, ты свихнулся. — Не получив ответа, добавил: — Ты — шваль.
Он и сам понимал, что такими словами убийцу не пронять.
И действительно, выродок отвечать не стал. Просто оборвал связь.
Билли повесил трубку и осознал, что у него трясутся руки. Ладони стали влажными от пота, он вытер их о рубашку.
И тут его осенило: мысль эта должна была прийти ему в голову ещё прошлой ночью, но не пришла. Он вернулся к телефонному аппарату, снял трубку, какое-то время послушал длинный гудок, потом набрал «*69», включив режим «Ответный звонок».
На другом конце провода телефон звонил, звонил, звонил, но никто не снимал трубку.
Однако на дисплее высветился знакомый Билли номер: Лэнни.
Глава 10
Залитая звёздным светом, в окружении дубов, церковь стояла рядом с автострадой, в четверти мили от поворота к дому Лэнни Олсена.
Билли проехал в юго-западный угол автостоянки. Там, под кроной громадного дуба, выключил фары и заглушил двигатель.
Мощные оштукатуренные стены с декоративными башнями поднимались к оранжевой черепичной крыше. В нише колокольни стояла статуя Девы Марии с распростёртыми руками, приглашая в церковь страждущее человечество.
Здесь каждый крестившийся ребёнок был потенциальным святым. Здесь каждое венчание обещало счастье на всю жизнь, независимо от характера жениха и невесты.
У Билли, разумеется, было оружие.
Пусть и старое, не из недавних покупок, но надёжное. Билли регулярно его чистил и хранил как положено.
Компанию револьверу составляла коробка патронов калибра 0,38 дюйма. И на патронах не было следов коррозии.
Когда Билли доставал револьвер из металлического ящика, в котором тот хранился, ему показалось, что оружие стало тяжелее. И теперь, беря револьвер с пассажирского сиденья, он мог бы сказать то же самое.
Этот конкретный «смит-и-вессон» весил всего лишь тридцать шесть унций, так что, возможно, веса револьверу добавляла его история.
Билли вышел из «Эксплорера» и запер дверцы.
По трассе проехал одинокий автомобиль. Фары осветили автостоянку в каких-то тридцати ярдах от Билли.
Дом священника находился по другую сторону церкви. Даже если бы священник страдал бессонницей, он бы не увидел и не услышал въехавшего на стоянку внедорожника.
На дорогу Билли возвращаться не стал, вышел на луг. Трава доходила до колен.
Весной здесь росло столько маков, что луг становился оранжево-красным. Теперь все они засохли под ярким солнцем.
Билли постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к безлунной темноте.
Прислушался. Воздух, казалось, застыл. С автомагистрали не доносился шум проезжающих машин. В его присутствии замолкли цикады и лягушки. Он мог услышать звезды, если бы те заговорили с ним.
Убедившись, что глаза приспособились к звёздному свету, Билли двинулся по чуть поднимающемуся лугу к двухполосной дороге, которая заканчивалась у дома Лэнни.
Его тревожили гремучие змеи. В такие вот тёплые летние ночи они охотились на полевых мышей и зайчат. Однако до дороги он добрался неукушенный и миновал два дома, оба тёмные и молчаливые.
Во дворе второго дома за забором спущенная с цепи собака бегала взад-вперёд, но не лаяла.
Дом Лэнни и дом с собакой во дворе разделяла треть мили. Здесь, наоборот, в каждом окне горел свет.
Во дворе Билли присел за сливовым деревом. Он видел западную стену дома, которая находилась прямо перед ним, и часть северной.
Оставалась вероятность того, что все это действительно шутка, а шутником был Лэнни.
Билли не знал наверняка, что в городе Папа убили блондинку-учительницу. Он положился на слово Лэнни.
Он не видел в газете сообщения об убийстве. Возможно, убитую обнаружили слишком поздно и материал не успел в последний выпуск. Кроме того, он редко читал газеты.
Опять же, он никогда не смотрел телевизор. Иногда слушал прогноз погоды по радио, когда ехал на автомобиле, но в основном обходился музыкой с компакт-дисков.
