Давным-давно он читал этот роман Перл Олсен. Ей он понравился, но, с другой стороны, ей нравились все такие романы.
Правая рука Лэнни покоилась на книге. Из неё торчал уголок фотографии, ею Лэнни вроде бы заложил страницу, на которой остановился.
Все это устроил социопат. «Живая картина» то ли имела для него некое значение, то ли служила посланием: головоломкой, загадкой.
Прежде чем порушить эту «живую картину», Билли внимательно её изучил. Но ничего особенного не увидел, не понял, что именно могло побудить киллера приложить столько усилий для её создания.
Билли скорбел по Лэнни, но куда сильнее ненавидел Лэнни за то, что тот не мог сохранить достоинства даже в смерти. Выродок проволок его по всему дому и усадил в кресло, как манекен, словно и существовал Лэнни лишь для того, чтобы стать игрушкой в руках этого подонка.
Лэнни предал Билли, но теперь это не имело никакого значения. На краю Тьмы, над Бездной, об этом не стоило и вспоминать. Билли полагал, что лучше сохранить в памяти куда более приятные моменты, когда они были друзьями и радовались жизни.
И если в последний день жизни Лэнни у них возникло непонимание, то теперь они снова стали одной командой, и противник у них был один.
Билли показалось, что из коридора донёсся шум.
Без малейшего колебания, ухватив револьвер обеими руками, он вышел из спальни, направив оружие сначала направо, потом налево. Никого.
Двери в ванную, обе спальни и чулан были закрыты, такими он их и оставил.
Заглядывать в них по новой желания у него не было. Он не мог сказать, что это был за шум, может, дом скрипнул под собственным весом, но точно знал, что это не было звуком открываемой или закрываемой двери.
Билли вытер о рубашку влажную ладонь левой руки, перекинул в неё револьвер, вытер ладонь правой, вернул в неё оружие и двинулся к лестнице.
С первого этажа, из открытой двери доносились лишь обычные звуки тёплой летней ночи.
Глава 13
Стоя на верхней лестничной площадке, прислушиваясь, Билли почувствовал, как боль запульсировала в висках. И тут же понял, что зубы его сжаты сильнее, чем шечки тисков.
Он попытался расслабиться, начал дышать через рот. Покачал головой из стороны в сторону, чтобы размять закаменевшие мышцы шеи.
Стресс мог пойти на пользу, только если повышал концентрацию и бдительность. Страх мог парализовать, а мог и обострить инстинкт выживания.
Билли вернулся в главную спальню.
Подходя к двери, внезапно подумал, что и тело, и книга за время его отсутствия исчезли. Но Лэнни по-прежнему сидел в кресле.
Из коробки с бумажными салфетками, которая стояла на одном из прикроватных столиков, Билли достал несколько штук. Используя их вместо перчатки, сдвинул руку мертвеца с книги.
Оставив её на коленях трупа, раскрыл на заложенных фотографией страницах.
Ожидал увидеть подчёркнутые предложения или абзацы: ещё одно послание. Но никаких пометок в тексте не было.
Все так же используя бумажную салфетку вместо перчатки, поднял фотографию, моментальный снимок.
Женщина была молода, светловолоса, красива.
По фотографии не было никакой возможности понять её профессию, но Билли знал, что она была учительницей.
Убийца, должно быть, нашёл эту фотографию у неё в доме, в Напе. А до того или после того, как нашёл, превратил это красивое лицо в кровавое месиво.
Несомненно, выродок положил фотографию в книгу, чтобы у полиции не осталось сомнений в том, что оба убийства совершил один человек. Он похвалялся. Хотел, чтобы все знали о его достижениях.
Выродок не выучил этого урока. Возможно, эта «двойка» и приведёт к его падению.
Если сердце и может разбиться из-за гибели незнакомого человека, то фотография молодой женщины смогла бы разбить сердце Билли, если бы он слишком долго смотрел на неё. Поэтому он вернул фотографию в книгу и закрыл пожелтевшие страницы.
Вернув руку покойника на книгу, Билли скомкал салфетки в кулаке. Прошёл в ванную, которая примыкала к главной спальне, нажал бумажным комком на кнопку спуска воды, бросил комок в сливающуюся по стенкам унитаза воду.
Вернувшись в спальню, постоял у кресла, не зная, что предпринять.
Лэнни не заслуживал, чтобы его оставили здесь одного, не вызывая священника и стражей охраны правопорядка. Он был другом, пусть и не близким. Кроме того, он был сыном Перл Олсен, а это тоже многое значило.
И, однако, звонок в управление шерифа, даже анонимный, стал бы ошибкой. Они могли бы полюбопытствовать, почему отсюда звонили в дом Билли чуть ли не сразу после убийства, а он все ещё не решил, что им ответить.
И что-то ещё, о чём он даже не знал, могло бросить на него тень подозрения. Косвенные улики.
Возможно, итоговая цель выродка состояла в том, чтобы повесить на Билли эти убийства и другие, ещё не совершенные.
Соответственно, только этот выродок и знал, что для него станет победой. Сорвать банк, взять в плен короля, принести победное очко, вот что могло означать для него осуждение Билли на пожизненный срок. При этом выродок не только оставался безнаказанным, но и мог похихикать над объектом своей шутки.
Прекрасно понимая, что он даже не представляет себе форму и размеры игрового поля. Билли не хотел бы попасть на допрос к шерифу Джону Палмеру.
Ему требовалось время, чтобы подумать. Как минимум несколько часов. Скажем, до рассвета.
— Очень сожалею, — извинился он перед Лэнни.
Выключил лампу на одном прикроватном столике, потом на втором.
Если дом светился в ночи, как праздничный торт с сотней свечек, кто-то мог это заметить. И удивиться. Все знали, что Лэнни Олсен рано ложился спать.
Дом стоял в конце тупиковой дороги. Сюда приезжали только те, кто хотел повидаться с Лэнни, и едва ли кто навестил бы его в ближайшие восемь или десять часов.
В полночь вторник уступил место среде. Среда и четверг были у Лэнни выходными. На службе его могли хватиться только в пятницу.
Тем не менее Билли вновь заглянул во все комнаты второго этажа и везде выключил свет.
То же самое сделал и с коридорными светильниками и спустился по лестнице, время от времени подозрительно оглядываясь на темноту за спиной.
В кухне закрыл дверь на заднее крыльцо и запер её.
Запасной ключ Лэнни он намеревался взять с собой.
Затем прошёлся по всему первому этажу, выключил как свет, так и газовый камин, к выключателям прикасался не пальцем, а стволом револьвера.
Выйдя на переднее крыльцо, запер за собой дверь, вытер ручку.
