И без этого, не обратившись в полицию, то есть не дав им возможности начать расследование, он уже стал причиной смерти одного человека из своей жизни: Лэнни Олсена. Бездействием он спас мать двоих детей, но обрёк на смерть своего друга.
Какая-то, скорее даже большая, часть ответственности за эту смерть лежала на самом Лэнни. Он взял записки убийцы и уничтожил их, чтобы спасти свои работу и пенсию, но, как выяснилось, за это ему пришлось заплатить собственной жизнью.
Тем не менее Билли ощущал за собой вину. Он чувствовал её вес и знал, что сбросить его не удастся до конца своих дней.
Но теперь выродок требовал от него нечто новое и более ужасное. На этот раз бездействие его не устраивало, нет, он хотел, чтобы Билли сам указал ему следующую жертву.
— Я этого не сделаю, — твёрдо заявил он.
Коттл водил влажным горлышком бутылки по
губам, вместо того чтобы отхлебнуть ещё. Носом вдыхал поднимающиеся пары алкоголя.
— Если вы этого не сделаете, он выберет сам.
— Почему я
— Не знаю. Не хочу знать. Это не моё дело.
— Черта с два.
— Это не моё дело, — настаивал Коттл. — Я должен сидеть здесь, пока вы не сообщите мне своё решение, потом я передам ваши слова ему и больше ни в чём не участвую. У вас осталось чуть больше двух минут.
— Я иду к копам.
— Слишком поздно.
— Я в дерьме по бедра, — признал Билли, — и только погружаюсь в него все глубже.
Когда Билли поднялся с кресла-качалки, Коттл резко его остановил:
—
У бродяги в карманах были бутылки — не оружие. Даже если бы Коттл попытался вытащить пистолет, Билли не сомневался, что сумел бы отобрать его.
— Не я, — уточнил Коттл. —
Тёмный лес на севере, залитый солнечным светом склон на востоке, скалы и поля к югу от шоссе…
— Он может читать по нашим губам, — продолжил Коттл. — У него отличная винтовка, и он умеет ею пользоваться. Может пристрелить вас с расстояния в две тысячи ярдов.
— Может, я этого и хочу.
— Он с удовольствием пойдёт вам навстречу. Но не думает, что вы к этому готовы. Он говорит, что со временем до этого дойдёт. В конце, говорит он, вы будете просить его убить вас. Но это ещё впереди.
Даже с грузом вины Билли Уайлс вдруг почувствовал себя пёрышком и испугался внезапного порыва ветра. Сел на кресло-качалку.
— А к копам идти слишком поздно потому, что он оставил улики в её доме, на её теле, — буднично объяснил Коттл.
На деревьях не шевельнулся ни единый листок, а вот на крыльце задул ветер.
— Какие улики?
— Во-первых, несколько ваших волос у неё в кулаке и под ногтями.
У Билли пересохло во рту.
— Где он взял мои волосы?
— С фильтра в сливном отверстии душевой кабины.
До того, как начался весь этот кошмар, ещё при жизни Гизель Уинслоу, выродок уже побывал в его доме.
Тень на крыльце более не могла сдержать летнюю жару. Билли словно стоял на самом солнцепёке.
— Что ещё, кроме волос?
— Он не сказал. Но ничего такого, что позволило бы полиции связать вас с убийством… если только по какой-то причине вы не попадёте под подозрение.
— А это он может устроить.
— Если копы подумают, что у вас нужно взять анализ на ДНК, с вами всё будет кончено.
Глава 23
Одна минута. Билли Уайлс смотрел на свои наручные часы, словно они отсчитывали последние секунды до взрыва бомбы.
Он не думал о бегущих секундах, о вещественных уликах, превращающих его в убийцу Гизель Уинслоу, о том, что выродок сейчас держит его на прицеле.
Вместо этого он ранжировал людей из своей жизни. Перед мысленным взором чередой пробегали лица. Тех, кого он любил. К кому относился с безразличием. Кого терпеть не мог.
С последними он мог бы не церемониться. Не стал бы по ним скорбеть. И отвернуться от таких мыслей оказалось ой как сложно, ничуть не проще, чем не замечать приставленный к горлу нож.
Он всё-таки отвернулся, благодаря другому ножу, ножу вины. По его телу пробежала дрожь отвращения, когда он осознал, сколь серьёзно сравнивал ценность людей, которые окружали его, беря на себя право решать, кто и в какой степени достоин жить, а кто должен умереть.
— Нет, — заговорил он за несколько секунд до того, как время вышло. — Нет, никого я выбирать не буду. Он может катиться к дьяволу.
— Тогда он выберет за вас, — напомнил ему Коттл.
— Он может катиться к дьяволу, — повторил Билли.
— Хорошо. Это ваше решение. Вам и держать за него ответ, мистер Уайлс. Это не моё дело.
— И что теперь?
— Вы остаётесь в кресле, сэр, где и сидите. Я должен войти в дом, к телефону на кухне, дождаться звонка и сообщить ему ваше решение.
— Я пойду в дом, — возразил Билли. — И поговорю с ним.
— Вы сводите меня с ума. Он убьёт нас обоих.
— Это мой дом.
Когда Коттл подносил бутылку ко рту, руки его так тряслись, что стекло задребезжало о зубы. Струйка виски полилась по подбородку.
Заговорил он, не вытирая лица:
— Он хочет, чтобы вы сидели в этом кресле. Если вы попытаетесь войти в дом, он вышибет вам мозги до того, как вы доберётесь до двери.
— Какой в этом смысл?
— Потом он вышибет мозги мне, потому что я не смог убедить вас прислушаться к моим словам.
— Не вышибет, — не согласился с ним Билли, начав понимать образ мыслей выродка. — Он ещё не готов поставить точку. Такой исход его не устроит.
— Откуда вы знаете? Вы не знаете. Не можете знать.
— У него есть план, цель, нечто такое, что не имеет никакого смысла для вас или для меня, но многое значит для него.
— Я всего лишь никчёмный чёртов пьяница, но даже мне понятно, что вы мелете чушь.
— Он хочет, чтобы всё получилось в полном соответствии с его замыслом, — обращался Билли
