— Что не, дорогая?
— Я не понимаю зачем.
Он рывком поднял её на ноги.
— Да, не понимаете. Слишком многое находится за пределами нашего понимания, не так ли?
Глава 35
Библиотека, приземистое кирпичное здание с узкими, забранными решётками окнами, напоминала форт, словно дальновидные библиотекари понимали: день, когда им придётся защищать книги от толп варваров, стремительно приближается.
Перед самым рассветом Пит Санто припарковался неподалёку от входа.
В феврале проблемный юноша (так назвала его пресса) спрятался в библиотеке после её закрытия. Благотворительный вечер по сбору средств для библиотеки принёс сорок тысяч долларов, вот он и решил украсть эти деньги и зажить в своё удовольствие.
Честная пресса могла бы назвать его невежественным молодым наркоманом, но этим они унизили бы юнца и толкнули бы на дорожку асоциального поведения.
Пусть и восемнадцатилетний, этот «отрок» не понимал, что деньги жертвуются чеками и положены на банковский счёт. Банкам он не доверял. Видел в них «денежных вампиров, которые хотят высосать простого человека досуха». Он предпочитал наличные и полагал, что все люди, такие же умные, как он (или умнее), придерживаются того же мнения.
После долгих розысков, обнаружив лишь металлический ящик с мелочовкой, он решил дождаться утра и прихода библиотекарши, чтобы приставить пистолет ей к виску и вызнать, где спрятаны сорок тысяч.
К его удивлению, в пять утра пришли трое уборщиков. Они начинали так рано, чтобы закончить работу до открытия библиотеки. Наставив на них пистолет, он потребовал отдать ему кошельки.
И, наверное, это ограбление ему бы удалось, если б уборщики не увидели испорченные книги. Это их обозлило.
Ночью, прекратив поиски сорока тысяч, проблемный юноша собрал книги, которые (судил он по названиям и рисункам на обложке) основывались на «неправильных идеях». И сделал так, чтобы их более не поставили на полки.
Уборщики не были страстными книгочеями. Они пришли в ярость по другой причине: юноша не разорвал книги и не сжёг. Свалив в кучу, помочился на них, а убирать всё предстояло им.
Они как-то отвлекли внимание юнца, набросились на него, отобрали пистолет, избили в кровь. Потом позвонили копам.
Пит прочитал уборщикам строгую, пусть и без должной искренности, лекцию о том, как нехорошо брать на себя исполнение правосудия.
И вот теперь, оставив Зою в запертом «Маунтинере», он поспешил под навес перед парадной дверью. Сквозь стеклянные панели увидел, что внутри горит свет, и громко постучал.
Подошёл один из уборщиков. Пит показал ему свой жетон, но уборщик уже открывал дверь.
— Привет, детектив Санто. Что вы тут делаете? Сегодня никто книги не обоссал.
— Ты слышал, что он судится с библиотекой? — спросил Пит.
— И, наверное, отсудит пару миллионов-
— Если отсудит, я тоже нассу на книги.
— Для этого вам придётся постоять в очереди.
— Слушай, я знаю, что библиотека откроется лишь через несколько часов, но мне нужно прямо сейчас воспользоваться компьютером.
— У копов нет компьютеров?
— По личному делу. На службе я сделать это не смогу, а дома компьютер сломался.
— Вам точно не нужно спрашивать моего разрешения. Копы... разве они не могут заходить, куда им хочется?
— В Конституции записано не совсем так, но близко к этому.
— Вы знаете, где стоят компьютеры?
— Да, я помню.
Дьявол неграмотности проник и в этот храм слова. Два стеллажа с книгами пришлось убрать, чтобы поставить шесть компьютеров.
Пит сел, включил компьютер, вошёл в Интернет. И вскоре вновь разбирался с убийствами в «Сливках и сахаре».
Глава 36
До того как речь зашла о беге с быками, Синтия Норвуд была энергичной женщиной шестидесяти с небольшим лет. Но в какую-то минуту постарела лет на двадцать.
Ранее живые глаза потускнели. Обаяние ушло с лица, кожа обвисла.
Ноги не слушались. Она не могла их поднять. Даже при помощи Крайта едва переставляла, не отрывая от пола.
— Почему мы идём в туалет? — едва слышно выдохнула она.
— Потому что там нет окна.
— Нет?
— Нет, дорогая.
— Но почему?
— Я не знаю, дорогая. Если бы решение принимал я, там обязательно было бы окно.
— Я хочу сказать, почему мы туда идём? Почему не можем остаться здесь?
— Вам же больше не хочется есть, правда?
— Мне хочется пойти домой.
— Да, я знаю. Вы любите дом так же сильно, как я.
— Вам необязательно это делать.
— Кто-то должен это сделать, Синтия.
— Я никому ничего не сделала.
— Да, я знаю. Это неправильно. Действительно, неправильно.
Мягко вталкивая Синтию в туалет, он почувствовал, что её всю трясёт.
— Я собиралась за покупками.
— И куда вы обычно ездите?
— В разные места.
— Я — не любитель ходить по магазинам.
— Мне нужен летний костюм.
— У вас отменный вкус.
— Мне всегда нравилось красиво одеваться.
— Отойдите вон в тот угол, дорогая.
— Это так не похоже на вас, Ромми.
— На самом деле это очень на меня похоже.
— Я знаю, что вы — хороший человек.
— Что ж, я действительно хорош в том, что делаю.
— Я знаю, что у вас доброе сердце. Сердце, оно у всех доброе. — Она уже стояла в углу, спиной к нему. — Пожалуйста.
— Повернитесь и посмотрите на меня, дорогая. Она ответила не сразу: перехватило дыхание.
