В дверь позвонили.
– Родить? – возбужденно переспросил он. – Почему ты думаешь, что это будут роды, а не биологический хаос?
Лицо Харкера заблестело от пробившего его пота. Он опустил футболку, явно раздосадованный такой реакцией.
– Я не боюсь. С чего мне бояться? – Но в том, что он боится, сомнений не было. – Я убивал. Теперь вот создаю. И благодаря этому все более становлюсь человеком.
В дверь позвонили вновь.
– Нарушение клеточной структуры, метастазы, – гнул свое отец Дюшен. – Какая-то фатальная ошибка Виктора.
– Ты завидуешь. Вот ты какой… завидуешь. Завидуешь в своей девственности.
– Ты должен пойти к нему. Получить его помощь. Он найдет выход.
– Он найдет, в этом можно не сомневаться, – кивнул Харкер. – На свалке мне уже приготовлено место.
В дверь позвонили в третий раз, более настойчиво.
– Подожди здесь, – сказал отец Дюшен. – Я сейчас вернусь. Мы что-нибудь придумаем… Подожди.
Он закрыл дверь, выходя из кабинета, пересек гостиную, направляясь к прихожей.
Открыв входную дверь, оказался лицом к лицу с Виктором.
– Добрый вечер, Патрик.
– Сэр. Да. Добрый вечер, – ответил отец Дюшен, изо всех сил стараясь не выдать охватившую его тревогу.
– Просто «добрый вечер»?
– Извините. Что? – Когда Виктор нахмурился, Дюшен все понял. – О, да. Конечно. Заходите, сэр. Пожалуйста, заходите.
Глава 88
Тени мотыльков проносились по лицам Христа, Будды, Амен-Ра.
На чердаке над квартирой Харкера Карсон, Майкл и Дукалион стояли у коллажа изображений богов, занимающего всю стену, перед которым Харкер, должно быть, проводил десятки часов.
– Этот коллаж передает такую тоску, – сказала Карсон. – Он источает сердечную боль, которая мучила Харкера.
– Не стоит так уж ему сочувствовать, – посоветовал Дукалион. – Харкер соглашался на любую философию, лишь бы она заполнила пустоту внутри.
Он сорвал изображение Христа в Гефсиманских садах, изображение Будды, и под ними открылись другие лица, поначалу загадочные.
– Бог был у него лишь самой последней навязчивой идеей, – объяснил Дукалион.
По мере того, как сдирались изображения богов, из-под них проступал новый коллаж, нацистских образов и символов: свастика, Гитлер, шеренги марширующих солдат.
– Под лицами традиционных богов – другой бог, который его подвел, – объяснял Дукалион. – Бог насильственного изменения общества и расовой чистоты. Таких так много.
Возможно, наконец-то полностью убежденный в том, что Дукалион – тот самый, за кого себя выдает, Майкл спросил: «Как вы узнали, что будет второй слой?»
– Не только второй, – ответил Дукалион. – И третий.
Когда Гитлера со всеми атрибутами его рейха сорвали со стены, им открылись дьявол, демоны, сатанинские символы.
– Отчаяние существа без души со временем ведет к полной безысходности, а безысходность рождает навязчивую идею. Если такое произошло с Харкером, мы видим только начало.
Срывая рогатую морду дьявола с торчащими клыками, Карсон спросила: «Вы хотите сказать… будут и другие слои?»
– Стена на ощупь мягкая, – заметил Майкл.
Дукалион кивнул.
– Ее обклеивали раз двадцать, а то и больше. Вы, возможно, снова найдете богов и богинь. Когда новые надежды рушатся, старые возвращаются в бесконечном цикле отчаяния.
Но вместо богов в четвертом слое Карсон открыла Зигмунда Фрейда. И изображения других, не менее серьезных мужчин.
– Фрейд, Юнг, Скиннер[51], Уотсон[52] , – Дукалион идентифицировал каждое открываемое лицо. – Роршах[53] . Психиатры, психологи. Самые бесполезные боги из всех.
Глава 89
Отец Дюшен отступил от порога, и Виктор вошел в прихожую дома священника.
Владыка Новой расы с любопытством огляделся.
– Уютно. Красиво. Обет бедности не лишает некоторых удобств. – Он прикоснулся к воротнику отца Дюшена. – Ты серьезно относишься к своим обетам, Патрик?
– Разумеется, нет, сэр. Как можно? Я же не учился в семинарии. И никогда не принимал обетов. Вы привели меня в эту жизнь с уже готовым прошлым.
– И тебе не следует забывать об этом. – В голосе Виктора слышалась легкая угроза.
А потом Виктор, словно имел на то полное право, проследовал в дом. Священник поплелся за ним. Уже в гостиной спросил: «Чему я обязан вашим визитом, сэр?»
Виктор оглядел комнату.
– Власти еще не нашли детектива Харкера. Нам всем грозит опасность, пока он не окажется в моих руках.
– Вы хотите, чтобы я мобилизовал наших людей на поиски?
– Ты действительно думаешь, от этого будет прок, Патрик? У меня такой уверенности нет.
Когда Виктор направился к закрытой двери в кабинет, отец Дюшен спросил:
– Могу я предложить вам кофе, сэр? Бренди?
– Именно этот запах я улавливаю в твоем дыхании, Патрик? Бренди?
– Нет. Нет, сэр. Это… это водка.
– Сейчас я хочу только одного, Патрик. Прогуляться по твоему красивому дому.
И Виктор открыл дверь в кабинет. Переступил порог.
Затаив дыхание отец Дюшен последовал за своим создателем в кабинет. Как выяснилось, Харкер сбежал.
Виктор покружил по комнате.
– Я дал тебе прекрасное теологическое образование. Гораздо лучше того, которое ты мог бы получить в университете или семинарии.
Он остановился, чтобы взглянуть на бутылку вина и бутылку водки, которые бок о бок стояли на кофейном столике. Вместе с одним стаканом.
В тревоге отец Дюшен заметил влажное пятно, оставшееся на том месте, где стоял стакан Харкера.
– Учитывая твое прекрасное образование, Патрик, возможно, ты сумеешь сказать мне… существует ли хоть одна религия, которая учит, что Бога можно обмануть?
– Обмануть? Нет. Разумеется, нет.
Второе пятно могло остаться от стакана отца Дюшена. Священник мог переставить стакан на то место, где стакан сейчас и стоял. Дюшен надеялся, что Виктор примет в расчет такую возможность.
– Мне любопытно. – Виктор все кружил по кабинету. – Ты провел со своими прихожанами не один год. Как ты думаешь, они лгут своему богу?
– Нет. – Священник чувствовал, что идет по струне, натянутой высоко над землей. – Нет, они хотят сдержать обещания, которые дают Ему. Но они слабы.
– Потому что они – люди. Люди слабы, те, кто принадлежит к Старой расе. Эта одна из причин, по которой мои люди, когда придет время, уничтожат их, заменят собой.
Хотя Харкер выскользнул из кабинета, он мог спрятаться где угодно.
