Кто-то воспринял его слова как насмешку, но другим идея очень даже понравилась.
Возможно, когда-нибудь скульптурную группу заменит очень толстый Ганди с лицом Джонни Деппа, но на текущий момент в Мемориальном парке стоят бронзовые солдаты. В эту вот ночь они стояли в темноте.
На центральных улицах нашего города растут старые палисандровые деревья, которые по весне покрываются пурпурными цветами, а вот в Мемориальном парке они уступают место финиковым пальмам. Под одной из них я и сел на скамью, лицом к улице. Ближайший фонарь находился достаточно далеко, крона пальмы укрывала меня от набирающего красноту лунного света.
И пусть я сидел в темноте, Элвис меня нашел.
Материализовался, уже садясь на скамью рядом со мной.
Все другие знакомые мне бродячие мертвые появляются в той самой одежде, в какой умерли. И только Элвис может похвастаться разнообразием гардероба, меняет наряды, как ему вздумается.
Возможно, он решил продемонстрировать свою солидарность с теми, кто хотел сохранить бронзовых солдат. Или подумал, что классно выглядит в хаки. Тут он, кстати, не ошибся.
Лишь немногие люди представляли такой интерес для широкой публики, что их жизнь теперь известна даже не по дням, а чуть ли не по часам. Элвис — один из них.
Поскольку в жизни Элвиса нет никаких тайн, мы можем с уверенностью заявлять, что живым он никогда не бывал в Пико-Мундо. Не проезжал мимо на поезде, не встречался с местной девушкой, вообще не имел никаких связей с нашим городом.
Почему его призрак решил поселиться в этом выжженном солнцем уголке пустыни Мохаве, а не в своем поместье «Грейсленд», где он умер, я не знаю. Я его спрашивал, но обет молчания, принятый мертвецами, похоже, единственный, который он не мог нарушить.
Случается, обычно вечером, когда мы сидим в моей гостиной и слушаем его лучшие песни, а в последнее время такое бывает часто, я пытаюсь втянуть его в разговор. Предлагаю воспользоваться языком знаков: большой палец вверх — да, большой палец вниз — нет…
Он только смотрит на меня из-под тяжелых век, глаза у него даже более синие, чем в фильмах, и держит свои секреты при себе. Еще он улыбается, подмигивает. Может игриво ущипнуть за руку или похлопать по колену.
Он — веселый призрак.
Сейчас, усевшись на скамью, он поднял брови и покачал головой, как бы говоря, что не устает удивляться моей способности попадать в передряги.
Прежде я думал, что он не хочет покидать этот мир по одной простой причине: здесь люди относились к нему очень хорошо, любили душой и сердцем. Даже практически перестав выступать на сцене и пристрастившись к медицинским препаратам, которые отпускались только по рецептам, умер он в зените славы, и было ему только сорок два года.
Позднее у меня возникла другая гипотеза. И как-нибудь, собравшись с духом, я обязательно изложу ее Элвису.
Если я попаду в десятку, думаю, он заплачет, выслушав меня. Иногда он плачет.
Теперь же король рок-н-ролла наклонился вперед, глядя на запад, склонил голову, словно прислушиваясь.
Я не слышал ничего, кроме шороха крыльев летучих мышей, которые в вышине охотились на мотыльков.
Все еще глядя на пустынную улицу, Элвис поднял обе руки ладонями вверх и синхронно задвигал пальцами взад-вперед, словно приглашал кого-то присоединиться к нам.
И тут же издалека донесся приближающийся шум двигателя, более мощного, чем у легковушки.
Элвис подмигнул мне, словно говоря, что мой психический магнетизм работает, даже когда я не подозреваю об этом. Вместо того чтобы кружить по городу, я, возможно, присел на этой самой скамье, зная (как-то), что мимо обязательно проедет тот, кто мне нужен.
В двух кварталах от нас из-за угла появился запыленный белый грузовой фургон «Форд». Ехал медленно, наверное, водитель что-то искал.
Элвис положил руку мне на плечо, предупреждая, что я должен оставаться на скамье, в тени пальмы.
Свет от уличного фонаря проник за ветровое стекло, когда фургон проезжал мимо. За рулем сидел тот самый змееподобный мужчина, который выстрелил в меня из «тазера».
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я вскочил на ноги.
Но мое движение не привлекло внимания водителя. Он проехал мимо и на перекрестке повернул налево.
Я выбежал на улицу, оставив сержанта Пресли на скамье, а летучих мышей — в небе.
Глава 9
Фургон скрылся за углом, а я бросился следом не потому, что я — храбрец (чего нет, того нет), и не потому, что подсел на иглу опасности и мне нравится, как адреналин впрыскивается в кровь (этого тоже нет). По другой причине: бездействие не способствует выполнению обещаний.
Добравшись до перекрестка, успел увидеть, как «Форд» заворачивает в переулок посреди квартала. Конечно же, я продолжил преследование.
В переулке меня ждала темнота. Улица освещалась куда как лучше, так что мой силуэт отпечатывался так же четко, как мишень в тире, но расставлять мне ловушку никто не собирался, и выстрелы не прогремели.
Еще до того, как я оказался у пересечения переулка с улицей, фургон повернул налево и исчез в другом переулке, расположенном перпендикулярно к первому. Я понял, куда он поехал, лишь по отсвету задних фонарей на стене одного из домов.
Я побежал за ними, в полной уверенности, что сокращаю разделявшее нас расстояние, поскольку они должны были затормозить, чтобы сделать очередной поворот. На ходу сунул руку в карман, чтобы достать мобильник.
Когда прибыл к пересечению переулков, фургон уже исчез вместе с отсветом задних фонарей. В удивлении я вскинул голову, заподозрив, что он, обретя невесомость, поднялся в ночное небо.
Не поднялся, и я нажал кнопку с цифрой 3 в режиме быстрого набора, чтобы обнаружить, что аккумулятор сел: вчера вечером я не ставил его на подзарядку.
Освещенные лунным светом мусорные контейнеры, грязные и вонючие, стояли у дверей черного хода магазинов и ресторанов. Над многими дверями лампы аварийного освещения, забранные решеткой, не горели, отключенные в столь поздний час таймерами.
В некоторых из этих двух- и трехэтажных домов двери были заменены сдвижными воротами. За большей частью этих ворот наверняка находились помещения, где первоначально складировались доставленные продукты и товары, но какие-то из них могли вести в гаражи. Однако определить, за какими воротами что находится, не представлялось возможным.
Убрав ставший бесполезным мобильник в карман, я углубился в переулок на несколько шагов. Потом остановился, не зная, что делать дальше.
Задержав дыхание, прислушался. Но услышал только гулкие удары собственного сердца, грохот бьющей в виски крови. Ни шума работающего на холостых оборотах двигателя, ни стука открывающейся или закрывающейся двери, ни голосов.
До переулка я добирался бегом. Так что долго задерживать дыхание не мог. Выдохнул с таким шумом, что эхо разнеслось по всему переулку.
Приложил ухо к ближайшим из металлических сдвижных ворот. Шума за ними было не больше, чем в вакууме.
Зигзагом двигаясь по переулку от одних сдвижных ворот к другим, я не слышал никаких звуков, не видел ничего подозрительного, и надежда найти белый фургон медленно, но верно сходила на нет.
