подумал (с тщетной надеждой), что меня преследует труп.
Но он был жив, будьте уверены, и сил у него оставалось гораздо больше, чем у меня. Поток слишком медленно нес его к мерному столбу, вот он и заработал руками и ногами, поплыл.
Мне оставался только один путь — вверх.
Ноги болели. Спина ныла. Мокрые руки не могли не соскользнуть с мокрого столба.
Но, на мое счастье, футовые и дюймовые линии не просто наносились черным по белой краске. В дереве прорезались канавки. За них цеплялись пальцы, в них упирались кроссовки. Конечно, они были неглубокими, но хоть какая-то да опора.
Я сжимал столб коленями, упирался мысками, подтягивался выше на руках. Если вдруг руки соскальзывали, не сдавался, держался на коленях и мысках, предпринимал новую попытку, поднимался на дюйм, на два, отчаянно борясь за каждый из них.
Когда Андре столкнулся со столбом, я почувствовал удар и посмотрел вниз. Увидел широкое и тупое, как дубинка, лицо. Зато глаза горели убийственной яростью.
Одной рукой он потянулся ко мне. Руки у него были длинными. Пальцы скользнули по подошве правой кроссовки.
Я подтянул ноги. Опасаясь соскользнуть ему в руки, я продолжил подъем, пока не уперся головой в потолок.
Посмотрев вниз, увидел, что даже с подтянутыми ногами меня отделяют от его рук каких-то десять дюймов.
Его толстые пальцы не влезали в канавки, отмеряющие футы и дюймы. Но он все равно пытался выбраться из воды.
Мерный столб заканчивался флероном, совсем как столбик перил. Левой рукой я ухватился за него и держался, как бедный Кинг-Конг, ухватившийся за мачту на вершине Эмпайр-стейт-билдинг.
Аналогию я, пожалуй, привел неудачную, потому что Кинг-Конг находился подо мной. Может, мне следовало сравнить себя с Фэй Рэй. Большая обезьяна, похоже, воспылала ко мне неестественной страстью.
Мои ноги соскользнули. Я почувствовал, как Андре ухватил мою кроссовку. Яростно пнул его руку, еще пнул, подтянул ноги.
Вспомнил про пистолет Датуры на спине за поясом, полез за ним правой рукой. Конечно же, потерял его по пути к столбу.
Пока пытался найти пистолет, мордоворот ухватил меня за левую лодыжку.
Я пинался, пытался вырваться, но он держал крепко. Более того, он пошел на риск, отпустил столб, схватился на мою лодыжку обеими руками.
Его огромный вес с такой силой тянул вниз, что я подумал: еще миг, и у меня вывернется бедро. Услышал крик ярости и боли, еще один, но только после второго понял, что кричал я сам.
Флерон не был составной частью столба. Его к столбу всего лишь приклеили.
Вот он и отвалился, оставшись у меня в руке. Вместе с Андре мы упали в поток воды.
Глава 59
Во время падения я вырвался из его рук. Упав с большой высоты, ушел под воду, на самое дно. Поток крутил и вертел меня, но я все-таки вынырнул на поверхность, кашляя и отплевываясь.
Cheval Андре, бык, жеребец, плыл в пятнадцати футах впереди, лицом ко мне.
Пылающая ярость, сжигающая ненависть, жажда насилия заставляли Андре забыть обо всем. Он стремился только к одному — отомстить, и его не волновало, что он может утонуть, при условии, что сначала утопит меня.
Если не считать внешности, я не мог найти в Датуре ничего такого, что могло вызвать абсолютную преданность мужчины, его тела, разума и сердца, особенно мужчины, вроде бы не склонного к сентиментальности. Неужели этот громила так любил красоту, что мог бы умереть ради нее, даже если красота эта была лишь внешней и продажной, а сама женщина была безумна, любила только себя и в людях видела лишь инструменты выполнения своих желаний?
Поток делал с нами что хотел: кружил, поднимал, притапливал, нес со скоростью тридцать миль в час, может, быстрее. Иногда сближал до расстояния в шесть футов. Но не разносил больше чем на двадцать.
Мы миновали место, где я вошел в тоннель в первой половине этого дня, и нас понесло дальше.
Я начал волноваться, что нас может унести из освещенной части тоннеля в темноту, и уж не знаю, чего боялся больше: плюхнуться в темноте в подземное озеро или упустить из виду Андре. Если мне суждено утонуть, думал я, пусть это сделает поток. Но я не хотел умирать от его рук.
Впереди, перегораживая тоннель, стальные ворота формировали круг. Горизонтальными и вертикальными металлическими прутьями они напоминали опускную решетку крепостных ворот.
Прутья образовывали квадратные ячейки со стороной в четыре дюйма. Ворота служили фильтром для крупногабаритного мусора.
Явное ускорение потока говорило о том, что водопад находится неподалеку, а озеро, несомненно, лежит у его подножия. Царящая за воротами тьма обещала пропасть.
Первым поток принес к воротам Андре, а меня прибило к решетке двумя секундами позже, в шести футах правее.
Он быстренько вскарабкался на кучу мусора, которая скопилась у основания ворот.
Я последовал его примеру, зная, что он не оставит меня в покое. На секунду-другую мы застыли, прижавшись к решетке, словно паук и его жертва, попавшая в паутину.
А потом он двинулся на меня. И дышал совсем не так тяжело, как я.
Я предпочел отступить, но продвинулся лишь на два или три фута, прежде чем уперся в стену.
Поставив обе ноги на горизонтальный прут, держась за ворота одной рукой, второй я достал из кармана джинсов нож. С третьей попытки, когда Андре уже находился на расстоянии вытянутой руки, раскрыл нож, вытащив лезвие из рукоятки.
Пришел страшный час. Он или я. Убей рыбу или перережь леску.
Не обращая внимания на нож, он приблизился, потянулся ко мне.
Я полоснул его по руке.
Он не вскрикнул, не дернулся, а зажал нож в окровавленном кулаке.
Я вырвал нож, еще сильнее распоров ему руку.
Раненой рукой он схватил меня за волосы и попытался оторвать от ворот.
Это было грязно, ужасно, но необходимо. Я всадил нож ему в живот и без колебания вспорол его до самого низа.
Отпустив мои волосы, он схватил меня за запястье руки, которая держала нож. Отцепился от ворот, упал в воду, потянул меня за собой.
Мы скатились с кучи мусора, которая скопилась у основания ворот, ушли под воду, вынырнули на поверхность, лицом к лицу, моя рука в его, в борьбе за нож. Свободной рукой он ударил меня по плечу, по голове, потом вновь потянул за собой в мутную воду, мы вынырнули, кашляя, отплевываясь, у меня перед глазами все плыло, каким-то образом он сумел отобрать у меня нож, и острием, которое показалось мне совсем не острым, а горячим, по диагонали полоснул меня по груди.
Я не помню, что произошло непосредственно после этого удара ножом. Потому что в следующий момент, который зафиксировала память, я лежал на куче мусора у основания ворот, обеими руками вцепившись в горизонтальный прут, боясь, что соскользну обратно в воду, и не в силах подняться выше.
Вымотанный донельзя, без сил, я понял, что на какое-то время потерял сознание и вот-вот потеряю снова. Каким-то чудом мне удалось подтянуться выше, схватиться руками за вертикальные прутья, вставив локти в два «окошка», чтобы удержаться на них над водой, даже если пальцы соскользнут.
Слева от меня поток прижимал к решетчатым воротам Андре. Плавал он лицом вверх, мертвый. Глаза
