принимали всюду. Куда ни бросишь взгляд, везде, как бабочки из кокона, показывались из меховых манто красивые женщины с сигаретами на алых губах. Они глушили шампанское и отказывались от спаржи и копченого лосося, блюдя фигуру, остроумно щебетали с учтивыми, привлекательными, дорогого вида мужчинами. Белла никогда не видела такого количества людей, которые, казалось, давно знали друг друга, а если даже и не знали, то находили уйму общих друзей.
Руперт всячески старался за ней присматривать, но его то и дело уводили от нее то Констанс, то Чарлз, а особенно Ласло, чтобы он занялся кем-то или чем-то.
Она попыталась было сверкнуть и позабавиться, но из-за нервозности и неуверенности голос ее звучал более искусственно, чем обычно. Она старалась скрыть свою безнадежную робость, но знала, что это получается у нее довольно фальшиво и неловко. Руперт решил внедрить ее в какую-то компанию, но это было все равно что пытаться засосать пылесосом болт. Уже через пять минут она была оттуда исторгнута.
И при этом они так шумели! Половина разговоров велась на иностранных языках, все это сопровождалось смехом и восклицаниями в духе разговорных сцен в «Фиделио».
Она даже не могла позволить себе выпить, потому что вечером у нее спектакль. От отчаяния она съела пять эклеров и почувствовала себя плохо.
Вдруг словно кто-то приложил ей к спине раскаленное железное клеймо. Она увидела стоявшую позади нее Крисси, глаза которой сверкали страданием и ненавистью.
— Розовое вам очень идет, — нервно сказала ей Белла. — И вы так похудели! Вы просто очаровательны.
— Но недостаточно очаровательна, — отрезала Крисси и, повернувшись на каблуках, исчезла в толпе.
Даже разговор с дядей Вилли был бы предпочтительнее такого одинокого стояния, но его взяли в оборот какие-то тетушки.
Но где же Стив и Ангора? В этой толпе их было почти невозможно разыскать.
Она не могла стоять вечно, прислонившись к колонне, и, как утлое суденышко в бурном море, стала пробиваться через толпу в шатре. И вдруг, словно изображение на большом экране, возникла Ангора в соломенной шляпке цвета морской волны, которая подчеркивала ее пушистые черные волосы, и в лиловом костюме, оттенявшем ее огромные голубые глаза.
Она была окружена мужчинами, но рядом с нею томился от желания Стив в сером вечернем костюме. Он сыпал шутками, не оставляя соперникам никаких шансов, поставив себя хозяином положения. Любуйтесь ею, но на расстоянии, словно говорил он. Они составляли блестящую пару.
Ангора отвечала смехом на все, что он говорил, и при этом запрокидывала голову, чтобы показать свою красивую белую шею. Так, смеясь, она вдруг заметила Беллу.
— Белладонна! Иди скорее сюда.
Поскольку идти было больше некуда, Белла подошла к ним.
— Дорогая, ты стала оранжевой. Это смело с твоей стороны. Ты это для новой роли или для какой- нибудь рекламы супа?
Окружавшие Ангору мужчины посмотрели на Беллу без интереса.
— Все знакомы с невестой Руперта? — спросила Ангора, — Ну, Стив, ты, конечно, знаешь, Белла, а это Тимми, это Патрик, а это… о, Господи, никак не запомню вашего имени.
Белла смотрела на Стива. Сердце у нее колотилось.
— Да, Стива я знаю, — сказала она, — или полагала, что знаю. Как дела?
— Великолепно, — ответил Стив, взглянув на нее с тем глухо-непроницаемым выражением, которое было ей давно знакомо. — Где Руперт? Вынимает из нафталина какую-нибудь тетку?
— Хорошо, что ты принесла лиску, — сказала Ангора, поглаживая шкуру на плечах Беллы. — Похоже, ей требовалась прогулка. Почему бы тебе не угостить ее стаканчиком?
Все засмеялись. И почему я в ответ не могу придумать ничего остроумного, тоскливо подумала Белла.
Спасение все же пришло к ней в не очень устойчивом образе Чарлза.
— Белла, дорогая, — воскликнул он, целуя ее в обе щеки. — Я всюду тебя искал. Им здесь надо было выкликать гостей по именам. Не могла бы ты проявить страшную любезность, поговорив немного с одной моей юной племянницей? Ей жутко хочется выступать на сцене, и я подумал, что такая звезда, как ты, могла бы ее выслушать.
Белла почувствовала легкое удовлетворение, заметив, как недовольно передернулось лицо Ангоры. Она явно полагала, что за консультациями следовало обращаться скорее к ней.
— С удовольствием, — сказала Белла и, даже не попрощавшись со Стивом, последовала за Чарлзом в толпу.
Одержимая сценой племянница оказалась обладательницей лошадиного лица и половины цветочной выставки в Челси на голове.
— Это, должно быть, так увлекательно — играть в «Британии» — предположила она. — Вы, наверное, напрягаете все нервы.
— Нет, — сказала Белла, — ни одной струнки, просто у меня удачно сложились обстоятельства. У вас уже есть хороший опыт?
— Нет. Я играла Джульетту в школьном спектакле. Все говорили, что ужасно удачно.
«О, Господи!» — беззвучно простонала Белла и спросила:
— Вы не пробовали поступить в какую-нибудь драматическую школу?
— Нет. Может быть, вы дали бы мне их список. Или, возможно, познакомили бы с вашим режиссером. Я думаю, он очень приятный.
— Очень, — сказала Белла, становясь рассеянной.
А племянница с лошадиным лицом все жужжала и жужжала.
— Невероятно, великолепно, забавно, — вставляла Белла в подходящие моменты. А потом сказала: — Как чудесно!
Девушка посмотрела на нее с удивлением.
— Как чудесно! — повторила Белла.
— Я сказала, что мама была в универмаге «Хэрродс», когда взорвалась бомба на прошлой неделе, — напомнила девушка.
— О, Боже, простите, я вас плохо расслышала. Здесь такой шум.
Тут подошла одна из подруг Лошадиной Морды, и они принялись визжать дуэтом. Белла ретировалась, успев расслышать, как Лошадиная Морда сказала:
— Это невеста Руперта. Думаю, у нее не все дома.
Вернувшись к колонне, Белла съела еще три эклера и стала недоброжелательно наблюдать за толпой.
— Не ужасайтесь так, — произнес чей-то голос. — Вы сами решили войти в этот круг.
Она нервно вздрогнула. То был Ласло.
— Это сплошной мусор, — отрезала она, — их бы свалить всех вилами в кучу.
— Рад, что вы забавляетесь, — сказал Ласло, рассмеявшись.
Подошла официантка с подносом.
— Возьмите льда, — сказал он. — Дети, кажется, его любят.
— Я ненавижу лед, — сказала она, резко повышая голос, — больше всего на свете, исключая вас.
В этот момент подошел Тедди. Выглядел он потерянно.
— Привет, Белла. Слушай, Ласло, я думал, беременных тошнит только по утрам. Там наверху у Гей сейчас все кишки выворачивает. Я уверен, Констанс чует что-то неладное. Она хочет, чтобы мы уже резали торт. Боится, что все перепьются.
— Старик Тедди, бедняга, — сказал Ласло, — и ты всем этим занимался.
— Разумеется, — вздохнул Тедди. — Это проклятье — быть женихом. Никто с тобой не разговаривает, потому что все думают, что ты должен разговаривать с кем-то другим.
Он отошел с несчастным видом, и к ним сразу же присоединился вкрадчивый молодой человек с каштановыми волосами и тяжелыми веками.
