сигналу. — Теперь ты так же спешишь уйти от опасности, как спешил впутаться в нее!
Немедленный ответ трех мушкетов со шлюпки, находившейся внизу под скалой, заставил лейтенанта ускорить шаги, а когда он, пренебрегая осторожностью, начал быстро спускаться по опасному откосу скал, то опытным глазом уловил знакомые огни фрегата, который сигналил «всем шлюпкам вернуться к борту».
ГЛАВА III
В такие времена нам не к лицу
В обидах пустяковых разбираться.
Падавшая далеко на воду тень утесов и спустившаяся мгла скрыли досаду, омрачавшую обычно открытое чело Барнстейбла, когда он спрыгнул с каменистого берега в вельбот и уселся рядом с хранившим молчание лоцманом.
— Отваливай! — приказал лейтенант. — Пусть будет проклято безрассудство, которое подвергает опасности корабли и человеческие жизни в таком плавании! И все это лишь для того, чтобы сжечь какую- нибудь старую лайбу, перевозящую лес, или захватить врасплох норвежского купца! Шевелись, ребята, шевелись!
Несмотря на сильный прибой, который теперь с грозным грохотом разбивался о скалы, встревоженным морякам все же удалось направить свою легкую шлюпку наперерез волне, и через несколько секунд они ушли от того места, где опасность была особенно велика. Барнстейбл, по-видимому, не обращал большого внимания на шумевшие по обеим сторонам вельбота буруны и сидел, угрюмо созерцая пенистые барашки, мчавшиеся навстречу. И, только когда вельбот мерно закачался на длинных морских волнах, он оглядел бухту в поисках катера.
— Гриффиту, видно, надоело качаться в своей мягкой колыбели, — пробормотал он — Теперь нам, вместо того чтобы скорей вытащить шхуну из этого неуютного места, придется идти к фрегату. А здесь хорошо только вздыхающим влюбленным: кусочек суши, немного воды да пропасть скал. Черт возьми, Длинный Том, теперь я готов согласиться с тобой, что островок на пути — вот и вся terra firma, нужная моряку!
— Справедливо сказано, сэр, вот настоящая философия, — ответил степенный рулевой. — Да и земля эта должна быть мягким грунтом или песчаной тиной, чтобы якорь держал крепко. Сколько глубоководных и простых ручных лотов потерял я на скалистом дне! Я люблю такие рейды, где лот отрывается от грунта легко, а якорь — тяжело… Но впереди по носу шлюпка, капитан Барнстейбл. Взять на абордаж, сэр, или просто задержать?
— Это наш катер! — воскликнул офицер. — Значит, Нед все-таки не бросил меня!
Громкое приветствие с приближавшейся шлюпки подтвердило его догадку, и через несколько секунд катер уже покачивался рядом. Гриффит теперь сидел выпрямившись, и в его серьезном тоне слышался легкий упрек.
— Почему вы потеряли столько драгоценного времени, когда каждая минута грозит нам новой опасностью? Я подчинился было сигналу, но, услышав плеск ваших весел, вернулся, чтобы захватить лоцмана. Ну как, удачно сходили?
— Вот ваш лоцман. Если ему действительно удастся найти проход через эти отмели, он оправдает свое имя. Ночь обещает быть такой, что без подзорной трубы не отыщешь и луны. Но, если бы вы знали, кого я встретил на этих проклятых скалах, вы простили бы мне задержку, мистер Гриффит!
— Надеюсь, вы встретили нужного человека, иначе мы совершенно напрасно подвергаемся опасности.
— Да, я встретил нужного нам человека, но, кроме того, я встретил еще одного! — с горечью ответил Барнстейбл. — Спросите у вашего юноши, Гриффит, спросите, что видели его молодые глаза!
— Рассказать? — со смехом воскликнул молодой гардемарин. — Я видел маленький замаскированный клипер, который еле удрал от видавшего виды линейного корабля, а еще я видел закутанного в плащ пирата, который был очень похож на мою кузину…
— Замолчите, болтун! — громовым голосом остановил его Барнстейбл. — Этакой чепухой вы задерживаете нас в столь опасный час! Отправляйтесь на катер, сэр, и там на досуге можете изложить мистеру Гриффиту, если он захочет вас слушать, свои глупые догадки.
Юноша проворно перешагнул из вельбота на катер, где уже находился лоцман, и, с обиженным видом усевшись подле Гриффита, вполголоса сказал ему:
— Ну что ж, мистер Гриффит меня выслушает, если мысли и чувства его здесь, у английских берегов, остались те же, что и дома.
Лейтенант ответил ему молчаливым пожатием руки, а затем попрощался с Барнстейблом и приказал матросам грести к фрегату.
Катер и вельбот разошлись, и уже послышался равномерный плеск весел, когда лоцман впервые нарушил молчание.
— Весла в воду! — крикнул он. — Табань, приказываю я вам!
Матросы исполнили его распоряжение, и тогда, обернувшись в сторону вельбота, лоцман продолжал:
— Вы должны вывести шхуну в открытое море, капитан, и сделать это надо как можно скорее. Держитесь подальше от северного мыса и, когда поравняетесь с нами, подойдите на расстояние человеческого голоса.
— Инструкции ваши по выходу в море исчерпывающи и ясны, мистер лоцман, — ответил Барнстейбл, — но кто оправдает меня перед капитаном Мансоном, если я двинусь с места стоянки, не получив на то его указания? Мне было велено, черным по белому, привести «Ариэль» в это райское место, поэтому, прежде чем форштевень шхуны снова вспенит волну, я должен, по крайней мере, услышать или увидеть моего командира. Выйти из этой бухты, наверное, так же трудно, как и войти сюда, а ведь входили мы при дневном свете, располагая, кроме того, вашими письменными инструкциями для прокладки курса.
— Значит, вы останетесь здесь, где в такую ночь вас ждет неминуемая гибель? — сурово спросил лоцман. — Еще два часа, и лишь тяжелые волны будут играть на том месте, где сейчас мирно качается ваша шхуна.
— Я тоже так думаю. Но, если мне суждено на этот раз погибнуть, я погибну, следуя приказу моего командира; если же я последую вашим наставлениям и из днища шхуны вылетит хоть одна доска, через пробоину ворвется не только морская вода, а еще и бунт. И почем я знаю — может, старик ждет еще лоцмана или двух?
— Вот это настоящая философия, — пробормотал рулевой вельбота так, что каждому были все же слышны его слова. — Но это тяжелое испытание совести — оставаться на такой стоянке.
— Тогда стойте на своем якоре, скоро сами пойдете за ним на дно! — вполголоса проворчал лоцман. — Спорить с дураком труднее, чем со штормом, но, если…
— Нет, нет, он вовсе не дурак! — перебил его Гриффит. — Барнстейбл не заслуживает такого эпитета, хотя, конечно, он настоящий фанатик в исполнении служебного долга… Снимитесь немедленно с якоря, мистер Барнстейбл, и как можно скорее выходите из бухты!
— Ах, вы даже не представляете себе, с каким удовольствием я выполню это приказание!.. Весла на воду, ребята!»Ариэль» не оставит своих костей на таком жестком ложе, если я могу этому помешать.
Слова командира шхуны были встречены одобрительными восклицаниями, и вельбот, стрелой отлетев от катера, тотчас пропал в тени мрачных утесов.
Гребцы на катере тоже не теряли времени даром. Энергичными усилиями они погнали тяжелую шлюпку по волнам, и через несколько минут она уже шла вдоль борта фрегата. За это время лоцман, утратив необычайную суровость и властность, проявленные в коротком разговоре с Барнстейблом, попросил Гриффита перечислить ему поименно офицеров фрегата. Исполнив эту просьбу, молодой лейтенант добавил:
— Все они хорошие и честные люди, мистер лоцман, и, хотя ваши обязанности несколько рискованны для англичанина, тем не менее среди нас не найдется человека, способного предать вас. Нам нужна ваша помощь, мы ожидаем, что вы будете нам верны, и в обмен обещаем вам нашу верность.
— А откуда вы знаете, что мне нужна ваша верность? — спросил лоцман тоном, в котором звучало лишь холодное безразличие к словам лейтенанта.
