«Накормите алчущих и оденьте нагих».
Человек с заурядной внешностью, стоящий впереди, в мятом сером костюме, который сидел на нем мешком, проповедовал скучным, монотонным голосом. Я слушал его невнимательно, думая о том, сколько этому человеку предстоит работать над интонацией своего голоса. Затем я подумал, что неплохо было бы заняться научным исследованием посещаемости Богослужений в Тихоокеанской миссии: какая существует пропорция между количеством посещающих Богослужения и количеством человек, выстаивающих в очереди за обедом.
Мои размышления были прерваны неожиданным громким восклицанием оратора. Видимо, он хотел, чтобы место из Библии, которое он читал, произвело сильное впечатление на слушателей. «Все мы блуждали, как овцы», провозгласил он. Я посмотрел на своего соседа и слегка приподнял бровь. Он кивнул головой, как бы соглашаясь с невысказанной мыслью о том, что это весьма подходящий текст для такой аудитории. «Им это полезно послушать» — шепнул я ему.
«Совратились каждый на свою дорогу» — продолжал проповедник, уверяя нас в том, что мы находились в обществе низко павших людей.
«Все согрешили и лишены славы Божьей» — очень уместный стих.
Когда проповедник снова заговорил монотонным голосом, длинно комментируя эти стихи, я опять отвлекся.
После окончания проповеди нам показали оборудование миссии, и мы направились к выходу Когда мы были уже на улице, один из моих спутников заметил «Я понял, что эта работа не для меня».
«Да, нам повезло», — откликнулся я на его реплику, и ухоженные головы семинаристов закивали в знак согласия.
Придя домой поздно вечером, я с удовольствием поломал голову над тем, как составить отчет о проделанной работе. Выполнив еще одно задание, я с наслаждением влез под одеяло. Но сон не шел ко мне.
Почему–то у меня не выходили из головы слова этого непривлекательного проповедника из миссии: «Все мы блуждали, как овцы» «Все согрешили и лишены… Я вспомнил, как он окинул взглядом задний ряд, на котором мы сидели, когда произнес слова: «Все присутствующие сегодня в этой комнате — грешники» Я вспомнил, как рассмешили меня эти слова, и удивился, почему никто из нас не сказал ему, что мы семинаристы. Наконец, я погрузился в тревожную дрему.
В последующие дни слова проповедника из миссии неотступно преследовали меня. Они прокладывали себе путь через джунгли моего себялюбия до тех пор, пока я не понял со всей определенностью, что не могу больше сопротивляться их влиянию. В конце концов, я вынужден был признать: да, я, Дуглас Купер — грешник.
Осознание собственной греховности пробило брешь в моей гордыне и самодовольстве. Теперь я смог увидеть себя в истинном свете. О, каким же грешным, гордым, себялюбивым, лживым, непримиримым, нетерпеливым и черствым я был!
В отчаянии и ужасе я вынужден был прийти к Богу с тем, чего мне так недоставало раньше — с чистосердечным признанием. Когда я увидел себя «во всем блеске» у меня не было другого выбора. Мне оставалось лишь исповедоваться перед Богом в своей греховности и ничтожности.
Теперь все изменилось. Раньше я не осознавал до конца своей нужды во Христе. Теоретически, конечно, я понимал, что послушание заповедям Божьим или служение в церкви не гарантирует мне спасение.
Что же касается моих личных опытов во Христе, то все эти «дела» мешали мне установить правильные взаимоотношения со Христом. Я считал себя хорошим христианином, потому что исполнял определенные обязанности. Мне казалось, что в глазах Бога я был даже немного выше своих братьев, которые не были такими аккуратными и добросовестными, каким был я.
Бог вынужден был окунуть меня по уши в грязь несколько раз, прежде чем я понял, кем являюсь на самом деле. Я благодарен проповеднику из миссии за то, что он пробудил мою совесть и заставил меня исследовать свое духовное состояние.
Теперь я знаю, что каким бы хорошим я ни был, каких бы правильных взглядов я ни придерживался, как бы педантично я ни выполнял свой христианский долг, сам по себе я никогда не стану лучше вора, алкоголика или проститутки. Моя благопристойная внешность, за которой я следил с таким пристрастием, в конце концов оказалась грязными лохмотьями. Я понял, что как бы старательно я ни скрывал свою внутреннюю сущность, в очах всевидящего и всезнающего Бога я — жалкий грешник.
С того момента я всегда помнил о своем истинном состоянии и непрестанно уповал на необъяснимую любовь Божью ко мне, грешнику Теперь я знаю, что нуждаюсь в прощении Божьем в полной мере — точно так же, как самые низко падшие люди. Я точно так же нуждаюсь в Спасителе, Иисусе Христе. Подобно тем жалким, опустившимся людям, которых я встретил в Тихоокеанской миссии, я вынужден всецело положиться на милость моего Искупителя. Я понял, что в духовном отношении я ничем не лучше их.
Мы, христиане, просто не отдаем себе отчета в том, насколько мы грешны. Мы не исповедуем своих грехов достаточно откровенно.
Я не могу забыть своего первого посещения общества анонимных алкоголиков. Глубокоуважаемый руководитель нашей группы встал и представился. Я помню, как я был потрясен его словами. «Меня зовут Том, — сказал он. — Я алкоголик».
Во мне все возмутилось против сказанных им слов. Я хотел крикнуть, что он не алкоголик. Я хотел рассказать находящимся здесь людям о его хорошем характере. Я знал, что он не выпил ни глотка спиртного за многие годы. И я хотел сказать ему, что не следует унижать себя таким образом.
Том продолжал. Он спокойно рассказывал группе собравшихся, что он смог оставаться трезвым только потому, что каждую минуту, каждый день он держался за руку божественной силы. Он сказал, что, несмотря на годы успешной борьбы с алкоголем, он знал, что не может доверяться себе, потому что он был, есть и всегда будет по природе алкоголиком.
Впоследствии Том объяснил мне, что, только честно признавая свою слабость перед другими людьми, которые также боролись с этим грехом, он и ему подобные могут одержать победу в личной борьбе против алкоголя.
Впоследствии меня часто подкрепляла мысль о поразительной честности, проявленной в тот вечер Я ощущал присутствие необыкновенного духа единства, близости и братства, когда люди, не стыдясь, признавались в своих слабостях. Очевидно, гордость, самомнение и лицемерное притворство не могут уживаться с духом искреннего раскаяния и исповедания. Если человек может при всех заявить со всей серьезностью, что он алкоголик, то он освобождается o r самовлюбленности.
Я знал многих людей в нашем городе, жизнь которых резко изменилась благодаря тому, что они познакомились с Томом и его обществом трезвости. Они сами освобождались от этой вредной привычки и помогали сделать это другим людям. Своей честностью, личным примером, участливостью они завоевывали сердца бывших алкоголиков.
Как бы прошло церковное богослужение, если бы проповедник встал и сказал: «Я, Том, я — грешник»?
Традиционно христианское богослужение включает в себя пение, молитву и проповедь. Каждая из этих частей служения — неповторимо ценна. Но были ли вы когда–нибудь на собрании христиан, где создается атмосфера для исповедания грехов? Если да, то сколько людей приезжали на эти собрания задолго до начала и сколько людей не спешили уезжать домой после окончания Богослужения? Библия говорит, как и много веков тому назад. «Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться» Иак. 5:16
Исповедание дается непросто Оно сталкивает нас лицом к лицу с нашей отвратительной сущностью; оно втаптывает в грязь нашу гордыню; оно требует полного отказа от личных заслуг, от своего «я».
Исповедание больно ранит самовлюбленное сердце Оно с болью вырывает из него взлелеянные грехи.
Но так ли уж это тяжело? Да, исповедание грехов уязвляет гордость, но ведь у мертвого человека нет гордости, а христиане умирают для себя, для своего «я».
Бог представил исповедание как путь жизни для христиан Он желает, чтобы мы жили в состоянии постоянного исповедания перед Ним, а если нужно, и перед другими людьми. Только так и можно принять
