После этого я уже больше не шутила, но, стиснув зубы, следовала его инструкциям, ощущая все время, что, несмотря на его геркулесовскую силу, он мог быть на удивление нежным и осторожным. Наконец худенький длинноногий теленок благополучно оказался на соломе и гордая мамаша принялась его вылизывать.
— Какая прелесть, — сказала я. Слезы жгли мне глаза.
— Молодец, — сказал Финн. Я почувствовала себя так, будто мне вручили Нобелевскую премию. — Пошли в дом, умоемся. Бриджет даст нам чаю.
По дороге домой он сказал:
— У вас совершенно измученный вид.
— Не каждый день я бываю акушеркой у коровы.
— Зайдите ко мне завтра на прием. Я хотел бы вас осмотреть.
Я покраснела, польщенная такой заботой.
— Как дела в больнице? — спросила я.
— Отлично. Три палаты уже полностью готовы.
— Вы, наверное, с ног валитесь от усталости.
Он пожал плечами.
— Со следующей недели у меня приступает к работе новый врач, будет полегче.
— Кто он такой?
— Это она.
— Вот как. — Секунду я была в замешательстве. — Что она собой представляет?
— Очень привлекательная. Я ее сам выбрал.
— Для себя?
— Еще рано судить. Я, наверно, романтик. Это все кельтская наследственность. По-моему, отношения между мужчиной и женщиной не должны быть на уровне кроликов.
В Пенлоррене зажигались огни. Они бледно светились в сгущающихся сумерках. Мне почему-то стало не по себе при мысли о красавице докторше, работающей с Финном. Она представлялась мне со стройными лодыжками, с безупречной прической и в распахнутом на пышной груди белом халате.
— Что у вас вышло с женой? — спросила я.
— Моей жене нравилось иметь мужем врача с хорошей практикой и давать у себя в пригороде маленькие ужины при свечах.
— Надо же. — Я не удержалась от смеха. — Это не ваше амплуа?
— Напротив, я очень неплохо смотрюсь при свечах. Я сам виноват не меньше. Она была красива, неглупа, просто она наскучила мне. Я женился, не представляя себе, что она за человек. Впрочем, большинство любит не настоящих живых людей, а какой-то идеализированный образ, созданный их воображением.
Я взглянула ему в лицо. Сейчас оно смягчилось. Мне никогда не нравились рыжие волосы, но у Финна они были темные и густые. Веснушки мне тоже не нравились, как и сломанные носы. Но глаза у него были удивительные, с желтыми точечками и длинными темными ресницами. Его рот, когда он не был сурово сжат, был прекрасен. Под порывами ветра брюки плотно облегали его сильные мускулистые ноги. Несмотря на свои габариты, он двигался с кошачьей ловкостью и грацией.
— Вы сегодня будете у Коко? — спросила я.
— Может быть. Все зависит от того, как пойдут дела в больнице.
— Пожалуйста, приходите, — сказала я и покраснела. — Я хочу сказать, если вы не слишком будете заняты, разумеется.
Глава 18
Когда я вернулась, Рори был в ванне. Даже в моей купальной шапочке он выглядел неотразимым.
— Где ты была? — спросил он.
— Кое-где, — сказала я. — Я после тебя приму ванну, хорошо?
Я прошла в спальню. Мне не хотелось рассказывать ему про Финна.
Рори вошел за мной, оставляя мокрые следы.
— Где моя белая шелковая рубашка? Это она? — спросил он, вытаскивая мятую розовую тряпку из набитой неглаженым бельем наволочки.
— Может быть.
— О Боже. — Рори продолжал вытягивать розовые рубашки одну за другой, как фокусник платки. — И почему это мои рубашки порозовели?
— Я случайно оставила в стиральной машине мой красный шелковый шарф.
— Когда в следующий раз захочешь что-нибудь покрасить, моих вещей не трогай.
Начав одеваться, он всунул обе ноги в одну штанину, что, разумеется, не улучшило ему настроения.
— Ну и как Эдинбург? — спросила я, зная, что Марина берет там раз в две недели уроки пения.
После чуть затянувшейся паузы он мрачно проговорил:
— Я был в Глазго.
Мы явились в гости уже порядком разозленные. Вечер был блестящий. Все гости были в твиде с головы до ног. По сравнению с ними я была почти что голой.
— Хороша, как картинка, — сказал, обнимая меня, Бастер.
— С днем рождения тебя, — сказал Рори. — Я хотел было купить тебе в подарок книгу, но вспомнил, что одна у тебя уже есть.
Кто-то за моей спиной засмеялся. Это была Марина. Она выглядела потрясающе в шерстяном янтарного цвета платье с высоким воротом и длинными рукавами. Я уже забыла, насколько она хороша. С Рождества она превратилась в моем воспаленном воображении в Горгону -людоедку, с шевелящимися на голове змеями вместо волос и трупами жертв у ног.
Она улыбнулась Рори в самые глаза и пошла поздороваться с Коко.
Даже высокий ворот не скрывал два темных кровоподтека у нее под подбородком.
— У нее вся шея искусана, — прошипела я на ухо Рори.
— Я полагаю, ты разузнаешь, чьих это зубов следы, — прошипел он мне в ответ.
— Уж, во всяком случае, не Хэмиша, — сказала я. — У него зубов не осталось.
— Эмили, — сказал Рори тихо, — ты стала жуткой стервой с тех пор, как мы поженились.
— Ты был стервозным типом еще до того, как на мне женился, — огрызнулась я.
— Очевидно, это заразительно.
Вечер прошел с огромным успехом.
Все перепились. Несколько часов спустя я сидела с Рори на софе, когда к нам подошла Марина.
— Привет, мои хорошие. Я решила воздерживаться от Хэмиша на время поста. Как вы думаете, с Элизабет сползет ее прелестное платье? — прибавила она, указывая на полную блондинку.
— Обязательно, только попозже, насколько я ее знаю, — невозмутимо сказал Рори.
Подошел Бастер и долил наши бокалы.
— Милая Эмили, что-то у тебя грустный вид. Надеюсь, вы не поругались с Рори?
— Мы с Рори больше не ругаемся, мы сдержанно молчим, — сказала я, с некоторым трудом поднимаясь на ноги.
— Сядь, — сказал Рори. — Бастер хочет полюбоваться твоим декольте.
Но я выскочила из комнаты, споткнувшись о хозяйского Лабрадора, которому это очень не понравилось. Почему не пришел Финн? Каждый раз, когда в дверь звонили, я надеялась, что это он. В столовой танцевали. Я долго разговаривала с каким-то нудным местным землевладельцем, громогласным и наверняка воображающим себя гигантом секса.
