нигде в качестве части православного вероучения не именуется вера в 'порчу' и в угрозу, устремляющуюся к нам со стороны языческих практиков.
Несомненно, что падшие духи могут входить в души и жизнь людей, сознательно к ним обращающихся. Несомненно, что христианин (крещеный человек), обратившийся к оккультному миру за каким-либо чудом, рискует получить 'обслуживание по полной программе' вплоть до одержимости[265]. Спорен вопрос о границах влияния падших духов на жизнь нехристиан, если последние прямо к ним не взывают.
Неясен вопрос о том, может ли один язычник магическим путем воздействовать на жизнь и здоровье другого язычника. Но если предположить, что по просьбе неких язычников падшие духи смогут контролировать жизнь и здоровье христианина, то встает вопрос: от чего же нас защитил и спас Христос? Богатства и земной власти Своим ученикам Он не дал. И вот оказывается, что на частицу Его Тела, на церковную частицу (даже на 'божественную больную') любая знахарка может наслать любую напасть... Утверждающие, что такая власть у язычников есть, просто хулят Христа.
Богословие - наука практическая. Помимо теоретических выкладок, я предложу для пастырского обсуждения очень простой вопрос. В московском Музее искусства народов Востока открылась 'школа магии'. Один из ее уроков описывается в газете 'Мегаполис-экспресс'[266]. По уверению оккультистки, некий 'Учитель', в Москве 'исполняющий поручения своих зарубежных коллег', 'совершил надо мной обряд раскрещения'. Раскрещенная ученица, научившись оккультной практике, затем якобы смогла материализовать душу своего умершего мужа и даже зачала от него через два года после его смерти...
Предположим, что по прошествии времени эта 'раскрещенная' ведьма решила покаяться и вернуться в Церковь. Должен ли священник крестить ее вторично? Священник должен проверить глубину ее покаяния - да. Уяснить меру решительности ее отказа от ее колдовского прошлого - да. Призвать ее к публичному отречению от сатаны и дел его - да. Наложить епитимью - да. Но должен ли священник перекрещивать ее? Перекрещивание означало бы, что сатана может налагать свою печать на человеческую душу с такой же силой, как и Спаситель, что он может изничтожить крещальный дар Бога человеку. Это означало бы признание того, что по влиянию на нашу жизнь Бог и диавол равномощны. Такое предположение было бы кощунством. И церковная традиция о подобных случаях говорит однозначно: как бы ни были велики грехи человека по крещении, но крещение не повторяется: 'Верую во
Кроме того, вопрос здесь стоит и аскетически. К чему приковано наше зрение, что мы переживаем острее: могущество нашего врага или силу нашего Господа? Вера в 'порчу' и боязнь ее есть именно обращенность нашего взгляда в сторону предполагаемого зла. Но если в поле нашего зрения не Бог, - значит, мы сами находимся в состоянии отпадения от Бога. И значит, тем беззащитнее мы пред стихиями падшего мира. Следовательно, чем более человек интересуется 'порчей' и 'сглазами', чем больше боится их, - тем и в самом деле он дальше от Бога и тем доступнее он для предметов своего страха. Посему не колдунов надо искать, а Бога, не на 'порчу' озираться, а Бога взыскивать.
Поэтому в творениях святых учителей Церкви отсутствует тема 'порчи' и противостояния ей. Христианин не должен обращаться к нецерковным религиозным практикам - об этом отцы предупреждают постоянно. Но если предположить, что язычество само может вторгаться в жизнь того христианина, который и не помышлял взывать к духам, - то что же остается от той свободы, которую, по торжественному уверению апостола Павла, даровал нам Христос?
Напомню, что святитель Василий Великий (Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах, 55) среди причин болезни не отмечает 'наведенную порчу' или вред, причиненный христианину колдуном- язычником (которых во времена святителя Василия было весьма много). И страшнее всех чудовищ, опаснее сонма бесов и всех бесноватых святитель Иоанн Златоуст полагает завистливого сребролюбца: 'Я... желал бы... жить со множеством беснующихся, нежели с одним из страждущих такой болезнью <сребролюбием>. Сребролюбцы считают врагом своим человека, не причинившего им никакого вреда, желают сделать рабом свободного и ввергают его в бесчисленные бедствия; напротив, беснующиеся ничего другого не делают, как только в самих себе питают болезнь. Первые ниспровергают множество домов, заставляют хулить имя Божие, являются заразой городов и всей вселенной; а мучимые бесами более достойны сожаления и слез... представим себе человека, извергающего из очей своих огонь, черного, вместо рук имеющего на обоих плечах своих висящих драконов; представим у него такие уста, в которых вместо зубов вонзены острые мечи, а вместо языка находится источник, изливающий яд и испускающий смертоносное питие; представим, что чрево его пожирает более всякой печи, истребляет все ввергаемое, а ноги как бы крылатые и быстрее всякого пламени. Пусть лицо его будет составлено из собачьего и волчьего; пусть он не будет произносить ничего человеческого, но будет издавать из себя звуки нестройные, отвратительные и страшные; пусть также и в руках у него будет пламень. Может быть, вам представляется страшным сказанное мною; но я еще не изобразил его надлежащим образом. К сказанному надобно присовокупить и еще нечто: пусть он поражает встречающихся с ним, пожирает и терзает плоть их. Но сребролюбец гораздо хуже и такого чудовища'[267].
Сегодня на сребролюбцев (по-современному - банкиров) навешивают церковные ордена[268], а народ пугают байками о 'порчах'.
И всех, кто защищает 'реализм' нынешних апокрифов, посвященных героической борьбе блаженных с 'порчей', я попрошу указать мне подобное понимание 'духовной брани' в творениях святителя Василия Великого, святого Макария Великого, святителя Григория Богослова... И еще порекомендую прочитать отрезвляюще действующее 'Слово' преподобного Иоанна Дамаскина 'О драконах и привидениях' и подумать - не относится ли и к ним предостережение святого отца: 'Невежество - вещь ненадежная'[269].
Вслушаемся в наставления преподобного Антония Великого, переданные святителем Афанасием Великим: 'Где знамение крестное, там изнемогает чародейство, бездейственно волшебство' (Житие Антония, 78). 'Демоны все делают, говорят, шумят, притворствуют, производят мятежи и смятения к обольщению неопытных, стучат, безумно смеются, свистят, а если кто не обращает на них внимания, плачут и проливают уже слезы, как побежденные... Не должно нам и бояться демонов, потому что они бессильны и не могут ничего более сделать, как только угрожать' (там же, 26-27). 'Диавол есть человекоубийца искони. Между тем мы живы еще и даже ведем образ жизни, противный диаволу. Итак, явно, что демоны не имеют никакой силы' (там же). 'Чтобы не бояться нам демонов, надо рассудить и следующее. Если бы было у них могущество, то не приходили бы толпою, не производили бы мечтаний, не принимали бы на себя различных образов, когда строят козни; но достаточно было бы прийти только одному и делать, что может и хочет, тем более, что всякий имеющий власть не привидениями поражает, но немедленно пользуется, властью как хочет. Демоны же, не имея никакой силы, как бы забавляются на зрелище, меняя личины и стращая детей множеством привидений и призраков. Посему-то наипаче и должно их презирать как бессильных' (там же). 'Даже над свиньями не имеет власти диавол. Ибо, как написано в Евангелии, демоны просили Господа, говоря: 'Повели нам ити в свиней' (ср.: Мф. 8,31). Если же не имеют власти над свиньями, тем паче не имеют над человеком, созданным по образу Божию' (там же, 29). 'Посему нам должно бояться только Бога, а демонов презирать и нимало не страшиться их' (там же, 30).
Второе пришествие апокрифов 5
От тех же страхов избавлял свою паству и святитель Иоанн Златоуст: 'Бесы без Его позволения не смеют даже прикасаться и к свиньям... Что бесы ненавидят нас более, нежели бессловесных животных, это всякому известно. Следовательно, если они не пощадили свиней, но в одно мгновение всех их низвергли в бездну, то тем более сделали бы это с обдержимыми ими людьми, которых они таскали и влачили по пустыне, если б Провидение Божие, и при самом жестоком мучении, не обуздывало и не удерживало дальнейшего их стремления'[270].
