беседы с 'Христом'. Я целых три часа с ним беседовал – это товарищ Виссарион из Сибири. Это была интересная беседа, я ее описал в книге 'Дары и анафемы', в главе 'Устарел ли Новый Завет'. Это же любимый аргумент всех сект: как попы Ветхого Завета не узнали Христа и распяли, так и вы теперь отрицаете... дальше по желанию добавляется кого: Рериха, Виссариона, Муна, Хаббарда и так далее, и тому подобное. Как говорится, по вкусу добавить, ненужное зачеркнуть...
– Церковь утверждает свое преемство от ветхозаветного Израиля. Ветхозаветному Израилю был обещан от Бога Мессия – Христос. На этом строилась (и строится до сих пор) вся история и религия Израиля и иудеев. Но почему же две тысячи лет назад в Иисусе из Назарета не узнали обещанного Мессию те, кто был просто обязан Его узнать?
– Это, наверное, главная тайна Евангелия, и ее надо понять именно как тайну. По большому счету евреи не виноваты в том, что не узнали Христа. Не надо путать вину тех, кто кричал Пилату:
Апостол Павел говорит, что
Этот благодатный дар – познания Себя – дает только Сам Бог, поэтому от Бога зависело, кого Он призовет к апостольству, а кого не призовет. Помните в Ветхом Завете: Господь ожесточил сердце фараона и тот перестал видеть очевидные вещи и не хотел отпускать евреев из Египта [37]. То, что для Моисея и израильтян было очевидным, для фараона – не было таковым.
Также и в случае со Христом. У сектантов сегодня модно говорить, что 'вот, вы, церковники, офарисеились, и если бы сегодня Христос пришел на землю, вы бы тоже Его распяли'. Знаете, я глубоко убежден, что так оно и есть, только в этом нет ничего антицерковного. Во-первых, здесь очень важно осознать, что события, произошедшие в Евангелии, произошли с каждым из нас: не за грехи евреев Христос страдает, а за мои грехи. А во-вторых, если бы Христос пришел на землю сейчас с той же целью, что и две тысячи лет назад, то есть пострадать, то если такова Его цель – так произошло бы непременно. Он точно так же ослепил бы умы: ваш, мой, епископов и так далее, если, конечно, Его задача состояла бы в том, чтобы пострадать. Другое дело, мы знаем, что второе пришествие Христа на землю будет славным, и, соответственно, вышеприведенный аргумент уже не будет действовать.
Один священник из Вятской епархии рассказывал мне такой эпизод из своей биографии. Когда он был первоклассником, то часто читал своей бабушке Евангелие (она была очень слаба: плохо видела и с трудом ходила). И вот однажды на Страстной седмице, когда он читал ей главы, посвященные суду над Христом и Его распятию, бабушка вдруг из последних сил поднялась с кресла, повернулась к иконам, перекрестилась и сказала: 'Господи, слава Тебе, что Ты не к нам, к русским, пришел, а то ведь какой позор на весь мир был бы'.
Вот это очень христианское, правильное переживание Евангелия. Мы не имеем права показывать пальцем и говорить, что 'это сделали они, а мы поступили бы иначе'. У них не было выбора, потому что выбор появляется в том случае, когда Господь открывает в твоем сердце знание о том, Кто есть Христос, и тогда ты уже делаешь выбор между ветхим и новым. А если ты этого нового не видишь, если тебе не дано пока такого благодатного знания, то ты и дальше катишься по колее Ветхого Завета.
– Получается, что правы те, кто оправдывают предательство Иуды предопределением Божиим?
– Нет, с Иудой совсем другая ситуация. Он совершил сознательный грех, потому что у него была возможность выбора. Ведь Иуда уже пришел к апостольству, ему уже очень много было открыто, поэтому его положение сильно отличалось от положения обычного жителя иерусалимского пригорода, который об Иисусе только где-то, что-то слышал или мельком видел Его в толпе. Но двенадцать учеников Иисуса, в том числе и Иуда, знали, Кто их Учитель, они знали, что Он Господь и Христос, и могли выбирать. Другое дело, что до момента Воскресения они не понимали Его замысла о спасении.
У профессора дореволюционной Московской Духовной Академии Тареева была интересная версия относительно Иуды. Он полагал, что Иуда выступил в роли провокатора-реагента, то есть он верил, что Иисус есть Христос и истинный Бог, но его смущало, что Иисус почему-то таится и всенародно не объявляет Себя Мессией, не берет в Свои руки земную власть. И тогда Иуда попробовал создать ситуацию, при которой Иисус должен был бы взять власть в Израиле в Свои руки, то есть он попробовал поставить Иисуса в ту ситуацию, при которой перед Ним встал бы выбор: или смерть, или переворот. Так что, по мнению Тареева, это было предательство ради возвышения Того, Кого Иуда предал.
– Почему же Христос нигде прямо не называл Себя Богом? Наверное, это намного облегчило бы Его миссию по спасению людей, может быть, в этом случае Его бы сразу все приняли и узнали?
– В Евангелии не раз говорится о том, что иудеи просили Христа показать им какоенибудь знамение с неба: дай нам его, и мы поверим, что Ты Мессия[38]. Но пойти таким путем для Христа означало бы принять то, что предлагал Ему в пустыне сатана[39].
А без чудес – скажи Иисус прямо о том, что Он Бог, евреи совсем бы Его слушать перестали, потому что с точки зрения иудеев Он и так уже был кощунником, который крадет Божественную славу. А язычники, пожалуй, согласились бы признать Иисуса Богом, но такое согласие означало бы только то, что в их глазах Он стал одним из тысяч богов греко-римского пантеона.
Например, сегодняшние буддисты или индуисты принимают Христа, но это никак не влияет на их религиозную жизнь. Для них Христос – один из сотен божеств их домашнего 'пантеона'.
И главное: Христос ведь пришел не за тем, чтобы собрать с людей дань уважения и почитания. Он пришел, чтобы умереть за нас. А для того, чтобы стать казненным, как раз не надо быть обожаемым.
– Когда вы впервые осознали, что верите во Христа не просто как в учителя нравственности, жившего две тысячи лет назад, а как в Бога, от Которого зависит вся ваша жизнь?
– Для меня это были два разных момента: сначала пришла вера во Христа как Бога (Творца, Спасителя, грядущего Судию), а уже потом – вера во Христа как Вседержителя, от Которого зависит моя жизнь здесь и сейчас.
Что касается первого, то это произошло, когда мне было восемнадцать лет. В то время я 'болел' произведением Ф.М. Достоевского 'Братья Карамазовы' и там меня очень поразила легенда о Великом Инквизиторе. Можно сказать, что в моей жизни это был переломный момент. Дело в том, что в легенде о Великом Инквизиторе чудесным образом сошлись все те философские проблемы, о которых я тогда думал. Все, что тогда меня пугало в жизни, сконцентрировалось в словах Великого Инквизитора. Я вдруг понял, что те искушения в пустыне, которые были предложены сатаной Христу,– это предельно емкие искушения, которые охватывают всю деятельность сатаны в мире и полностью характеризуют его. И поэтому я согласился с той характеристикой, которую Достоевский дал этому евангельскому персонажу: 'дух сверхчеловечески умный и злобный'.
То есть получилось так, что сначала я признал существование сатаны и ужаснулся реальности сатанинского замысла о нас, ну а затем последовал логический вывод: если Христос смог отвергнуть эти искушения, значит, Он тоже сверхчеловечески умен, но добр. Пришло осознание Христа как Спасителя. Ощущение внутренней пустоты прошло, свет в окошке забрезжил.
Но, все равно, с моей стороны это было пока только некое философское принятие Христа. Начать молиться было намного труднее, и это произошло несколько позже, а крестился я почти через год после этих событий. И даже будучи крещеным, я с большим трудом понуждал себя публично перекреститься в храме или поклониться вместе с бабушками, которые там стоят. Более того, спустя еще год после Крещения
