тотчас упал и умер. И Иосиф позвал мальчика и бранил Его, говоря, зачем Ты делаешь то, из-за чего люди страдают и возненавидят нас и будут преследовать нас? И Иисус сказал: Я знаю, ты говоришь не свои слова, но ради тебя Я буду молчать, но они должны понести наказание. И тотчас обвинявшие Его ослепли. И после того никто не осмеливался перечить ему, чтобы не быть проклятым и не получить увечье'[41].
В канонических Евангелиях нет ничего подобного. Там нет чудес ради чудес. Нет чудес ради устрашения и повиновения. Все чудеса канонических Евангелий осмысленны: они раскрывают смысл служения Христа. В канонических Евангелиях Христос Себя приносит в жертву, а не тех, кто с Ним не согласен. В апокрифах же мы видим обычный народный фольклор, причем иногда очень даже мстительный, что вообще характерно для фольклорно-магического сознания.
– Видите ли вы разницу между традициями православной и католической литературы миссионерского направления? Если есть, то в чем она заключается, и может ли в дальнейшем принятие той или иной традиции повлиять на выбор конфессии читателем?
– Я думаю, что между православной и католической художественной литературой (если она серьезная) нет никакого фундаментального различия. Я не могу сказать, какое различие, например, между Гоголем и Диккенсом, Буниным и Гюго, Шмелевым и Экзюпери. Конечно, у каждого из них есть свой авторский стиль и особенности, но я не могу сказать, что вот это католическое видение мира, а вот это православное. Напротив, есть даже что-то похожее, например, в книге 'Отец Арсений' и романе католика Грэма Грина 'Сила и слава'. Обе книги – честные, нерекламные. Кстати 'Силу и славу' я считаю романом миссионерским по преимуществу и рекомендовал бы прочитать его каждому юноше, который собирается поступать в семинарию. Это хорошее введение в церковную жизнь.
Впрочем, одно слово о Грэме Грине.
В 70-х годах XX века в Италии было модно вести диалог между коммунистами и католиками. И вот на одну из таких встреч коммунисты пригласили Грэма Грина как представителя католической интеллигенции. В зале висело напряженное ожидание. Но Грэм Грин первой же своей фразой снял напряжение и расположил к себе аудиторию. Он вышел на трибуну и сказал: 'Знаете, у вас, коммунистов, и у нас, католиков, есть много общего'. Грин дождался конца аплодисментов и продолжил: 'И у вас, и у нас руки по локоть в крови'.
– Я задал этот вопрос потому, что существует мнение о том, что католическая художественная литература вырабатывает у человека отношение ко многим религиозным вопросам с позиции 'здравого смысла'. Но вера и 'здравый смысл' часто входят в прямое противоречие. Апостол Павел прямо пишет, что часто 'здравый смысл' является безумием перед Богом. С этой точки зрения, существует ли опасность использования католической художественной литературы с миссионерскими целями?
– А что такое 'здравый смысл'? Это очень конвенциональная и условная вещь: у каждой эпохи он свой. Я бы сказал так: 'здравый смысл' – это стереотипы эпохи моей бабушки. Так вот, 'здравый смысл' эпохи апостола Павла – это предрассудки бабушек языческой эпохи, а 'здравый смысл' XX века – это предрассудки бабушек XIX века. Предрассудок – в буквальном смысле: то, что впитано с молоком матери, прежде, чем у человека сформировался личный критический взгляд. 'Предрассудок' нашей эпохи – это совесть, замешанная на христианской закваске. Поэтому я убежден, что сегодня, на фоне безумных 'ток- шоу', в которых проповедуются всевозможные извращения, оккультизм и язычество, позиция 'здравого смысла' – это голос традиции, а значит, голос христианства.
Любая художественная книга – это не выверенный богословский трактат. Там есть место для 'лирики' – авторского переживания и домысла. Поэтому сравнивать художественные книги с катехизисом – занятие немилосердное. Хотя и очень сегодня популярное.
Но вы можете представить себе ситуацию, когда икону выкидывают только из-за того, что на доске появилась трещинка или царапинка? Не можете? Тогда почему же у нас выкидывают целую книгу только потому, что какая-нибудь ее малая крупица не укладывается в православную мозаику? И при этом абсолютно не считаются с теми слитками миссионерского, философского и духовного золота, которые в этой книге содержатся.
– Значит, нет никаких различий между католическим и православным миссионерством в средствах?
– Различие в том, что католики прежде всего хотят быть католиками (от греческого
– Что бы вы посоветовали молодым людям, как им самообразовываться в духовной сфере?
– Если этим серьезно заниматься, то я бы посоветовал составить для себя расписание на год. Например, в сентябре-октябре я изучу историю Церкви, дальше в ноябре-декабре – займусь изучением символики и истории богослужения; в январе-феврале – христианской философией, а, скажем, летом до догматики дойду. То есть надо уметь самому себе ставить цель – на год, на месяц, на каждый день. Подобрали литературу на такой-то месяц по такой-то теме – и работайте с ней, овладейте ее языком, ее логикой. Другое дело, что подбор литературы – не простая вещь, нельзя подобрать нужную книгу, не обладая определенным вкусом, а вкус ставится в зависимость от круга чтения. Поэтому, может быть, просто запомнить имена хороших авторов, а через их книги уже выйти на тех, кого они рекомендуют.
– А каких авторов вы бы посоветовали?
– Я бы советовал обратиться к трудам блаженного Августина, прежде всего, его 'Исповеди'; к Иоанну Златоусту, особенно его толкованиям Евангелия; письма святителя Феофана Затворника и его книга 'Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться'. Из авторов ХХ века – это книги митрополита Вениамина (Федченкова), книги и беседы митрополита Антония (Сурожского). Из богословских работ – протоиерея Георгия Флоровского, Владимира Лосского, отца Александра Шмемана, отца Иоанна Мейендорфа, отца Александра Ельчанинова (замечательная книга была его – 'Записки'). Среди современных богословов – работы А.И. Сидорова и протоиерея Георгия Митрофанова. По церковной истории: чтобы понять, что такое Церковь, чем она живет – надо найти редкую книжечку отца Сергия Мансурова 'Очерки по истории древней Церкви'. Отца Сергия арестовали где-то в 30-х годах, поэтому свою рукопись он смог довести только до третьего века христианской истории, но то вИдение Церкви, которое он дает,– просто блестящие портреты церковных деятелей. Увы, скуднее всего сегодня наша литература по библеистике. Тут не обойтись без журнала 'Альфа и Омега', а также трилогии современного католического библеиста Брюса Мецгера ('Канон Нового Завета', 'Текстология Нового Завета', 'Ранние переводы Нового Завета').
Буду рад, если у вас дойдут руки и до моих книг.
– Если не брать в расчет Священное Писание, то какова, по вашему мнению, роль книги с точки зрения прихода человека к вере?
– Люди разные, и их пути к вере тоже – разные. Бывают пути совершенно 'некнижные'. Этим летом я был в украинском городе Новоазовске и беседовал там с одним священником. Он недавно пришел в Православие, а в начале 90-х это был активный баптистский проповедник. Он поведал мне историю своего обращения. Однажды он решил зайти в православный храм, чтобы там подискутировать со священником. Священник был занят и сказал: 'Знаете, у меня сейчас абсолютно нет свободного времени – надо срочно ехать на требы; но если уж вам так нужно поговорить, то за время, пока я буду переоблачаться, мы, возможно, успеем пообщаться'. Батюшка заходит в какую-то комнатку, начинает переоблачаться; сзади же стоит этот молодой баптист и расстреливает его пулеметными очередями евангельских цитат, якобы
