Анастасия Славозаровна потянула меня за рукав, и я безвольно позволила вывести меня во двор.
– О-ох!
Сердобольная бабка вылила на меня ушат ледяной воды.
Вот, оказывается, какой он – единственный способ мгновенно проснуться!
– Ну бабушка… Ну спасибочки… Удружили… – клацала я зубами, вытираясь. – Я же теперь вся мокрая!
– А тебе все равно переодеваться. – Анастасия Светозаровна подала мне длинный нарядный сарафан, вышитую рубаху, мягкие самошитые туфельки и вернулась в избушку. Оттуда донесся дикий вопль.
Я, раздевшись, но не успев одеться, рванула дверь и… согнулась от хохота. Кащей не поддался на уговоры, и заботливая хозяйка вылила на него воду прямо в избе. К моменту моего появления он слезал с печи, мокрый и растрепанный.
Ох! Я вспомнила, что раздета, и захлопнула дверь.
Сарафанчик сидел как влитой. Только длинный, до полу, как я в нем через стену лезть буду?
– Неневеста, ты готова? – выглянула Анастасия. – Дай-ка оценю, – оглядела придирчиво. – Ладненько все легло, как полагается. Ну-ка быстро к столу.
– Да есть еще вроде не хочется, рано.
– А когда захочется, никто не предложит. Садись.
Я зашла в избушку. Кашей уже переоделся. На нем была длинная рубаха, длинный синий пояс, несколько раз обмотанный вокруг талии, белые холщовые штаны, заправленные в легкие летние сапоги. Старуха причесала ему назад влажные волосы, они показались мне намного длиннее, чем обычно. А ему идет.
Интересно, как я сейчас выгляжу. Хоть бы зеркало какое.
На столе уже стояла еда. Я с утра наедаться не люблю, но права бабушка, кто гарантирует, что сегодня будет обед или ужин?
Я ухватила еще горячий, с пылу с жару, пирожок.
– Ты ешь, милая. А я и тебя пока причешу.
– Да что вы, Анастасия Славозаровна, я сама.
– Ешь, девочка, не дергайся. Вы на меня, голубки, не обижайтесь, что так будила. Разве вас по-другому разбудить можно, молодых, утомленных? Да и встали бы, то ходили бы сонными мухами, а вам сегодня нужен острый ум, внимание да осторожность.
– Да мы не обижаемся, – с полным ртом ответил Кащей.
– Почти не обижаемся, – добавила я.
А старушка все чесала и чесала мои волосы, потом заплетать стала (что там плести?), мне даже тяжело как-то стало.
– Да хватит уже, Анастасия Славозаровна! – Я мотнула головой, и длинная, толстая коса ударила меня по плечу.
– Это что еще такое?!
– Нравится, девонька? Так ты больше на китежанку похожа будешь.
Ай да бабка! Я с удовольствием рассматривала свое приобретение. Всегда хотела такие длинные волосы иметь. Как же она так делает? И коса белая, а я ведь блондинка крашеная. Чудеса!
Анастасия надела мне на голову обруч с длинными подвесками, надвинув на самый лоб.
– Вот так носят. Красавица!
Кашей тоже глядел на меня с удивлением, словно впервые видел.
– А этой мазью лица намажьте.
Мы намазались, но ничего не изменилось.
– Может, она уже испортилась? – понюхала я плошку.
– Друг друга вы будете видеть такими, как есть, а вот другим она очи отведет, будут они в вас знакомых своих видеть. Кащей, плащ свой с костями и черепом сними.
– Не сниму.
– Да в таком виде тебе в городе нельзя появляться! Возьми белый плащ, который я тебе приготовила.
Кащей замотал головой.
– Странник, не упрямься, прячь его в рюкзак, я пригляжу, а то вся операция сорвется.
– Прячь сюда, – старуха подала нам просторную полотняную сумку. – Перекладывайте все нужное.
Кащей нехотя снял драгоценный плащ, аккуратно свернул рулончиком и сунул в сумку.
– Хорошо.
– Дети, пора в дорогу, до свету вы должны быть на месте. А выберетесь из Китежа благополучно, настройте клубочек на сестру мою среднюю, Зоряницу. Я больше в пророчестве, на карте записанном, ничего не разберу, а сестра моя, может, и знает что. Постарайтесь, милые, мир этот спасти. Больно
