инструментами.
Несмотря на превосходство нашего орудия над японским, мы сделали ошибку, приняв только одного типа снаряд — шрапнель, надеясь, что поставленная на удар наша шрапнель даст достаточно разрушительное действие. На практике это оказалось малодейственным, и мы тяжело поплатились, не имея возможности в должной степени подготовлять атаку местных поселений, занятых японцами, в то время как японцы, подготовляя атаку на селения, нами занятые, разрушали их самым действительным образом. Примеры изложены в описании сражения под Мукденом. В инструкции для действия японских войск армии Куроки (в октябре 1904 г.), между прочим, значилось относительно нашего артиллерийского огня: «у неприятеля, по-видимому, нет гранат. Его шрапнель малодействительна. Даже осколки ее наносят слабый удар, так как стенки ее слабы» (Русский инвалид, 1906, № 109). [264]
Долгое время наша армия была лишена горной артиллерии. Между тем для действия в горах приходилось пользоваться в значительной степени дорогами, непроходимыми для нашей полевой артиллерии. Японцы, обладая большим числом горных орудий, имели над нами серьезное преимущество. Только ко времени мукденских боев мы успели снабдить часть корпусов, действовавших в гористом районе (восточном), небольшим числом горных батарей. Но все же, например, отряд генерала Ренненкампфа был снабжен ими недостаточно. Японцы выступали против нас, не имея пулеметов. Мы имели несколько пулеметных рот, приданных к некоторым Восточно-Сибирским стрелковым дивизиям. Уже в первом бою под Тюренченом наша пулеметная рота, приданная к 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, принесла большую пользу. Японцы быстро воспользовались этим боевым опытом, и уже после сентябрьских боев при японских войсках появилось весьма большое число пулеметов легкого переносного типа. Эти пулеметы принесли японцам большую пользу, в особенности усилили оборону занятых ими даже незначительными силами местных предметов. Снабжение нашей армии пулеметами, и то в количестве недостаточном (по 8 на дивизию), шло крайне медленно и было закончено только ко времени заключения мира.
Наши 4-колесные обозные повозки не были пригодны для движения и по горам, и по маньчжурской грязи. Ходатайство о замене хотя бы части этих повозок в присылаемых из России подкреплениях двуколками не было удовлетворено.
Затем в течение военных действий выяснилась недостаточность принятого нами комплекта снарядов. Несмотря на посылаемые запасы снарядов (патронов) для скорострельной артиллерии, в дни сражений под Ляояном, на Шахе и под Мукденом мы почти израсходовали весь свой запас, и пополнение его требовало после каждого из этих главных сражений продолжительного времени; выяснилась также необходимость иметь гаубичную артиллерию [265] сильного действия и ручные гранаты. Одна гаубичная батарея прибыла уже по заключении мира. Ручные гранаты мы изготовляли местными средствами, но недостаточно сильные.
В представленном мною перед отъездом в армию 23 февраля докладе о наших очередных нуждах для обеспечения успеха в войне с Японией (на который уже мною делались ссылки), значится:
о необходимости, кроме уже заказанных по моему представлению 48 орудий (горных), заказать еще 94. Ходатайство это было уважено, но заказ исполнялся крайне медленно;
о посылке на Дальний Восток возможно безотлагательно пулеметов по расчету 8 на каждую из дивизий, как находящихся на месте, так и посылаемых на подкрепление.
По отчетам Военного министерства видно, что в 1904 г. было заказано и выполнено: пулеметов вьючных — 246, выполнено — 16; пулеметов на лафетах — 411, выполнено — 56; фугасных мелинитовых снарядов — 25 600, не выполнено; фугасных бомб для 6-дюймовой полевой мортиры — 18 000, не выполнено; скорострельных гаубиц — 48, не выполнено; горных орудий — 240, выполнено — 112.
В 1905 г. вновь заказано большое число пулеметов, в том числе датских (неудачного образца), но в период военных действий по март 1905 г. наша армия действовала с ничтожным числом пулеметов, без снарядов с сильным разрывным действием, без достаточного числа горной артиллерии, без гаубичных батарей. Все это наконец поступило или начало поступать в 1905 г., но уже было поздно: мы заключили мир.
Наша недостаточная во многих случаях тактическая подготовка войск, недостатки, обнаруженные во время войны в личном составе армии и, главное, недостаток боевого одушевления будут рассмотрены в следующих главах. [266]
Глава девятая.
Из предыдущих глав видно было, что в числе выводов из опыта войны XIX столетия находится и указание на недостаточную тактическую подготовку наших войск, обнаруженную в войны: Крымскую 1853— 1856 гг., и Русско-турецкую 1877—1878 гг. В особенности можно было подчеркнуть неуменье со стороны командного состава согласовать действия различных групп войск, для достижения одной и той же цели, неуменье правильно решать вопрос о направлении главного удара в зависимости от знания сил и расположения противника (эти знания были большей частью недостаточны). Отмечена малая роль нашей многочисленной конницы и наша большая подготовка к оборонительным, чем к наступательным действиям. Наконец, отмечено было, что вследствие малого искусства в употреблении войск для победы над турками потребовалось превосходство в силах (чего в прежние войны не было).
После войны 1877—1878 гг. в армии нашей первоначально очень деятельно принялись за изучение наших слабых сторон с целью их исправления. Многое было сделано, ибо несомненно, что армия наша перед войной с Японией в тактическом отношении стояла выше, чем четверть века тому назад. Тем не менее многое еще оставалось недоделанным, а по некоторым пунктам даже обозначился поворот к старому.
За обучение войск по закону ответственны строевые начальники всех степеней. Командующие войсками в округах [267] представляют из себя последнюю инстанцию в этом отношении. Хотя для обучения войск существуют уставы, общие для всех войск, но, в зависимости от взглядов командующих войсками на многие важные вопросы тактической подготовки войск, в нашей армии в последние 15—20 лет начало обнаруживаться существенное разнообразие и в обучении этих последних. Присутствуя на многих маневрах и командуя на больших маневрах 1902 г. под Курском армией, я наметил главнейшие, по моему мнению, недочеты в тактической подготовке наших войск и представил в октябре 1903 г. доклад по этому важному вопросу.
В означенном докладе, между прочим, изложены заключения мои по следующим вопросам:
1. Деятельность штабов армий и отрядов на больших маневрах.
«Эту деятельность в общем нельзя назвать вполне успешной. Главными причинами тому служили не вполне удачный выбор начальников штабов и недостаточная организация штабной службы, как вследствие слишком ограниченного личного состава, так и снабжения войск и штабов недостаточным количеством телеграфных и телефонных средств, недостаточного обеспечения сообщений между войсками устройством летучих почт, приданием автомобилей, команд велосипедистов. Сведения о противнике и сведения о расположении своих частей, кроме того, запаздывали поступлением в штабы армий и отрядов по причине не во всех случаях правильной и успешно организованной деятельности конницы.
Разного писания в штабах было масса. Работали вечер, ночь. Литографировали, печатали, рассылали, но войска получали приказания в общем несвоевременно. На маневрах Варшавского военного округа в 1899 г. я отметил случай, где начальники дивизий получили приказание о движении уже утром, на 2 часа позже времени, назначенного для выступления.
Во многих случаях проявилось неуменье штабов войск организовать во время хода маневра ближнюю разведку о противнике. Поэтому штабы не знали в достаточной [268] мере о расположении сил противника, что отражалось на распоряжениях начальников сторон, особенно по употреблению резервов (Курские маневры, маневры под Псковом и под Влодавой). Равно выказалось неуменье штабов организовать непрерывную связь по фронту и в глубину своих частей, что приводило к запаздыванию разных приказаний
