собой, подгонка лючков и прочего ни к черту, движки нужно сразу перебирать. Я недавно из одного вытащил вот такую стружку, — он показал пальцами что-то около дюйма. — Прямо из цилиндра, представляете! Сами пилоты предпочитают летать на дырявом, но проверенном «ящике», чем на новом, у которого при пикировании могут отвалиться крылья. Нет, я вполне серьезно, у нас у одного в третьей (он имел в виду эскадрилью) прямо во время штурмовки открылся кожух капота и стал молотить из стороны в сторону. Пришлось как попало сбросить бомбы и лететь на базу с порхающей бабочкой на носу. Потом стали разбираться — попаданий не обнаружили. Замок открылся сам по себе! Вот так. Но вы, герр лейтенант, можете не сомневаться — «длинноносого» я проверил от ниппелей шин до механизма натяжения антенны. В бою он не был, но его облетал оберфельдфебель Кауэр из седьмой эскадрильи. Неплохо бы вам с ним переговорить.
Поздно вечером, когда Шеллен, проверив укладку выданного ему парашюта, собирался уже лечь спать, сосед по комнате спросил: доводилось ли ему бомбить или обстреливать своих?
— Как это? — не понял Алекс. — По ошибке, что ли?
— По приказу!
— Н-нет, — ответил Алекс, невольно вспомнив о Дрездене.
— А мне приходилось, и уже не раз.
Сосед — фельдфебель по фамилии Дитмар — лежал на кровати, сцепив пальцы рук под затылком.
— В Верхней Силезии, — сказал он, глядя в потолок. — Мы поддерживали наших из «Эдельвейса»[6], когда они бомбили заводы в Бреслау. Одно хорошо — бомбардировщиков у них почти не осталось, так что толку от наших налетов не было никакого.
Утром лейтенант Хальц наскоро ввел Алекса в курс предстоящей работы, которая в основном сводилась к сопровождению морских транспортов с эвакуируемыми войсками и беженцами из Курляндского «мешка».
— Сегодня останешься, а завтра летишь с нами, — сказал он, застегивая меховую куртку без погон и петлиц. — Приготовь с собой мыло, зубную щетку, бритву и полотенце и настраивайся на четыре-пять вылетов ежедневно, причем с разных аэродромов. Не исключено, что сюда мы больше не вернемся. Ночевать скорее всего придется в палатках, поэтому запихай за сиденье подушку и пару одеял. Все понятно? Что касается спиртного — стакан вина на ночь, не более.
Половину следующего дня Шеллен снова провел возле истребителя. Узнав от механика, что главный топливный бак примерно на четверть заполнен бензином, он попросил у Эрвина велосипед и помчался к диспетчерской вышке за разрешением на тренировочный полет. Находившийся там адъютант группы долго изучал солдатскую книжку Алекса.
— А где ваша летная книжка? — спросил он.
— Почти все мои документы сгорели в Дрездене, герр оберлейтенант.
— А почему вы не сгорели вместе с документами?
— Видите ли… так вышло, что они находились в кармане шинели, которую…
— За что вы получили крест две недели назад? — не стал слушать дальнейшие оправдания адъютант, увидав в солдатской книжке Шеллена дату последнего награждения.
— За участие в обороне Хемница, герр оберлейтенант.
— Вы прибыли вчера с полковником Нордманом?
— Так точно.
— Что ж, полетайте, — адъютант вернул Алексу солдатскую книжку. — Отработайте прежде всего взлет и посадку, а я за вами понаблюдаю.
Не помня себя от нахлынувшего волнения, Алекс помчался назад. Помогая механику отвязывать растяжки маскировочной сети, он лихорадочно соображал, хватит ли ему топлива, чтобы долететь до Швеции.
— Сразу, как только пригнали «длинноносого», я заменил магнето и поставил просушенные пиропатроны, — докладывал Эрвин, помогая Алексу надеть парашют. — Вам приходилось отстреливать фонарь?… Тогда вы знаете, что лучше это делать в шлемофоне…
Забравшись в кабину, Алекс вытащил из-за голенища сапога инструкцию и еще раз просмотрел в ней параграф, касающийся топливной системы. Так и есть — четверть бака для «Доры» — это около двухсот километров. Примерно столько же от северного побережья Узедома до южной оконечности Скандинавского полуострова, то есть до ближайшей точки Швеции. Нет, удирать прямо сейчас очень рискованно. А ну как в баке не четверть, а одна пятая? Падать во второй раз, да еще в холодное как лед море, очень не хотелось. И хотя каждый лишний день под чужим именем был чреват опасностью разоблачения, Алекс решил отложить намеченное им мероприятие и нажал кнопку стартера.
Его полеты, в общем и целом, удались. Первый раз он сел слишком жестко и, если бы не фантастический запас прочности «длинноносого», на этом, собственно говоря, все бы и закончилось. Зато следующие касания земли были выполнены им вполне прилично. По сравнению с «Фоккером», на котором Алекс пытался бежать в феврале, «длинноносый» был тяжелее и на тангаже — при работе рулями высоты — более инерционен. Однако особых неудобств это не доставляло. Шеллен также ощутил заметно выросшую мощность мотора и оценил преимущества герметичной кабины, когда при резком снижении не так плотно закладывало уши.
Вечером окончательно воспрянувший духом Алекс изучал карты и копался в навигационных справочниках. Особое внимание он уделил таблице девиации своего магнитного компаса. Он по-прежнему старался ни с кем не заводить более близкого знакомства, чтобы не попасть впросак во время завязавшегося разговора. В ту ночь Алекс долго не мог уснуть. Он знал, что завтра вместе с остальными должен будет вылететь на задание и, значит, завтрашний день может стать днем его окончательного освобождения.
Наступило 10 апреля. В восемь часов утра 4-я эскадрилья «охотников» в полном составе поднялась в воздух. Небо над аэродромом было чистым и почти по-летнему синим. На небольшой высоте самолеты пронеслись над песчаными пляжами острова Узедом, после чего, круто повернув на север, ушли километров на пятнадцать в море. В их задачу входило, пройдя над судоходным фарватером, атаковать в случае обнаружения советские подводные лодки, для чего под крыльями у всех самолетов были подвешены ракеты, а два «Мессершмитта» оснащены бортовыми локаторами. В районе Вентспилса или Либавы им предстояло дозаправиться на одном из уцелевших аэродромов, принять группу морских транспортов и эскортировать ее в обратном направлении, на запад, крутя над кораблями восьмерки. Потом, сдав корабли по пути к Килю или Фленсбургу другой эскадрилье, они должны были заправиться на ближайшем аэродроме и ждать очередной партии судов, идущих на северо-восток за новой группой беженцев. И так до тех пор, пока не поступит другой приказ или пока их одного за другим не перебьют русские истребители, чье господство в том районе становилось все более очевидным.
Самолет Алекса шел восьмым, замыкая группу. Впереди него на новеньком «Курфюрсте» летел сосед по комнате Эрих Дитмар. Временами низкое утреннее солнце слепило глаза, так что не помогали защитные очки. Еще на Гарце Шеллен приметил на северо-востоке гряду высоких кучевых облаков, которые сегодня были ему как нельзя кстати. Достигнув их и поднявшись выше, он рассчитывал под покровом белого тумана тихо улизнуть, взяв курс на север. Основные баки, заполненные на этот раз «под крышечку» синтетическим бензином «Буна», а также стодвадцатилитровая канистра с водометаноловой смесью для форсажа вселяли чувство уверенности. В случае погони (а это было маловероятно) никакие «Мессершмитты» его не достанут.
Да, теперь определенно все должно получиться!
Накануне поздно вечером, запершись в туалете, Алекс долго рассматривал карту Балтийского региона, позаимствованную им у штурмана пассажирского «Хейнкеля». Он попросил ее под предлогом более детального изучения незнакомого ему театра военных действий. От остальных эта карта отличалась тем, что содержала часть шведской территории в районе островов Готланд и Эланд и была достаточно подробной. Он долго прикидывал где лучше осуществить посадку во время побега. Из разговоров Алекс узнал, что на западном побережье Готланда в районе города Висбю есть небольшой аэродром. Некоторое время назад там совершил вынужденную посадку один из самолетов эскадры «Зеленое сердце». Пилот, разумеется, был
