пространство, и он шагнул внутрь.
Двор показался Антону Валерьяновичу вполне приличным. То есть, излишества, разумеется, присутствовали: непонятные горки с иноземными растениями, газон с травой вместо поля с картошкой, бассейн вместо компостной ямы. Но среди них нашлось место для вполне обыденного — на клумбах росли нормальные цветы. Антон Валерьянович любил клумбы, это означало, что хозяева еще не скатились до уровня беспредельных тунеядцев, и хоть что-то делают сами. То, что у Горецких не было садовника, он слышал. За цветами, судя по всему, ухаживала хозяйка. Антон Валерьянович опять же по слухам знал, что это пожилая дама странной внешности и не менее странного поведения. Вот случай представился познакомиться с ней ближе.
Он, чувствуя некоторое волнение, поглядел в сторону цветника, откуда торчала яркая под стать распустившимся пионам попа, и смущенно кхекнул.
Хозяйка розового сарафана не услышала намека и продолжала возиться на клумбе.
Антон Валерьянович кхекнул как можно громче.
Дама выпрямилась, обернулась, увидела слесаря и с ловкостью молодой газели выпрыгнула из цветника.
— А! Это вы! — обрадовалась она совершенно искренне. — Наконец-то! Как я рада! Сейчас чай с вишневым вареньем будем пить! — Она подбежала к Антону Валерьяновичу, обняла его, прижала к своей груди, трогательно и умильно смахнула набежавшую слезу, после чего схватила того за руку, увлекая в сад к качелям. — Любите свежий воздух? А! И я люблю, это так здорово пить чай на свежем воздухе. Вы не находите, что сегодня воздух намного свежее, чем вчера?!
— Нахожу, но, — буркнул он, ему не терпелось перейти к делу, а не гонять чаи. С другой стороны слесаря так радушно не встречали ни в одном доме.
Как, подумал Антон Валерьянович, намучались тут люди без профессиональной руки, вот и радуются искренне.
— Никаких «но», — дама поставила его возле больших качелей с платяным козырьком и рюшами и, ткнув длинным пальцем в грудь, усадила слесаря в качели.
Антон Валерьянович растерянно поставил себе на колени чемоданчик с инструментом и притих.
— Что бы я без вас делала?! — воскликнула она, хлопая в ладоши.
Представить, что Горецкая собиралась сама провести диагностику отопительной системы, было невозможно. Но с другой стороны, люди порою экономят на чем попало, совершенно не думая о последствиях.
— Дорогой вы мой, — Горецкая села рядом и принялась трясти руку слесаря, — как я рада, как рада…
— Позвольте, — начал было тот.
— Не позволю! — воскликнула она, — пока вы все не расскажете! Как живете? Как самочувствие? Давление не прыгает? Детишки-то как? Супруга, надеюсь, в добром здравии. А я все тут думала о вас, думала, собиралась в гости пригласить, как хорошо, что вы сами зашли.
— Да, хорошо, что я сам зашел, — сказал Антон Валерьянович, смутно подозревая, что его с кем-то перепутали. — Вообще-то я не сам…
Жизнерадостный настрой дамы под стать ее беззаботному внешнему облику, начиная от изысканной соломенной шляпы, заканчивая босыми ногами, обрывать на радостной ноте ему не хотелось. Но пришлось. Из дома вышел высокий подтянутый молодой человек в светлом льняном костюме и направился к ним.
— Доброе утро, я Станислав Горецкий, — и протянул руку слесарю.
— Антон Валерьянович, — пожал руку тот, привставая с места.
Дама тут же взяла у него чемодан и переложила на свои колени, грозно сведя брови у переносицы.
— Мама, — строго обратился к ней Горецкий, — ты знакома с Антоном Валерьяновичем?
— К чему такие сантименты, — фыркнула та, — мы с ним сейчас и познакомимся! Я, — она кокетливо стрельнула глазами по слесарю, — Клементина Копейкина, по усопшему мужу Горецкая. А вы, Антон Валерьянович, собственно, кто? Учтите, мне совершенно все равно, главное, чтобы человек был хороший.
Антон Валерьянович пробормотал что-то про землю пухом, про отопительную систему, диагностику, батареи, трубы, взял у дамы свой чемодан и прижал к себе.
— Замечательно, — сказал Горецкий, — значит, вы слесарь.
— Да, да, — радостно замотал головой Антон Валерьянович, готовый приступить к работе.
— Вот видишь, мы уже знакомы. — Дама забрала чемодан обратно себе на колени и обратилась к Антону Валерьяновичу, — сын обвиняет меня в том, что я липну ко всем незнакомцам! Право, смешно. Я и незнакомцы?! Вы не находите, что это глупо? Чаю, чаю, чаю, малинового с вишневым вареньем, — запела она, подскочила и, размахивая тяжелым чемоданом, понеслась в дом.
— Несколько экзальтированная особа, — вслух подумал Антон Валерьянович и спохватился. — Извините, но ваша матушка мне показалась со странностями.
Горецкий не обиделся, видимо, привык. Рассказал Антону Валерьяновичу по пути к дому, что Клементина талантливая художница, долгое время не использовавшая свой талант в угоду мужу, его отцу, профессору антропологии Горецкому, а теперь полностью раскрывшаяся творческая натура. Безусловно, раскрывается она слишком, на это не стоит обращать внимания. А вот на котел, установленный в подвальном помещении дома, следует обратить пристальное внимание, когда включается система отопления, котел слишком шумит.
Показав, где находится подвал с котлом, так сказать, обозначив фронт работа, Горецкий извинился перед Антоном Валерьяновичем, сказал, что ему придется на некоторое время уехать в город, и ушел.
Антон Валерьянович вздохнул и пошел в дом за чемоданом с инструментами.
На пороге столовой его ждала довольная Клементина, успевшая переодеться в вечерний наряд, стиль которого молодежь охарактеризовала бы как безнадежный «фрик». Антон Валерьянович, чувствуя, что попался глубоко и надолго, тоскливо уставился на легкомысленный ляпистый шелковый шарфик, обвивающий шею пожилой дамы, и подавил в себе желание ее задушить.
Слесарям часто приходится быть довольно терпеливыми с необузданными клиентами.
Никогда еще в жизни он не пил столько малинового чая….
Утро следующего дня началось с телефонного звонка. Снежана привстала на кровати и вяло протянула руку за трубкой. Оттуда послышались страшные угрозы. Сонливость моментально исчезла, растворилась как предрассветный туман в солнечных лучах, голова прояснилась и переключилась на узнавание голоса звонившего. Нужно было выиграть время для того, чтобы сосредоточиться, и девушка сделала вид, что ничего не слышит. Звонивший повторил угрозы еще раз. Снежана его не узнала, успела только выкрикнуть, чтобы он сам забирал Копейкина в любое время дня и ночи, и к ней не приставал. Но тот даже не дослушал и отключился.
Этот гад определенно знал, что после минуты разговора его могут засечь. Но на этот раз засекать его было некому, о чем Снежана горько пожалела. Этот нахал или нахалка, голос послышался ей унисексуальным, переходит все границы! Только телефонных террористов ей не хватало.
Злясь на ничего не подозревающего Василия, она включила магнитофон и отправилась умываться. Жизнь накладывала свои коррективы на ее быт. Если раньше она могла часами плескаться в ванной, то теперь приходилось бежать и занимать ее первой потому, что в ней часами мог плескаться подкидыш. От громкого звука попсы тот проснулся и не менее шумно зевнул.
— Вставай, Копейкин! — прокричала Снежана, — сегодня поедем к твоим состоятельным родственникам! — и захлопнула дверь ванной.
Автомобиль Туровского мчался с предельной скоростью в сторону области, где располагался поселок Покровка. Рядом с ним сидела Снежана, на заднем сидении молчали Алена с Копейкиным.
Все слушали сыщика.
— Станислав Горецкий, — сообщал он, — мужчина тридцати трех лет, владеет несколькими бизнесами, довольно состоятелен, щепетилен в выборе друзей и партнеров, холост, коллекционирует
