Древние египтяне, как и мексиканцы, почитали Солнце и птицу, священного сокола Нехбет – так, может быть, они знали кое-что и о хромосомах? А если так, то что в большей мере символизирует власть фараона-бога, организатора и созидателя всей жизни в стране, как не эта главная хромосома, которой подчиняются все жизненные процессы: она руководит тем Высшим Советом, коим для человеческой клетки является синклит из ее сорока шести мудрецов-хромосом, знающих все о жизни с самого ее возникновения, ибо их век есть век самой жизни?
Помимо формы регалий фараона еще кое-что достойно особого внимания: они раскрашены поперечными синими и золотыми полосками. А ведь полосчатость – об этом стоит знать – есть характерное свойство и хромосом! Их палочки органически расцвечены не равномерно, а как раз полосками. При этом расположение полосок, разделенных неокрашенными участками, постоянно для каждой хромосомы. Вот это навело меня на мысль, что полосы на скипетрах фараона не были случайностью.
Продолжая свой поиск, я неожиданно попал на дальний север Европы, где чуть ли не сразу убедился, насколько серьезна моя мысль о наличии у народов уже много веков назад замечательных биологических знаний. Не успел я осмотреть весь пантеон скандинавских богов, а уже увидел ее - небольшую скульптуру ееверогерманского повелителя молний и бурь. Бог Тор в конической шапке сидел на стуле, держа обеими руками свой непременный атрибут – так называемый 'молот Тора'.
Я тотчас подумал, что форму этого вот 'молота' можно почерпнуть оттуда, где хромосомы – из живой клетки. Я смотрел на предмет в руках божка – поразительно похожий на модель одной очень важной молекулы – транспортирующей, переносящей рибонуклеиновую кислоту, сокращенно – тРНК.
Эти молекулы выполняют ключевую в жизни роль. Они соединяются с рассеянным в цитоплазме клетки строительным материалом, кирпичиками, то есть аминокислотами. И выстраивают их в белковые цепочки. Это происходит в соответствии с 'указаниями', 'записанными' в гене.
Но в чем же я усмотрел тождественность 'молота Тора' и молекулы тРНК в ее упрощенной биохимической модели? А вот в чем: в их общем виде – четырехплечего креста с тремя плечами, похожими друг на друга, и четвертым, отличным от них; в близких пропорциях обеих фигур, длине плеч и форме их окончаний – шаровых. Двойное плечо подобия креста в молекуле тРНК образуют две нити. Тор обеими руками, сжатыми в кулаки, тоже держит две 'рукояти' молота.
Последнее, в сочетании с шарообразными окончаниями двух других плеч, превращало крест Тора в объект столь необычный среди всех крестов мира, что возможность случайного совпадения его формы с молекулой тРНК казалась уже по меньшей мере сомнительной…
Правда, и схема модели вряд ли бы походила на саму молекулу тРНК, увидь мы ее под микроскопом: двухнитевые отрезки ее 'плеч' в действительности сплетены в двойную винтовую линию, но это не помешало биохимикам представить схему.
Однако я продолжал свои сопоставления, потому что мог подкрепить их рядом наблюдений. И снова я вернулся к Тутанхамону. Это царское имя – по-египетски Тут-анкх-амон – переводится как 'Живой портрет Амона' или 'Прекрасна жизнь Амона'. В данном случае разночтения египтологов не существенны – важно другое: не вызывает сомнения второй элемент имени, в египетском написании – 'анкх', что значит 'ключ жизни'. Графическое начертание его есть не только иероглиф для понятия 'жизнь', но и один из наиболее часто встречающихся знаков в древнеегипетской иконографии. Его воспроизводили на рельефах, картинах, в инкрустациях, драгоценностях, украшениях. С ним связаны священные, магические значения. Не потому ли это, что 'анкх', как и 'молот Тора', является более древним – египетским – изображением молекулы тРНК с ее двумя нитями четвертого 'плеча'?…
И эта вот фигура так странно похожа на одну их регалий бога Шипе-Тотека в Древней Мексике. Ее условное изображение я нашел на четырнадцатой странице доиспанского рисованного манускрипта, известного под названием 'Бурбонского кодекса'. Да, поразительно похоже на египетский 'анкх'…
Еще раз, и не последний, я натолкнулся на 'хромосомное', знакомясь с культурным наследием Древней Мексики. Это были изображения погребальной керамики сапотеков- народа, населявшего горную страну к югу от центрального плоскогорья в Мексике. Антропоморфные уны и барельефы из обожженной глины выполнены в виде фигур божков, сидящих на земле и наряженных в фантастические одежды. Некоторые из них держат в вытянутой правой руке иксобразный предмет. Такая явная демонстрация, как и у покойных католиков, держащих в окостеневших пальцах крестик, только подтверждает особое значение этого предмета, какую-то его высокую связь с таинством веры.
На Монте-Альбане, горе со срезанной вершиной, застроенной десятками дворцов, пирамид, святилищ, урны заполняют подземные склепы, вырубленные в скалах, – это места захоронения вельмож сапотеков.
У многих народов мира склеп есть место, где человек совершает переход в мир иной, в царство мертвых, в обитель духов. Чтобы обеспечить умершему достойный прием там – в будущей его внеземной жизни, – производят церемониальное погребение и еще снабжают усопшего не только предметами обихода, пищей и напитками, но и записанными и изображенными на коре, глиняных табличках, папирусе, бумаге и олеографиях, молитвами, заклинаниями и символами, благодаря чему, по верованию, Боги (бог) отнесутся благосклонней к посвященному в их таинства.
Именно к таким, я полагаю, символам относится делящаяся хромосома, которую держат в руке божки, изваянные в виде урны.
Жизнь на Земле непрерывна благодаря нескончаемому делению клеток организмов. Ничто не рождается из ничего. Новые клетки, строящие тело – растения или животного, – возникают исключительно этим, единственным способом: капля цитоплазмы, окруженная оболочкой, – клетка распадается на две новые и, омоложенная таким раздвоением, живет в двух дочерних, до следующего деления. А начало делению дают хромосомы.
Каждая из сорока шести хромосом клетки человеческого организма копирует самое себя. Вдоль ее длинной, змеевидной нити синтезируется другая, новая хромосома, во всем подобная исходной. Ясно, что удваивается не только форма, но и генетическая информация, содержащаяся в хромосоме, и это самое главное.
Некоторое время обе хромосомы соединены еще одна с другой в месте, называемом центромерой, и носят общее название – бивалента. Перед делением бивалента извивается и съеживается, принимая форму двух палочек, после чего центромера разделяется и позволяет палочкам начать свой путь к двум половинкам клетки. Теперь оболочка клетки перехватывается в одном месте, как у рыбьего пузыря, и образуются две дочерние клетки, каждая из которых содержит идентичный набор из сорока шести хромосом.
Так развивается и идет жизнь. Это настоящая тайна, которую стоило унести с собою в могилу. Но не для того, чтобы спрятать ее от живых – они ее знали, – а чтобы вечно преисполняться бодрости из сознания разделенного с богами понимания того, что люди всего лишь недолговечные их творения, результат непонятной деятельности животворных палочек.
Именно они находились в сапотекских могилах – хромосомы, удвоившихеся в творящем акте умножения информации о жизни, еще связанные центромерой, но по концам уже расходящиеся, каждая в свою сторону, в стремлении начать самостоятельную жизнь.
И не только в могилах. Я без труда отыскал их на страницах миштекских кодексов – рисованных книг. Когда и те, и другие я сравнивал со снимками хромосом, сделанными под микроскопом, то в миштекских изображениях не нашел ничего такого, что могло бы поколебать мое мнение. Ну а если и были еще какие-то сомнения, то тотчас рассеялись, когда я взял в руки новейший труд по биохимии: ученый смело представил центромеру как своего рода поясок или застежку, хотя в действительности это место хромосомы выглядит иначе – как всего лишь сужение. По-видимому, автор вот так хотел выразить идею связи двух палочек. И сделал это, не ведая, что за много столетий до него то же самое запечатлел миштекский художник.
Потом мне пришло в голову, что идея разделяющихся хромосомных палочек объясняет и происхождение
