35
Валя не сразу нашла квартиру Стеши. Проплутав среди узеньких улиц и неказистых индийских дворов, она наконец-то вышла на основной ориентир — Grace Hotel, недалеко от которого, по рассказам придворных Джецун, и обитала Стеша.
Около большой лестницы сидели на скамеечке три индианки разных возрастов и достаточно миловидные. Укутанные в расписные шали из пашмина, с видневшимися из-под них яркими шальварами и разными частями ярких платьев, увешанные золотыми сережками, цепями и браслетами, они, не замечая никого вокруг, вяло беседовали.
— Здравствуйте, — поприветствовала их Валя.
— Здравствуй, — удивленно ответили они, оглядывая ее тинейджерский прикид.
— Скажите, пожалуйста, как я могу найти квартиру русской девушки? — спросила вежливо Валя.
— Стеши?
— Да.
— А зачем она тебе? — полюбопытствовала индианка среднего возраста.
— Как зачем? Она моя подруга, и я хочу ее видеть.
— Ты бы не дружила с такими… — покачала головой индианка постарше.
— Почему?
— Потому что она брошенная!
— Как это «брошенная»?
— А так, у нее был друг, и она с ним была в отношениях, а потом он женился и уехал в Дели, а ее бросил!
— Ну и что тут такого?
— Как что? — почти возмутилась старая индианка. — А то, что такие женщины считаются дурными, с ними нельзя водиться, у таких женщин, которых бросают мужчины, плохая карма!
— Подумаешь… — возразила Валя, слегка сморщив красивый носик. — Во-первых, не он ее бросил, а она не захотела за него замуж, а во-вторых, у нас в России так не считается, у нас сходятся и расходятся, когда захотят.
— И что, после этого женщину кто-то может взять замуж?
— Конечно! И даже не раз. И даже если у нее есть дети.
— Вот тебе на, — опять удивились индианки.
— У нас вообще жена может выгнать мужа, если муж будет плохо себя вести, — улыбнулась Валя.
И это было вершиной невозможного в понимании индийских женщин. Они по-детски открыли рты и от растерянности не знали что сказать, но потом средняя из них все-таки пролепетала:
— Разве такое возможно?
— Да-да, — уже совсем весело подтвердила Валя и поняла, что повергла их в сомнения насчет правильности обустройства индийского бытия.
— Вот это да, — опять грустно пролепетала средневозрастная индианка, явно проворачивая в голове что-то свое.
— А замуж у нас и вообще выходить не обязательно, — добивала Валя. — Если ты не замужем, то ничем не обременена и никому ничем не обязана. Ходишь, куда хочешь и когда хочешь, встречаешься, с кем хочешь, делаешь, что хочешь…
— А я даже в соседнюю деревню к родственникам без спроса поехать не могу, — тихо проговорила средневозрастная индианка, — меня за такое свекровь из дому может выгнать, а тогда люди на всю жизнь позором заклеймят, — уже откровенно горько вздохнула она, а старшая на нее укоризненно посмотрела.
Что касается самой молодой, то в течение всего разговора она не вмешивалась, но, по всей видимости, слушала Валю очень внимательно и на ус наматывала.
Наверное, поэтому индусы и боятся контактов с иностранцами, думала про себя Валюша, поднимаясь по лестнице. Когда женщины меньше знают — ими легко управлять и навязывать свои правила, чтобы мужчинам было комфортно.
Валя прошла по балкону и остановилась перед проломанной дверью. Ее плохие предчувствия подтверждались…
Она шагнула в пролом и оказалась в гостиной. Всюду были следы разгрома, казалось, что по квартире промчался Чингисхан и, оставив после себя бедлам, исчез. Валя присела на низенькую белую табуретку и стала задумчиво оглядывать комнату. В центре комнаты лежал кверху ножками обеденный столик, около него валялись осколки чашек и остатки какой-то пищи; кругом были разбросаны вещи. Было непонятно, надо ли убрать квартиру или лучше все так и оставить до прихода полиции… Или лучше, чтобы полиция сюда не приходила?
Девушка встала и с опаской заглянула в другие комнаты, потом в туалет и прошла на кухню. На столе стоял чайник. Она взяла стакан и хотела налить из чайника воды, как вдруг услышала за своей спиной откуда-то сверху ворчливый голос:
— Ничего брать нельзя!
Валя обернулась.
Над разделочным столом, на верхней кухонной полке сидел, свесив ноги, толстенький Потапов и своими круглыми глазами нагло смотрел на Валю.
— А ты кто такой, чтобы здесь командовать? — спросила она.
— Я друг Стеши, Потапов, и она мне доверила охрану жилища! — гордо сказал он и задрал свой двойной подбородок.
— Тогда почему ты не охраняешь его около входной двери? — улыбнулась Валя.
— Почему, по качану! Я и отсюда все вижу.
— А почему тогда меня впустил?
— Потому что ты — Белая Тара. Я тебя на буддистской танке в Маклеогандже видел.
— Тогда почему ты мне не разрешаешь попить воды?
— Не знаю, — потупился Потапов, но потом, поразмышляв, добавил: — Ну мне же надо как-то выполнять свои обязательства, а то я сижу здесь уже целый день, а никто не приходит, скучно…
— А где Стеша и что здесь произошло? — перебила его Валя.
— Зачем тебе сдалась эта сумасбродка? Ты такая белая и чистая, а водишься с этой выпендрежницей, у которой, кроме того, чтобы наряжаться, ничего в голове нет, — разворчался он.
Но Валя его прервала:
— Так все-таки?
— А ты сама попробуй посмотреть, — опять завредничал Потапов, — ты же можешь.
— Могу, но использовать зря сверхчеловеческие возможности не рекомендуется, это растрачивает благие заслуги.
— Подумаешь, заслуг ей жалко, а меня спрашивать не жалко?
— Если тебе так тяжело, то и не говори, — сделала, в свою очередь, обиженный вид Валя и направилась из кухни в гостиную.
В гостиной она опять села на табуретку и стала ждать. Через минуту из-за косяка двери появился любопытный глаз Потапова. Но когда он понял, что его засекли, глаз исчез.
— Ну? — произнесла Валя.
Откашлявшись, Потапов вальяжно вышел в гостиную и с достоинством сел на стул, который был выше белого табурета. Он уже успел преобразиться. Сейчас на нем был черный элегантный костюм из фрачного крепа, и на белой, тщательно отутюженной рубашке красовалась бабочка.
Наверное, от кого-то музыканта из оркестра свизуализировал, усмехнувшись про себя, подумала Валя.
