— Майор ведет сюда медведей! — закричала она изо всех сил.
В толпе произошло замешательство, взгляды людей искали майоршу.
— Это ты позвала его! — сказала майорша.
— Бегите! — продолжала Марианна все возбужденнее. — Спрячьтесь, ради бога! Я не знаю, что майор хочет делать, но медведи с ним.
Никто не двигался с места, все смотрели на майоршу.
— Благодарю вас за помощь, друзья мои, — сказала майорша спокойно. — Надо сделать так, чтобы никому из вас не грозил бы суд или какая другая беда. Расходитесь-ка по домам! Я не хочу, чтобы мои люди стали убийцами или были убиты. Идите!
Но народ не расходился. Майорша обернулась к Марианне.
— Я знаю, что ты любишь, — сказала она. — Твой разум помутился от безрассудной любви. И ты сама не сознаешь, что творишь. Пусть же никогда не наступит день, когда ты, бессильная чем-либо помочь, станешь смотреть, как разоряют твой дом! Дай бог, чтобы ты всегда умела владеть собой, своим языком и своими руками, когда сердцем твоим овладеет злоба!
— Друзья мои, уходите же, уходите скорее! — продолжала она, обернувшись к народу. — Пусть господь охранит Экебю, а я должна идти к своей матери. О Марианна, когда к тебе вновь вернется рассудок, а Экебю будет разорено и все кругом будут бедствовать, вспомни тогда, что ты наделала в эту ночь и позаботься о людях!
Сказав это, она ушла; и за нею ушли все.
Когда майор вошел во двор, он не застал там ни одной живой души, кроме Марианны, длинной вереницы экипажей и лежавших в них кавалеров, — длинная, наводящая уныние вереница, где лошади были достойны экипажей, а экипажи своих владельцев. Всех их основательно потрепала жизнь.
Марианна подошла и освободила связанных.
Она заметила, что кавалеры кусают себе губы и смотрят в сторону. Им было невыносимо стыдно. Никогда еще не испытывали они большего позора.
— Мне было не лучше, когда несколько часов назад я стояла на коленях у порога Бьёрне, — утешала их Марианна.
Я не стану рассказывать, дорогой читатель, чем закончилась эта ночь, как были водворены на свои места в сарай старые экипажи, лошади в конюшни и как кавалеры возвратились в кавалерский флигель.
Над горами на востоке уже занималась заря, и наступал новый день, который приносил с собою свет и покой. Разве не спокойней светлый солнечный день, чем темная ночь, под покровом которой рыщут лесные хищники и ухают филины!
Об одном только расскажу я вам. Когда кавалеры вернулись к себе и на дне чаши нашлось, чем наполнить стаканы, волна восторга вдруг охватила их.
— Да здравствует майорша! За здоровье майорши! — в исступлении кричали они.
Что за удивительная женщина! Служить ей и боготворить ее — чего иного могли бы они желать.
Разве не жаль, что она подпала под власть дьявола и что все ее усилия направлены на то, чтобы спровадить их души в ад?
Глава восьмая
БОЛЬШОЙ МЕДВЕДЬ СО СКАЛЫ ГУРЛИТА
Во мраке лесов живут хищные звери и птицы; у них страшные челюсти, вооруженные острыми зубами и клювами, у них цепкие когти, готовые вонзиться в трепещущий загривок, и глаза, горящие жаждой крови.
Там рыщут волки, которые часто преследуют по ночам крестьянские сани и наводят ужас на всех окружающих.
Там живет страшный хищник, чье имя люди боятся произнести. Это рысь, или йепа, как зовут ее в Вермланде. Тот, кому случится упомянуть о ней днем, должен к вечеру тщательно осмотреть двери и окна овчарни, иначе она непременно заберется туда. Она взбирается прямо по стенам, так как вооружена стальными когтями, она проползет в самую узкую щель и умертвит всех овец. Рысь впивается в горло животного и сосет кровь из его жил, а потом разрывает его на клочки; она не успокоится до тех пор, пока останется в живых хоть одна овца. Она не прекратит этой пляски смерти, пока хоть одна из них подает признаки жизни.
А наутро крестьянин найдет всех своих овец перерезанными, ибо там, где хозяйничала рысь, не остается ни одного живого существа.
В лесах водятся также филины, ухающие по ночам. Если кто-нибудь осмелится рассердить филина, он спускается, шурша своими широкими крыльями, и выклевывает глаза, потому что это не птица, а леший в образе птицы.
Но самый страшный из всех обитателей леса — это лохматый огромный медведь, обладающий силой, равной силе двенадцати взрослых мужчин. Большой медведь — так в народе называют этого матерого медведя, побывавшего во всяких переделках и вышедшего из них победителем. Если верить преданиям, он может быть сражен лишь серебряной пулей. Ну скажите, какой другой зверь окружен такой страшной славой, таким ореолом ужаса? Что это за таинственная сила, которая делает большого медведя неуязвимым для обычного свинца? Разве удивительно, что дети, лежа в постели, дрожат при одной мысли об этом страшном звере, которого охраняет нечистая сила?
Всякий знает, что при встрече с ним, с этой огромной живой глыбой, нельзя ни бежать, ни защищаться, а надо броситься лицом вниз на землю и притвориться мертвым. Немало страшных минут переживают дети, им кажется, что они лежат на земле, а медведь уже стоит над ними. Они ясно представляют себе, как он лапой катает их по земле, они чувствуют его горячее тяжелое дыхание на своем лице, но они лежат неподвижно и не смеют даже дышать, пока медведь не уйдет выкопать яму, чтобы зарыть их в ней. Тогда они потихоньку приподнимаются и, выбравшись из опасного места, пускаются наутек.
А как страшно, если медведь догадается, что они только притворились, и укусит или погонится за ними! О боже!
Безотчетный страх — как всесилен он! Он грозит из сумрака леса, он нашептывает страшные заклинания и наполняет сердце холодом. Этот парализующий страх омрачает жизнь и затуманивает прелесть улыбающихся ландшафтов. Страх не доверяет природе; она зла и коварна, как притаившаяся змея. Вот раскинулось озеро Лёвен во всей своей красе, но нельзя верить ему! Оно подстерегает добычу: каждый год ему платят дань утопленниками. Вот леса, манящие тишиной и прохладой, но и им нельзя верить! Они кишат хищными зверями и птицами, злыми ведьмами и жестокими разбойниками.
Нельзя верить прозрачным ручьям! Стоит вам перейти один из них вброд после захода солнца, и вас ждет изнурительная болезнь и смерть. Нельзя верить кукушке, которая так радостно кукует весной! К осени она превращается в ястреба со злыми глазами и острыми когтями. Нельзя верить ни мху, ни вереску, ни утесу: природа зла, она одержима злой силой и ненавидит людей. Нет такого клочка на земле, куда вы могли бы уверенно ступить ногой; удивительно еще, что столь слабое существо, как человек, умудряется избегнуть опасностей, которые подстерегают его на каждом шагу.
Безотчетный страх — как всесилен он! Неужели до сих пор скрываешься ты во мраке вермландских лесов и нашептываешь свои заклинания? Неужели все еще затемняешь ты красу улыбающихся ландшафтов, вселяя парализующий ужас и омрачая радость жизни? Как велика власть страха, это знаю я. Не ко мне ли в колыбель клали сталь, а в купель — раскаленные угли? Да, я хорошо знаю силу страха, ибо не раз его железная рука сжимала мне сердце.
Но не думайте, что я собираюсь рассказывать что-нибудь страшное, наводящее ужас. Нет, это всего лишь старая история о большом медведе со скалы Гурлита. Я расскажу вам эту историю, и пусть каждый решает сам, верить ей или не верить, как это обычно бывает со всеми охотничьими рассказами.
Большой медведь устроил себе жилье на самой вершине Гурлиты; ее недоступные отвесные склоны возвышаются у берегов верхнего Лёвена.
