Остров Разочарования

вам будет предоставлен прочный и достаточно просторный плот, оборудованный парусом, веслами и необходимым запасом продовольствия и питьевой воды. С вами должны покинуть остров Цератод и Джон Бойнтон Мообс.

С вашей стороны было бы самым печальным заблуждением предполагать, что великодушное решение старейшин - результат их боязни или неуверенности. Уже сейчас свыше полутораста воинов Нового Вифлеема и Доброй Надежды с нетерпением ждут сигнала, чтобы начать операции против людей, принесших так много зла Новому Вифлеему и собиравшихся спровоцировать междоусобную войну на всем острове. Через два часа их число вырастет до шестисот пятидесяти.

Мы взываем к вашему благоразумию. У нас с вами одинаковое количество огнестрельного оружия. Но не это самое важное.

Самое важное, что островитяне убедились на опыте, что и белые, вооруженные автоматами, бежали, как зайцы, от людей, вооруженных копьями, стрелами и волей сражаться за справедливость и свободу.

Еще раз повторяем: будьте благоразумны, и вы сохраните себе жизнь.

На тот случай, если у вас возникнет потребность предварительно поговорить с нами, приходите сегодня, в четырнадцать тридцать, в так называемую Священную воронку. Местность достаточно открытая и просторная, чтобы встретиться без боязни засады с любой стороны. Наше честное слово - гарантия вашей полной безопасности во время, этой встречи. Условие: приходите безоружными. И, конечно, оставив поименованных выше военных преступников в Священной пещере.

С уважением, которого вы заслуживаете.

Старейшины суверенного острова Разочарования.

Новый Вифлеем. 13 июня».

- Блеф! - говорит Фламмери, закончив чтение. - Большевистские фокусы!.. Эти негодяи...

- Тсс! - останавливает его Цератод и кивает на Кумахера, который с автоматом на шее, по эсэсовской моде, маячит у спуска в долину. - Мы всегда успеем информировать нашего милейшего барона.

- Эти негодяи, - продолжает Фламмери, понизив голос, - хотят внести в нашу среду раздор.

- И потом, - подхватывает Цератод, - как мы втроем с Мообсом управимся с плотом?

- Вот именно... Сто пятьдесят воинов!.. Шестьсот пятьдесят воинов!.. Да хотя бы и тысяча! Без Егорычева и Смита это просто стадо баранов!..

- Да, но и Егорычев и Смит, к сожалению, с ними.

- Значит, надо сделать так, чтобы их не было, чтобы...

Но тут внимание Фламмери привлекает нечто происходящее за ручьем. Он смотрит в бинокль, потом, не отрывая глаз от окуляров, кричит:

- Барон!.. Майор Фремденгут!.. Будьте любезны сюда на минутку!..

- В чем дело? - заинтересовался Цератод. - Что-то случилось?

Но Фламмери ему не отвечает. Он сует бинокль в руки подбежавшему Фремденгуту. Фремденгут смотрит в бинокль и видит Егорычева и Смита, которые бродят по лесу с лопатами в руках и с автоматами на ремне. Дальше, направо от Егорычева, мелькают время от времени несколько парнишек. В руках у них мотыги.

- Бьюсь об заклад, что они ищут ваши ящики! - кричит ему Фламмери, словно барон стоит где-нибудь на противоположном краю лужайки, а не рядом с ним. - Ищут широким фронтом!..

- Что вы, что вы!.. Какие ящики!.. Я вас не понимаю, - бормочет Фремденгут, встревожено оглядываясь на Цератода и только что подбежавшего на шум Джона Мообса.

- ...и что, судя по вашему лицу, - продолжает торжествующим тоном Фламмери, - они не так уж далеко от цели...

Тут он замечает Мообса.

- Джонни, вам придется оставить нас на несколько минут. Мообс ушел, напевая под нос полюбившуюся ему «Ойру».

Проходя мимо сидевшего под деревом Розенкранца, он дал ему солидного пинка и громко вскрикнул: его же пинок отдался в его свежей ране. Розенкранц захныкал и поплелся подальше от Мообса.

- Дорогой Фремденгут, - сказал тем временем Фламмери, - хватит играть в прятки!

- Я вас не понимаю, мистер Фламмери... С вашего разрешения, я бы хотел сейчас спуститься вниз с Кумахером и попробовать ликвидировать обоих красных.

- Они не так глупы, чтобы разгуливать на виду у нас, не выставив дозоры... Так вот, Фремденгут, хватит играть в прятки... Ящики - будем называть это ящиками - должны быть пущены в ход...

- Какие ящики? - вмешивается Цератод. - Вы все время что-то от меня скрываете. Я решительно протестую!..

- Идите к черту! - брезгливо отвечает ему Фламмери. - Не мешайте разговору серьезных людей. - Он обернулся к побледневшему Фремденгуту. - Ящики не сегодня-завтра попадут в руки Егорычева. Чтобы предсказать это, совсем не нужно быть пророком.

Фремденгут обмяк. Он раскрывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег, и не может выговорить ни слова.

- Зато, если мы их сумеем закопать на месте сегодняшней встречи (они нам предлагают встречу для переговоров), в Священной воронке, то руководящие деятели, головка, мозговой трест всех пяти деревень, включая и Егорычева и Смита, превратятся в ничто, в пар! Цивилизация восторжествует, силы зла будут повержены в прах, покой, мир и благоденствие воцарятся на мятежном острове... Ну, чего же вы молчите?

- Я требую, чтобы мне немедленно было сообщено, что это за ящики и что в них находится! - повышает голос Цератод и тут же хватается за сердце. - Это мое законное право, вы слышите, Фламмери! И мне начинает не на шутку надоедать такое отношение ко мне... Я вторично заявляю официальный и самый решительный протест!..

- Судя по всему, барон, - продолжает Фламмери, словно Цератода вовсе и не существует на свете, - вы привезли ее сюда для испытания вдали от любопытных глаз. Если это так, обещаю подписать протокол, который вы составите после взрыва... И мистер Цератод, я полагаю, не откажется дать под этим протоколом свою подпись... Ну?

- Я настаиваю! -дошел почти до визга Цератод. - Что вы там такое от меня скрываете?.. Какие ящики?..

И тогда Фремденгут, поняв, что действительно не сегодня-завтра Егорычев раскопает ящики и что отнекиваться и в самом деле бессмысленно, устало и зло отвечает зашедшемуся в крике Цератоду:

- Вы когда-нибудь слыхали об атомной бомбе, мистер Цератод?..

Вот этого уже Эрнест Цератод меньше всего ожидал.

Между тем речь, насколько мы можем сейчас судить, шла не более и не менее как о немецком варианте атомной бомбы, вернее, о ее первом, пробном экземпляре. Перед тем как налаживать серийное производство, надо было произвести контрольные испытания. И тут, когда первая бомба ценой огромных затрат была изготовлена, возникла новая трудность: как произвести испытания так, чтобы о них до поры до времени не узнала союзная разведка? Любое место в самом райхе решительно исключалось - даже в самых пустынных районах было все же слишком людно. Выселять Население? Потребовалось бы обезлюдить такую огромную площадь, что уже это одно привлекло бы самое пристальное внимание союзнической и в первую очередь советской разведки. А ведь именно от русских, против которых гитлеровская атомная бомба должна была быть применена, нужно было особенно тщательно скрывать это «новое оружие». Это требовалось для должного «психологического эффекта». Над вопросом о том, где произвести испытания, бились в германском генеральном штабе еще задолго до того, как был готов пробный экземпляр бомбы. И вдруг одна из «прогулочных» яхт бразильского разведывательно-пропагандистского центра, совсем по другому заданию рыскавшая в пустыннейших и никогда не посещаемых местах Атлантического океана, натыкается на необозначенный на карте идеально уединенный остров с готовым для опытного убоя туземным населением.