Директива Джэнсона

абсолютная преданность Демареста нашей стране никогда не вызывала сомнений, несмотря на сомнительность его методов.

– Нет, – едва слышно прошептал Джэнсон. Он медленно покачал головой. – Нет, это невозможно.

Коллинз пожал плечами.

– Холостые патроны, хлопушки. Примитивный трюк. Мы показали вам то, что, как вы полагали, вы должны были увидеть.

Джэнсон попытался было заговорить, но не смог издать ни звука.

– Я сожалею о том, что вам столько лет лгали. Вы были уверены, что Демареста нужно предать суду военного трибунала и расстрелять за совершенные им преступления, – и мы вам это показали. Ваше стремление к справедливости было совершенно понятно – но вы не видели полной картины, той, какой она предстала перед руководителями наших спецслужб. Подобный человеческий материал встречается не так часто, по крайней мере в нашей работе. Поэтому было принято такое решение. В конечном счете это простой вопрос человеческих ресурсов.

– Человеческих ресурсов, – тупо повторил Джэнсон.

– Вам солгали потому, что только так можно было удержать вас. Вы сами представляли собой очень ценный материал. И единственный способ не потерять вас состоял в том, чтобы вселить в вас уверенность: Демарест получил по заслугам. Так было легче и вам, и нам тоже, потому что вы и дальше могли продолжать заниматься тем, для чего вас сотворил Господь. Всем хорошо. Так что Демаресту предложили сделать выбор. Он мог предстать перед трибуналом; учитывая предоставленные вами доказательства, это могло окончиться для него самым суровым наказанием. В качестве альтернативы Демарест должен был, по сути дела, отдать нам свою жизнь. Ему предстояло существовать под постоянным присмотром, считая свою жизнь подарком, который у него могут в любой момент отобрать. Ему предстояло безропотно выполнять все поставленные перед ним задачи, потому что у него не было иного выбора. Все это делало Демареста очень… очень незаменимым человеком.

– Демарест – жив. – Джэнсон с трудом выдавил эти слова. – И вы наняли его для этого дела?

– Так же, как он нанял вас.

– Черт побери, что вы имеете в виду?

– Возможно, «нанял» – слишком мягкое слово, – поправился Коллинз.

– С точки зрения логики такой выбор был безупречен, – вставил представитель РУМО.

– Будьте вы прокляты! – воскликнул Джэнсон.

Теперь все становилось на свои места. Демарест был первым Петером Новаком – primus inter pares.[63] Остальные подбирались уже под его телосложение. Он был первым вследствие своих несомненных дарований: природный дар к языкам, великолепный актер, блестящий оперативный работник. Демарест был лучшим из того, что имелось в распоряжении создателей «Мёбиуса». Но кто-нибудь задумался о том, с каким риском сопряжено поручение такого ответственного дела человеку, полностью лишенному совести – представляющему опасность для общества?

Джэнсон закрыл глаза, захлестнутый нахлынувшими воспоминаниями…

Демарест был не просто жестоким, он обладал непревзойденным талантом к жестокости. К задаче причинения боли он подходил так самозабвенно, как подходит к созданию своих знаменитых блюд шеф- повар четырехзвездочного ресторана. Джэнсон явственно почувствовал запах паленого мяса, увидел высоковольтные провода, искрящиеся и шипящие в гениталиях пленного вьетнамца. Выражение бесконечного ужаса, застывшее в его глазах. И ласковые причитания Демареста, допрашивавшего молодого рыбака. «Смотри мне в глаза, – повторял он как заклинание. – Смотри мне в глаза».

Дыхание пленного вырывалось сдавленным визгом, словно у погибающего животного. Демарест послушал несколько аккордов хорала, затем повернулся ко второму пленному.

– Смотри мне в глаза.

Достав из ножен на поясе небольшой нож, Демарест сделал небольшой разрез на груди вьетнамца. Кожа и ткани сразу же разошлись в стороны, растянутые веревками. Пленный громко закричал.

Он кричал и кричал…

Джэнсон до сих пор слышал его крики. Они звучали у него в голове и сейчас, усиленные тошнотворным сознанием того, что именно этого человека сделали самым могущественным на земле…

Дерек Коллинз обвел взглядом гостиную, словно проверяя настроение собравшихся, и продолжал:

– Позвольте перейти прямо к делу. Демарест получил возможность прибрать к своим рукам средства, собранные нами для программы «Мёбиус». Не вдаваясь в подробности, скажу только, что он изменил все банковские коды доступа – причем обошел систему защиты, специально установленную нами. И, надо сказать, очень надежную, черт побери. Для авторизации перевода крупных сумм со счетов «Мёбиуса» требовалось получить разрешение совершенно секретной криптосистемы. Коды доступа регулярно менялись, причем они распределялись между всеми тремя «Новаками», так что ни один из них не мог в одиночку войти в систему – существовали многократные защитные барьеры. Меры безопасности были непреодолимы, черт побери.

– Однако их преодолели.

– Да. Демарест сумел получить контроль над огромными средствами.

Джэнсон покачал головой, пораженный услышанным.

– Перевод на обычный язык: огромная империя Фонда Свободы, финансовый рычаг воздействия на мир и все прочее перешло в руки одного-единственного человека с опасно нестабильной психикой. Перевод на обычный язык: теперь не вы управляете им – он управляет вами.

Возражений не последовало.

– И Соединенные Штаты не могут вывести этого человека на чистую воду, – добавил государственный секретарь. – Не раскрыв при этом свою истинную роль в этом деле.

– Когда именно вы заподозрили что-то неладное? – спросил Джэнсон.

Два технических специалиста неуютно заерзали в креслах в стиле Людовика XV, угрожая раздавить своими грузными тушами ажурную деревянную мебель.

– Несколько дней назад, – ответил Коллинз. – Как я уже сказал, программа «Мёбиус» имела самоблокируемую систему защиты – по крайней мере, мы надеялись, что она самоблокируемая. Понимаете, над этой проблемой работали лучшие умы – не думайте, что мы что-то упустили. Мы предусмотрели все. Система контроля была очень внушительная. Лишь совсем недавно Демарест получил возможность обойти ее.

– Ну а Анура?

– Это был его мастерский ход, – сказал председатель национального комитета по разведке. – Мы стали жертвами изощренного заговора. Услышав о том, что наш человек попал в плен к кагамским повстанцам, мы впали в панику и сделали именно то, на что и рассчитывал Демарест. Мы доверили ему вторую часть кодов доступа, хранившихся у того человека, которого собирались казнить повстанцы. Нам казалось, что эта временная мера необходима для обеспечения бесперебойной работы фонда. Но мы понятия не имели, что именно Демарест устроил захват заложников. Как выяснилось, он использовал для этой цели своего помощника по фамилии Бевик, известного Халифу как «Посредник». Все было сделано… как бы это сказать… стерильно чисто.

– Господи!

– Раз уж об этом зашла речь, до недавнего времени мы не догадывались, что Демарест также стоит за смертью третьего агента, случившейся около года назад. Мы считали, что нитки, на которых висят наши марионетки, абсолютно прочны. Теперь мы знаем, что это не так.

– Но только сейчас уже слишком поздно, – добавил Джэнсон.

На лицах присутствующих он прочел признание справедливости этого упрека – а также его неуместность.

– Вопрос стоит так: почему Демарест втянул в это меня?

Первым заговорил Коллинз.

– Неужели вы еще не поняли? Этот человек вас ненавидит, винит в том, что вы прервали его карьеру, лишили свободы, едва не отняли жизнь – выдали его правительству, которому он, по его собственному убеждению, служил с бесконечной преданностью. Демарест не просто хотел расправиться с вами. Он хотел, чтобы вас обвинило, обесчестило, предало, убило ваше собственное правительство. Что посеешь, то и