Директива Джэнсона

причиной этого разглашения?

– И как мы могли допустить подобное? – шумно вздохнул Олбрайт.

– История стара как мир, – заметила советник по вопросам национальной безопасности. – Нам казалось, за нами только начинают ухаживать, а нас уже потащили в постель. – Ее карие глаза оглядели лица собравшихся. – Быть может, мы что-то упускаем – давайте-ка еще раз просмотрим личное дело этого Джэнсона. – Она повернулась к помощнику государственного секретаря. – Только самое главное.

– Пол Элайя Джэнсон, – начал Коллинз, пряча глаза за черными пластмассовыми стеклами очков. – Вырос в Норфолке, штат Коннектикут, учился в школе Кент. Его мать – урожденная Анна Клима – эмигрантка из бывшей Чехословакии. У себя на родине была переводчицей художественной литературы, чересчур сблизилась с писателями-диссидентами, выехала в гости к родственнику в Нью-Хейвен и не вернулась. Писала стихи на чешском и английском, несколько раз публиковалась в «Нью-Йоркере». Алек Джэнсон занимался страхованием, незадолго перед смертью стал первым вице-президентом группы компаний «Далки». В 1969 году Пол бросает перед самым выпуском университет штата Мичиган и идет добровольцем в морскую пехоту. Вскоре проявляет свои способности к тактическому мышлению и боевым искусствам и переводится в «Морские львы», став самым молодым солдатом, прошедшим специальную подготовку «львов». Назначается в контрразведывательную службу. Кривая овладения навыками взмывает вверх словно ракета.

– Подождите минуту, – остановил его человек из РУМО. – Такое тепличное растение – с чего это он подался в «грязную дюжину»? Тут какая-то неувязка психологического плана.

– Вся жизнь Джэнсона – сплошная «неувязка психологического плана», – резко возразил Дерек Коллинз. – Вы действительно хотите ознакомиться с заключением мозговедов? Быть может, Джэнсон восстал против своего отца – они плохо ладили друг с другом. Быть может, он наслушался рассказов о своем дяде-чехе, герое Сопротивления, партизанившем в лесах и оврагах под Сумавой, на счету которого десятки убитых нацистов. Впрочем, и папашу его нельзя назвать неженкой. Во время Второй мировой войны старый Алек сам служил рядовым в Semper Fi[32] перед тем, как заняться страхованием. Скажем так: у Пола это было в крови. К тому же вы знаете это высказывание: победа в битве при Ватерлоо была одержана на игровых площадках школы Итона. Или вы это тоже считаете «неувязкой психологического плана», Дуг?

Аналитик РУМО смущенно покраснел.

– Я просто пытаюсь понять, кто такой этот Джэнсон, что смог ускользнуть из тщательно расставленной, полномасштабной засады ЦРУ, словно человек-невидимка?

– На самом деле мы были предупреждены в самый последний момент – всю операцию пришлось готовить в спешке. У наших ребят были считаные минуты на то, чтобы собраться, – заявил Клейтон Аккерли, представитель оперативного отдела ЦРУ. У него были редеющие рыжие волосы, водянистые глаза и бледнеющий загар. – Не сомневаюсь, в сложившейся обстановке они сделали все возможное.

– У нас нет времени на взаимные упреки, – резко заметила Шарлотта Энсли, оглядев собравшихся поверх очков, словно строгая учительница своих учеников. – Только не сейчас. Продолжайте, Дерек. Я до сих пор ничего не поняла.

– Служил в четвертом отряде «Морских львов», за выполнение первого же боевого задания получил треклятый Военно-морской крест.

Взгляд Коллинза упал на желтоватую страничку из папки, и он начал читать вслух:

Замечания к служебной характеристике офицера

20 ноября 1970 года

Младший лейтенант флота Джэнсон проявил себя в совместной операции «Морских львов» и подразделения А-8 сил специального назначения с лучшей стороны. Его умение быстро оценить ситуацию, тактическое мышление, изобретательность и воображение позволили ему разрабатывать стремительные удары по подразделениям неприятельской армии и отрядам повстанцев так, чтобы они осуществлялись с минимальными потерями. Мл. л-т Джэнсон продемонстрировал беспримерное умение мгновенно реагировать на постоянно меняющуюся обстановку. Он спокойно переносит все невзгоды жизни в полевых условиях. Обладает природным даром лидерства: не просит, а вынуждает подчиненных относиться к нему с уважением.

Лейтенант флота Гарольд Брэди, сотрудник кадровой службы.

Мл. л-т Джэнсон демонстрирует высочайший потенциал; его боевое мастерство и способность импровизировать в крайне неблагоприятной обстановке можно назвать лишь божественным даром. Я лично буду присматривать за ним, чтобы проследить, раскроется ли в полной мере его талант.

Согласовано.

Лейтенант-коммандер **** ********

– И подобных отзывов десятки. Не успела закончиться одна операция, этого парня бросали в другую; он постоянно принимал участие в боевых действиях – и ни одной осечки. Затем последовал большой перерыв. Нелегко восстановить доброе имя, побывав в плену. Джэнсон попал в руки вьетконговцев в конце 1972 года. Провел в лагере для военнопленных восемнадцать месяцев, в невыносимых условиях.

– Вы не могли бы уточнить? – спросила Шарлотта Энсли.

– Его постоянно подвергали пыткам. Мучили голодом. Часть времени его держали в клетке – не в камере, а как птицу в настоящей клетке высотой пять футов, шириной фута четыре. Когда мы его нашли, Джэнсон весил восемьдесят три фунта. Он настолько исхудал, что однажды с него свалились кандалы. Предпринял три попытки побега. Последняя оказалась удачной.

– Разве подобное обращение с пленными было обычным делом?

– Нет, – подтвердил помощник госсекретаря. – Но постоянные упорные и изощренные попытки бегства также встречались крайне редко. Вьетнамцам было известно, что Джэнсон служил в контрразведке, поэтому они старались выколотить из него все, что он знает. И приходили в бешенство, не добившись никаких результатов. Ему повезло, что он остался жив. Чертовски повезло.

– Но очень не повезло, когда он попал в плен, – заметила советник по вопросам национальной безопасности.

– Вот тут как раз начинается самое запутанное. Джэнсон был уверен, что его предали. Якобы вьетконговцы заранее получили информацию о нем, и он попал в засаду.

– Его предали? Но кто? – резко спросила Энсли.

– Его непосредственный командир.

– Чей восторг по поводу своего любимого протеже, похоже, немного поостыл.

Достав из папки последнюю страничку, озаглавленную «Замечания к служебной характеристике офицера», она прочитала вслух:

Хотя личные профессиональные качества лейт. Джэнсона остаются впечатляющими, в последнее время он все чаще сталкивается с проблемами в умении заставлять подчиненных повиноваться: как на учебных занятиях, так и в боевой обстановке ему не удается добиться от них полной самоотдачи, при этом он прощает им различные упущения. Складывается впечатление, что его больше беспокоит благополучие своих людей, а не их способность выполнять поставленные боевые задачи. Его забота о своих подчиненных не позволяет ему сосредоточиться на более широких проблемах, стоящих перед нашей армией, что мешает выполнять приказы своих командиров.

– Тут между строк сквозит нечто большее, – заметил Коллинз. – Взаимное охлаждение было неизбежным.

– Почему?

– Похоже, Джэнсон угрожал, что обратится к вышестоящему начальству, обвинив своего командира в военных преступлениях.

– Прошу прощения, я должна тщательно в этом разобраться. Что случилось? У солдата-вундеркинда произошел психологический надрыв?

– Нет. Подозрения Джэнсона оказались справедливыми. Вернувшись к своим и поправив свое здоровье, он поднял большой шум – разумеется, в рамках своего ведомства. Он приложил все силы к тому, чтобы его непосредственный начальник предстал перед судом военного трибунала.

– И он добился своего?