Директива Джэнсона

взгромоздившихся на орлином носу. На мужчине были брюки цвета хаки и белая рубашка, тщательно отутюженные. Он стоял вплотную к Джэнсону, небрежно приставив ему к виску револьвер.

Это была ловушка.

– Брось оружие, – повторил мужчина в очках.

Джэнсон выронил пистолет на бетонный пол. Решительно вжатое в висок дуло револьвера не допускало возражений. Воздух разорвал новый крик, на этот раз завершившийся дрожащим всхлипыванием, свидетельством безотчетного ужаса.

Мужчина в очках в золотой оправе мрачно усмехнулся.

– Американская сучка поет. Ратко любит трахать шлюх перед тем, как их убить. Крики его возбуждают. Боюсь, то, что припасено для вас, окажется не таким приятным. Но скоро вы сами все узнаете. Ратко сейчас закончит. И для нее тоже все кончится. Как и для вас, если вам повезет.

– Но почему? Ради всего святого, почему? – тихим, сдавленным голосом спросил Джэнсон.

– Чисто американский вопрос, – ответил мужчина в очках. Голос у него был более облагороженный, но, как и у верзилы, совершенно бесстрастный. Вероятно, это был руководитель операции. – Но вопросы здесь будем задавать мы. И если вы не удовлетворите нас своими ответами, вы умрете очень мучительной смертью, прежде чем ваше тело скроется в водах Восточного причала.

– А если я сделаю все, что вы скажете?

– Ваша смерть будет быстрой и милосердной. О, прошу прощения, вы надеялись на что-то большее? – Его тонкие губы презрительно задрожали. – Вы, американцы, вечно хотите то, чего нет в меню, не так ли? Для вас выбор всегда недостаточно большой. Вот только я не американец, мистер Джэнсон. Я предлагаю вам выбирать: смерть с мучениями – или смерть без них.

Его спокойные слова обладали действием хлещущего по лицу ледяного ветра.

Женщина испустила еще один душераздирающий крик. Лицо Джэнсона исказилось от ужаса.

– Пожалуйста, – жалобно произнес он. – Я сделаю все…

Джэнсон сделал над собой усилие, и его охватила заметная дрожь.

По лицу мужчины в очках в золотой оправе расплылась довольная садистская улыбка.

Внезапно трясущиеся колени Джэнсона подогнулись, и он словно провалился вниз на два фута, сохранив вертикальное положение тела. В тот же момент его правая рука вылетела вперед, хватая за запястье вытянутую руку мужчины в очках.

Улыбка серба погасла. Джэнсон заломил его руку мощным блоком, прижимая ее к своему локтю и сгибая под острым углом. Мужчина в очках взревел от боли, чувствуя, как натягиваются и рвутся связки, но Джэнсон не знал пощады. Он отступил левой ногой назад, увлекая серба на пол. Надавив на руку что есть силы, Джэнсон с удовлетворением услышал щелчок выбитого сустава. Мужчина снова вскрикнул, и в его голосе прозвучала мучительная боль, смешанная с изумлением. Джэнсон навалился на него, всем своим весом нажимая на правое колено, вонзая его в грудную клетку. Он услышал, как хрустнули по крайней мере два сломанных ребра. Мужчина ахнул, и глаза, закрытые очками в золотой оправе, затянулись слезами. Сломанные ребра делали мучительно болезненным каждый вдох.

Тем не менее, ободренный приближающимися шагами своих товарищей, серб попытался, несмотря на выбитый сустав, освободить правую руку, по-прежнему сжимающую револьвер. Но Джэнсон, зажав ее между своей грудью и левым коленом, стиснул правой рукой ему горло и принялся колотить его головой о бетонный пол до тех пор, пока мужчина не обмяк. Через мгновение, когда Джэнсон поднялся на ноги и отскочил назад, в каждой руке он сжимал по пистолету…

И тотчас же сделал два выстрела – один в небритого мужчину, бросившегося на него с автоматическим пистолетом, второй в бородача, бежавшего следом с автоматом в руках. Оба повалились на землю.

Джэнсон поспешил было туда, где находился тот, кого звали Ратко, но застыл на месте. Прямо перед ним на бетонный пол обрушился шквал пуль из «АКС-74», высекавших град искр и дождь осколков. Это стрелял наемник, устроившийся на фермах под крышей ангара. Он создал непроходимую зону между Джэнсоном и Ратко – торопливо натянувшим брюки и повернувшимся лицом к своему новому противнику. Пистолет 45-го калибра казался игрушкой в огромной руке верзилы-серба.

Джэнсон спрятался за бетонным столбом. Как он и ожидал, автоматчик под крышей поспешил переменить позицию, чтобы получить возможность вести по нему огонь. Однако при этом он сам подставил себя. Выглянув за угол, Джэнсон успел мельком увидеть приземистого, коренастого мужчину с круглым лунообразным лицом, держащего «АКС-74» так, словно автомат был частью его тела. Мужчина выпустил короткую очередь по столбу, за которым укрывался Джэнсон. Тот, высунув руку, выстрелил вслепую. Услышав звон пули о стальную ферму, он понял, что промахнулся. Гулкие шаги по решетке сообщили ему о перемещениях автоматчика, и Джэнсон выстрелил еще трижды, ориентируясь на звук.

Все три выстрела оказались промахами. Проклятье – а что он ожидал? Однако нечего и думать о том, чтобы установить зрительный контакт с человеком, который вооружен автоматом, не подставляя себя под его смертоносные очереди.

Полумрак ангара на мгновение озарился ярким светом – кто-то открыл и закрыл дверь.

Послышались громкие шаги, гулким эхом разносившиеся по пустому ангару.

Еще одна очередь из «калашникова», направленная на этот раз не в Джэнсона, а в невидимого новоприбывшего.

– Блин! – Голос Барри Купера. – О, блин!

Джэнсон не мог поверить своим ушам: Барри пробрался в заброшенный ангар.

– Барри, черт побери, что ты здесь делаешь? – окликнул его Джэнсон.

– Вот сейчас я как раз об этом себя и спрашиваю. Сидел в машине, услышал выстрелы, перепугался и побежал сюда, чтобы спрятаться. Довольно глупо, правда?

– Если честно, очень.

Еще одна очередь высекла дождь искр из бетонного пола.

Отойдя от столба, Джэнсон увидел, что происходит. Скорчившись в три погибели, Барри Купер спрятался за большой железной бочкой, а автоматчик под сводами ангара снова менял позицию.

– Я не знаю, что мне делать, – жалобно простонал Барри.

– Барри, делай, как я.

– Понял.

Прогремел одиночный выстрел, и коренастый коротышка под крышей застыл на месте.

– Отлично, крошка. Забудь о войне, занимайся любовью, козел, мать твою! – крикнул Купер, разряжая обойму своего пистолета в автоматчика наверху.

Теперь Джэнсон получил возможность обогнуть столб. Он тотчас же выпустил пулю в приятеля Ратко, стоявшего с ножом в руке рядом со связанной женщиной.

– Sranje! Дерьмо! – выругался тот.

Пуля попала ему в плечо, и он выронил нож. Крича от боли, серб опустился на пол. Еще один выведен из строя.

Джэнсон увидел, что женщина выгнулась, пытаясь дотянуться до ножа ногой. Затем, зажав рукоятку пятками, она оторвала его от земли. Ее ноги дрожали от напряжения.

Верзила-серб разрывался между двумя противниками, Купером и Джэнсоном.

– Брось оружие, Ратко! – крикнул Джэнсон.

– А пошел ты к… – бросил верзила, стреляя в Барри Купера.

– Че-о-орт! – вскрикнул тот.

Пуля, пробив руку, попала ему в грудь. Выронив пистолет, Купер поспешно отступил за ряды железных бочек у входа.

– Барри, как ты? – окликнул его Джэнсон, перебегая к следующему столбу.

Непродолжительное молчание.

– Не знаю, Пол, – наконец слабым голосом ответил Купер. – Боль жуткая, мать твою. К тому же у меня такое чувство, будто я предал дело Махатмы Ганди и пацифистов всего мира. Наверное, мне придется стать вегетарианцем только для того, чтобы выправить свою карму.

– А стрелял ты неплохо. Опыта набрался у «метеорологов»?

– В летнем студенческом лагере, – глуповато улыбнулся Купер. – Стрелял по мишеням из