любимая женщина, его друг, должна умереть.
Холкрофт слушал Альтину, потрясенный ее спокойствием и уравновешенностью. Вчера были похороны.
– Ты сделал все, что должен был, Ноэль. Чудесный человек умер глупо и бессмысленно. Все это очень нелепо. Но мы ничего теперь не в состоянии поправить. Поэтому необходимо забыть, поставить на этом крест.
– Но есть нечто, что ты в состоянии сделать для меня.
– Что же?
И Холкрофт рассказал матери о смерти Манфреди – так, как это видели швейцарцы. Старый человек разрушался под бременем боли и страданий, предпочтя быстрый конец продолжающейся немощи.
– Последнее, что он сделал как банкир, – встретился со мной в Женеве.
Минуту Альтина молчала, вспоминая друга, однажды сыгравшего серьезную роль в ее жизни.
– Это так похоже на него – завершить перед смертью дело, столь важное для всех нас. Не оставить его для других.
– Но это не все. Кое-что в нашем последнем разговоре касалось тебя. Он сказал, ты поймешь. – Холкрофт вцепился в телефонную трубку и старался говорить как можно тверже и убедительней. Он пересказал матери идею Манфреди о том, что многие помнят, какую роль сыграла эта сильная женщина в жизни Генриха Клаузена, его решение предать рейх – безусловно, дело ее рук. И в этом уверены многие. Холкрофт объяснил матери, что, не исключено, остались фанатики, по сей день жаждущие отмщения. Поэтому старый и верный друг Манфреди не имеет права рисковать: Альтина не должна быть мишенью, она должна исчезнуть, на какое-то время удалиться туда, где ни одна живая душа не сможет ее отыскать. На тот случай, если всплывет имя Клаузена.
– Ты понимаешь меня, мама?
– Да, – ответила Альтина. – Он тоже говорил мне об этом. Давным-давно, десятки лет назад. Однажды теплым берлинским вечером. Он сказал тогда, что они не оставят нас в покое. И оказался прав. Мир полон сумасшедших.
– Так куда же ты уедешь?
– Пока не знаю. Вероятно, отправлюсь путешествовать. Подходящее время для этого, не так ли? Люди чертовски внимательны к смерти.
– Я предпочел бы, чтобы ты отправилась туда, где оказалась бы вне поля зрения. Всего на несколько недель.
– Это сделать очень трудно. Поверь, у меня есть некоторый опыт в этом деле. Около двух лет после отъезда из Берлина мы с тобой переезжали с места на место. Добрались почти до Перл-Харбора. Активность Бунда не согласовывалась с покоем тех дней, он получал распоряжения с Вильгельмштрассе.
– Я не знал этого, – откликнулся Холкрофт.
– Ты много еще чего не знаешь, но это теперь не имеет значения. Ричард положил всему этому конец. Заставил нас успокоиться, прекратить постоянно убегать, прятаться. Ну да ладно. Я дам тебе знать, где я.
– Как?
– Твой друг Буоновентура. Он почтительный и славный. Я дам ему знать.
Холкрофт улыбнулся.
– Договорились. Я позвоню Сэму.
– Я никогда не рассказывала тебе о тех днях. Пока в нашей с тобой жизни не появился Ричард. Зря, наверное. Тебе, должно быть, интересно?
– Я сам должен был спросить. А Манфреди прав – ты удивительная, потрясающая женщина.
– Нет, дорогой. Просто мне посчастливилось уцелеть. Я выжила.
Как всегда, они быстро по-дружески попрощались.
Мать с сыном всегда были друзьями.
Ноэль вышел из кабинета и направился к бару, где его ждал приятель, помощник менеджера гостиницы. Сначала он двинулся через вестибюль, но потом решил пойти в обход. Подошел к огромному окну слева от входа и выглянул из-за тяжелых бархатных портьер. Зеленый «Фиат» все еще стоял в конце улицы. Холкрофт пошел в бар.
Минут пятнадцать он проведет за приятной беседой со старым приятелем, во время которой сообщит ему любопытную, хотя и неверную информацию, а в результате попросит о некотором одолжении.
Еще Хелден. Если она не объявилась в пять, он сам позвонит ей в «Галлимар». Необходимо увидеть ее – Ноэлю нужен был револьвер.
– Четыре-пять дней?! – взорвался Холкрофт. – Я не желаю ждать так долго. Я не могу позволить себе потерять столько времени!
– Но его не будет в Париже до тех пор, а ты поезжай пока в Берлин. Эта поездка займет день, не больше.
– Он знал о Кесслере?
– Может, не по имени, но он знал о Берлине.
– Где он был, когда разговаривал с тобой?
– В афинском аэропорту.
Ноэль вспомнил.
– Что он говорил об англичанах?
– Он был взбешен невероятно. Так похоже на Иоганна, написать статью, мягко говоря, покоробившую министерство иностранных дел. Он был оскорблен.
– Да вряд ли. Газетная статья – последняя, крайняя мера. Ты можешь отозвать его? Позвони. Или, может, мне это сделать? Я встречу его в Орли.
– Боюсь, это невозможно, Ноэль. Он торопился на самолет. А у меня только номер в Брюсселе. Он получает там информацию, оставленную для него.
– Черт побери!
– Ты устал…
– Я спешу.
– Ноэль… – начала Хелден неуверенно. – Завтра я не работаю. Может, поедем куда-нибудь за город. Мне нужно поговорить с тобой.
Холкрофт был поражен. Он очень хотел видеть Хелден.
– Зачем ждать до завтра? Давай сегодня вместе пообедаем.
– Сегодня я не могу. У меня встреча. А завтра в десять утра я буду у тебя в отеле. Днем ты сможешь улететь в Берлин.
– Ты встречаешься со своими друзьями?
– Да.
– Хелден, пожалуйста… Никогда не думал, что буду просить кого-нибудь об этом, но… Мне нужен револьвер. Не знаю, как достать его.
– Я поняла. Завтра принесу.
– До встречи. – Холкрофт положил трубку и взглянул на лежащий перед ним на стуле раскрытый кейс, на обложку женевского документа. Вспомнил об угрозе со стороны людей из «Вольфшанце». Ничто не обстоит так, как тебе казалось… Теперь он понимал, насколько верно это утверждение. Он взял револьвер в Коста-Рике, убил человека, который собирался сделать то же с ним самим, и надеялся никогда больше не брать в руки оружие. Но все изменилось. Тот, кого он даже не знал, выкликал его из могилы…
Глава 20
– Ты любишь горную форель? – спросила Хелден, передавая Ноэлю револьвер, опуская его на переднее сиденье взятого напрокат автомобиля.
– Форель прекрасна, – ответил Холкрофт смеясь.
– Что смешного?
– Забавно. Вручаешь мне оружие и спрашиваешь при этом, чего бы мне хотелось на завтрак.
