– Кто вы?
– Какая разница? Просто знай, что мы тебя остановим.
– Ты из «Возмездия»?
Несмотря на темноту, Ноэль смог разглядеть презрение на лице этого человека.
– «Возмездие»? – переспросил тот. – Террористы без причины, революционеры, с которыми никто не хочет иметь дело. Мясники. Я не из «Возмездия».
– Тогда из ОДЕССЫ?
– Ты бы этого хотел, не так ли?
– Что ты имеешь в виду?
– Вы используете ОДЕССУ, когда подойдет время. На ее совести много грехов, вы будете убивать от ее имени. Мне кажется, юмор в том, что мы бы истребили ОДЕССУ так же быстро, как и вы. Но нам нужны именно вы; мы-то знаем разницу между клоунами и монстрами. Поверь, мы вас остановим.
– Это все чушь! Ведь ты и не из «Вольфшанце»!
Человек понизил голос.
– Мы все из «Вольфшанце», не так ли? Так или иначе, – сказал он с вызовом. – Я повторяю. Убей меня – на мое место встанет другой. Убьешь того – его заменит третий. Мы остановим вас. Стреляй же, герр Клаузен. Или мне стоит сказать – сын рейхсфюрера Генриха Клаузена?
– Что ты несешь? Я не хочу тебя убивать. Я никого не хочу убивать.
– Ты убивал во Франции.
– Если я там кого-то и убил, то только потому, что он сам пытался убить меня.
– Aber naturlich[35], герр Клаузен.
– Прекрати называть меня так.
– Почему? Ведь это твое имя, не так ли?
– Нет! Мое имя Холкрофт.
– Конечно, это тоже часть вашего плана. Респектабельный американец без каких-либо связей в прошлом. А когда кто-нибудь обнаружит их, будет уже поздно.
– Что значит поздно? Кто ты такой? Кто тебя прислал?
– Ты не сможешь выпытать это у меня. Мы не входим в твой план.
Холкрофт вытащил пистолет из кармана и подошел ближе.
– Какой план? – спросил он, надеясь узнать хоть что-то.
– Женева.
– Что за Женева? Это ведь город в Швейцарии.
– Мы все знаем, и все решено. Вам не остановить орлов. На этот раз остановить орлов не удастся.
–
– Никогда. Нажимай курок. Все равно не скажу. Вам нас не выследить.
Несмотря на холод зимней ночи, Ноэль весь покрылся потом. Все, что говорил этот враг, ни во что не укладывалось. Этот человек был готов умереть, но он не был фанатиком; в его глазах было слишком много разума.
– Не из «Возмездия», не из ОДЕССЫ. Ради бога, зачем вам останавливать Женеву? «Вольфшанце» не хотела этого делать, ты должен это знать!
–
– Нет, если вы вмешаетесь, никто ничего не получит. Вам деньги никогда не достанутся.
– Мы оба знаем, что этого не должно случиться.
– Ты ошибаешься! Их закопают обратно в землю еще лет на тридцать.
Неизвестный противник вышел из тени.
– Это промах, не правда ли? Ты хорошо сказал: «обратно в землю». Но, если позволите, выжженной земли больше не будет.
– Чего?
– Выжженной земли. – Человек отступил назад. – Мы достаточно поговорили. У тебя был шанс, он еще остался. Ты можешь меня убить, но это тебе не принесет ничего хорошего. У нас есть фотография. Мы начали понимать.
–
– Один из самых уважаемых капитанов королевского военно-морского флота. Интересно, что ты ее захватил с собой.
– Бога ради, кто же вы?
– Те, кто сражается с тобой, сын Генриха Клаузена.
– Я же говорил тебе…
– Знаю, – сказал немец. – Мне не следовало так говорить. И поэтому больше я ничего не скажу. Я повернусь и пойду из этого переулка. Если считаешь нужным, стреляй. Я готов. Мы все готовы.
Человек медленно повернулся и пошел. Ноэль не мог этого вынести.
– Стой! – закричал он. Догнав немца, он схватил его за плечо левой рукой.
Человек развернулся:
– Нам больше не о чем говорить.
– Есть о чем! Мы здесь проведем всю ночь, если понадобится! Ты мне расскажешь, кто вы такие, откуда и что вы, черт возьми, знаете о Женеве и Бомонте и…
Дальше он не продвинулся. Человек выбросил руку, схватил правое запястье Ноэля и, выворачивая его внутрь и вниз, одновременно правым коленом ударил Ноэля в пах. Ноэль согнулся от страшной боли, но пистолет не выпустил. Он старался плечом оттолкнуть врага, но боль поднялась уже до живота и груди. Следующий удар противник обрушил на затылок Холкрофта, и волны боли прокатились по его ребрам и спине. Но он не должен выпускать пистолет из рук! Нельзя отдать пистолет вpaгy! Ноэль ухватился за него так, словно это была последняя стальная скоба на спасательной шлюпке. Он зашатался, выпрямляясь со всей оставшейся в ногах силой и вырывая пистолет из рук напавшего.
Раздался выстрел. Он эхом прокатился по переулку. Рука врага упала, шатаясь, он отступил назад, держась за плечо. Враг был ранен, но удержался на ногах. Он оперся о стену и, тяжело дыша, проговорил:
– Мы вас остановим. И сделаем это по-своему. Мы сорвем Женеву!
С этими словами он двинулся по переулку, держась за стену. Холкрофт обернулся. На выходе из переулка на Шёнбергштрассе толпились какие-то фигуры. Он услышал свистки полицейских и увидел огни фонарей. Берлинская полиция приближалась. Он попался.
Но ему нельзя было попадаться! Был еще Кесслер, была Женева. Ему нельзя задерживаться!
Он вспомнил слова Хелден:
Ноэль засунул пистолет в карман и двинулся в сторону Шёнбергштрассе к медленно приближавшимся огням фонарей и двум людям в форме.
– Я американец! – крикнул он испуганным голосом. – Кто-нибудь здесь говорит по-английски?
Человек из толпы ответил:
– Я говорю. Что случилось?
– Я шел по этой улице, и кто-то пытался меня ограбить. У него был пистолет, но я об этом не знал! Я толкнул его, и он выстрелил…
Берлинец быстро переводил его слова полицейским.
– Куда он пошел? – спросил он.
– Думаю, что он все еще где-то здесь. В одной из подворотен. Мне нужно сесть…
Берлинец тронул Холкрофта за плечо.
– Пойдемте.
И он вывел Ноэля через толпу на тротуар.
Полицейские крикнули в темноту переулка. Ответа не было: незнакомый враг бежал. Люди в форме осторожно двинулись вперед.
– Благодарю вас, – сказал Ноэль. – Мне бы хотелось немного отдышаться, успокоиться, вы понимаете?
