разведка, которая отказалась комментировать событие, ограничившись благодарностью неназванным помощникам, восстановила былой авторитет лучшей секретной службы мира, изрядно пошатнувшийся в результате неудачных операций и провалов, преследовавших ее на протяжении последних лет.
Пэйтон-Джонс достал из кармана два конверта и вручил их Теннисону:
– Конечно, сие никак не может компенсировать услугу, оказанную вами Великобритании. Британское правительство перед вами в неоплатном долгу.
– Я не искал награды, – ответил Теннисон, принимая конверты. – Я полагаю, что это – письмо от МИ-5, а во втором конверте – имена членов «Нахрихтендинст»?
– Так точно.
– И мое имя будет изъято из списка участников операции?
– Ваше имя и не упоминалось. Вы проходили у нас под кличкой Умелый. Письмо, которое я вам вручил, уведомляет о том, что ваше досье безупречно. Копия хранится в деле.
– А как же быть с теми, кто слышал мое имя по рации?
– В случае, если они об этом проговорятся, им будет предъявлено обвинение в разглашении секретных сведений. Впрочем, это не столь важно. Они слышали только фамилию Теннисон. В британской разведке может оказаться десяток Теннисонов, каждый из которых в случае надобности будет предъявлен, как говорится, в натуральную величину.
– Что ж, в таком случае наше дело завершено?
– Полагаю, так оно и есть, – кивнул Пэйтон-Джонс. – Правда, быть может, возьму небольшой отпуск. Надо приглядеть за имуществом моей покойной сестры, привести в порядок ее дела. И потом, мне нужно отдохнуть пару дней. Съезжу, наверное, в Швейцарию. Обожаю горные лыжи. Самый сезон.
– Да. – Теннисон помолчал. – Надеюсь, в слежке за мной уже не будет необходимости.
– Конечно, нет. Только если вы сами попросите.
– Я попрошу?
– В целях безопасности. – Пэйтон-Джонс протянул Теннисону фотокопию какой-то записки. – Тинаму оставался профессионалом до конца: желая избавиться от этой бумажки, он пытался проглотить ее. Вы оказались правы. Он из «Нахрихтендинст».
Теннисон взглянул на записку. Слова, хоть и расплылись, читались вполне ясно:
НАХРИХТ. 13б0,78к. AU 23. 22.
– Что это значит? – спросил он.
– На самом деле все предельно ясно, – ответил Пэйтон-Джонс. – НАХРИХТ, естественно, сокращение от «Нахрихтендинст». Следующая цифра – 1360,78 килограмма. «AU» – химический символ золота. 23. 22. – скорее всего, географические координаты Йоганнесбурга. Тинаму должны были заплатить за операцию почти полторы тонны золота. Это равнозначно сумме в три миллиона шестьсот тысяч фунтов стерлингов, или семи миллионам американских долларов.
– Становится страшно, когда подумаешь, что «Нахрихтендинст» обладает такими суммами.
– Гораздо страшнее думать, на какие цели могли пойти эти деньги.
– Вы не собираетесь предать все это гласности? Опубликовать, например, записку?
– Нет, не собираемся. Однако мы понимаем, что не имеем права запрещать вам – именно вам – публиковать эту информацию. В своей статье, напечатанной в «Гардиан», вы намекали на то, что ответственной за покушение является некая группа неизвестных лиц.
– Я всего лишь высказал предположение, – поправил Теннисон. – Хотя непосредственным исполнителем был, конечно же, Тинаму. Но он всего лишь наемный убийца, а не мститель. Удалось вам опознать труп?
– Пока нет. Единственным документом, который был при нем, оказалось, к сожалению, блестяще подделанное удостоверение сотрудника МИ-5. Отпечатки пальцев в картотеке отсутствуют. Не только в нашей, во всех: от Вашингтона до Москвы. Одежда его пришла в полную негодность. Мы сомневаемся, что она сшита в Англии. Метки из прачечной на нижнем белье отсутствуют, а за плащ, который, как нам удалось выяснить, он покупал в магазине на Олд Бонд-стрит, Тинаму расплатился наличными.
– Но он же постоянно разъезжал по всему миру. У него должны быть какие-то документы.
– Мы не знаем, где их искать. Нам неизвестна даже его национальность. Наши лаборатории работали целые сутки, чтобы хоть что-то выяснить: проверяли зубы, кожу, метки на теле, пытаясь найти хоть какую- то зацепку для компьютерной проверки. Пока безрезультатно.
– Тогда, может быть, он не Тинаму? Единственная примета – татуировка, да еще калибр винтовки совпадает. Разве этого недостаточно?
– Теперь уже – да. Можете упомянуть об этом в завтрашней статье. Две из обнаруженных в засадах винтовок и ружье, которым он воспользовался, идентичны трем винтовкам, применявшимся в предыдущих покушениях.
Теннисон кивнул:
– Это утешает, не правда ли?
– Конечно. – Пэйтон-Джонс ткнул пальцем в фотокопию записки. – Каков ваш ответ?
– Насчет чего? Вы имеете в виду записку?
– Насчет «Нахрихтендинст». Вы нас вывели на этот след, и след оказался верным. Может получиться великолепная статья. Раскопали материал именно вы, так что у вас есть все права рассказать об этой истории в газете.
– Но вы этого не хотите.
– Мы не можем препятствовать вам.
– С другой стороны, – ответил Теннисон, – у вас есть все права включить мое имя в список участников операции, а этого не хочу уже я.
Пэйтон-Джонс, замявшись, прочистил горло.
– Ну, видите ли… Я дал вам слово, мистер Теннисон. Хотелось бы думать, что этого достаточно.
– Я вам верю. Но я также уверен в том, что ваши слова могут в случае необходимости приобрести несколько иное звучание. Не вы, так кто-нибудь другой предаст мое имя гласности.
– Это невозможно. Вы работали только со мной. Мы ведь сами об этом договорились.
– Значит, Умелый превращается в анонима, лишенного индивидуальных черт.
– Именно. В той сфере, в которой приходится мне вращаться, это вполне приемлемо. Я всю жизнь в секретной службе. И если я даю слово, то можете быть в нем уверены.
– Понятно. – Теннисон встал. – Почему вы не хотите вытаскивать «Нахрихтендинст» на свет божий?
– Мне нужно время. Месяц-другой. Чтобы подобраться к ним поближе. А газетная публикация может спугнуть зверя.
– А вы уверены, что сможете до них добраться? – Теннисон показал на один из конвертов, лежащих на столе. – Эти имена могут помочь?
– Я не уверен. Мы только начинаем операцию. В списке всего восемь человек. Мы даже не знаем, живы ли они. Не было времени, чтобы проверить.
–
– Ясное дело.
– То есть стремление поймать Тинаму сменилось одержимостью разгромить «Нахрихтендинст»?
– По-моему, переход вполне логичный, – кивнул Пэйтон-Джонс. – Кроме того, помимо чисто профессиональных стимулов мною движет причина еще и личного характера. Я уверен, что именно «Нахрихтендинст» убила моего ученика.
– Кого?
– Моего помощника. Более исполнительного сотрудника я в секретной службе не встречал. Его труп мы обнаружили в маленькой французской деревушке Монтрей в шестидесяти милях к югу от Парижа. Я отправил его во Францию следить за Холкрофтом, но он обнаружил, что этот след – тупиковый.
– У вас есть какие-либо предположения? Что там, по-вашему, произошло?
– Я
– Очень небольшого, – уточнил Теннисон.
