Как только он повесил трубку, Меткалф набрал номер телефона-автомата, который ему назвал Кундров. Они говорили не более минуты; оба хорошо знали, что им следует делать.
– Сейчас я буду звонить в Москву, – сказал Кундров. – Но как только это сделаю, изменить уже ничего не удастся. Обратного хода не будет.
Добравшись до места посадки самолета, Меткалф изрядно удивился. Корки в общих чертах описал ему местность, но все равно увиденное впечатляло. Киностудия оказалась обширным комплексом зданий, выстроенных в форме подковы вокруг большого открытого поля, покрытого пожухлой травой. В центре находилось огромное бетонное, похожее на ангар здание с крышей из рифленого железа, а по бокам располагалось множество более мелких кирпичных построек. Из многочисленных дымоходов поднимались дымки. Вокруг зданий во множестве валялись топливные баки и ненужные бочки. Это больше всего походило на какое-то промышленное предприятие, являясь, очевидно, гигантским заводом боеприпасов.
Но на самом деле это была декорация. Лишь центральное здание было настоящим; все остальные строения создавались из досок, фанеры и полотнищ брезента. Топливные баки и бочки тоже, скорее всего, являлись муляжами.
Здесь в прошлом находилась киностудия, огромная территория которой была конфискована нацистами и превращена в ложную мишень для авиации противника. Гитлеровские пособники за минувшие год-полтора молниеносно выстроили множество таких объектов по всей Германии; в одном Берлине их было пятнадцать. По распространенному мнению, немцев вдохновил пример англичан, которые во время недавнего сражения за Британию выстроили пятьсот ложных городов – аэродромы, верфи и военные базы – из фанеры и ржавой жести, чтобы подставить под бомбежку нацистских самолетов эти поддельные сооружения, а не настоящие города. Стратегический обман оказался очень успешным, заставляя нацистов тратить ценное время и зря гонять самолеты, что заметно сократило ущерб, нанесенный ими населенным пунктам Англии.
Светило военной тактики древнего Китая Сунь-Цзы в свое время заявил: «Основой любой войны является обман», и нацисты отнеслись к этому принципу как нельзя более серьезно. В Берлине важнейшим ориентиром для вражеских бомбардировщиков, стремившихся к центру города, было озеро Лейцензее, расположенное между Курфюрстендамм и Кайзердамм, и люфтваффе сбивало с толку британских штурманов, почти полностью перекрыв озеро плотами, раскрашенными так, что при взгляде сверху они создавали точную иллюзию городского района. На Шарлоттенбергском шоссе, идущем от Тиргартена до Бранденбургских ворот, фонарные столбы были превращены в подобие елей, а между ними натянули маскировочные сети, превращавшие район в участок леса. Около Южного вокзала воздвигли фанерные копии правительственных зданий, и самолеты англичан радостно вываливали туда бомбы в уверенности, что бомбят Вильгельмштрассе.
Но ни одна приманка не была устроена так сложно и тщательно, как эта.
Бранденбургские студии были основаны в 1921 году, когда немецкое кинопроизводство достигло своего наивысшего взлета и составляло серьезную конкуренцию Голливуду. Там работали легендарные звезды, например Марлен Дитрих и Пола Негри, и талантливые кинорежиссеры, такие, как Фриц Ланг и Эрнст Любич. Вскоре после того, как Третий рейх пришел к власти и захватил контроль за кинопроизводством, безжалостно вышвырнув с работы всех «неарийцев», Бранденбургские студии прекратили свое существование. Нацисты экспроприировали просторную площадку, которая использовалась для съемки вестернов и эпопей на библейские сюжеты. На гигантской звуковой сцене, расположенной в бетонном здании в центре, валялись декорации, накопленные за почти два десятилетия истории Бранденбургских студий. Они никому не были нужны; оформление, сыгравшее такую значительную роль в создании классического немецкого кинематографа, теперь собирало пыль.
Но эксперты по обману из наземных служб люфтваффе создали с обеих сторон от звуковой сцены целый ряд псевдокирпичных зданий, превратив весь участок в поразительно точную копию комплекса по производству оружия. Даже искусственно создаваемый дым, струившийся из труб и выпускаемый для того, чтобы привлекать вражеские самолеты, выглядел очень правдоподобно. Оптическая иллюзия была прямо- таки несравненной.
Эта территория, лежащая точно на западе от Берлина, очень хорошо подходила для того, чтобы дурачить британских пилотов, так как в этом районе находилось много важнейших военно-промышленных предприятий Германии: совсем рядом раскинулись корпуса «Сименс крафтверк вест», тоже неподалеку – заводы «АЕГ», фабрики по производству средств связи «Телефункен», танковый завод «Алькетт» и машиностроительный завод «Майбах». Берлин был замкнут в кольцо промышленных предприятий, которые лихорадочно производили в невероятных количествах детали для нацистской военной машины.
Район, конечно, был безлюден, как и все нацистские постройки-мишени, благодаря чему являлся одним из самых безопасных мест в окрестностях Берлина, где Меткалф мог бы встретиться с Ланой и Кундровым. И, что еще важнее, здесь имелось открытое, ровное как стол, заснеженное поле в несколько сот ярдов длиной – в прошлом площадка для съемок на открытом воздухе. Оно отлично годилось для посадки и взлета «Лайзандера»: маленькому самолетику требовалось не более двухсот ярдов пробега.
В небе ярко светила луна в третьей четверти, что было очень удачно, так как пилоту будет хорошо видно землю, подумал Меткалф. Воздушная фотографическая разведка КВФ уже давно сделала детальную карту Берлина, и этот участок – приманка был хорошо известен британским спецслужбам. В конце концов, с августа КВФ произвел более сорока бомбардировочных налетов на Берлин и с каждым разом повышал точность ударов.
Однако следовало соблюсти все процедуры, разработанные для того, чтобы вывоз прошел без помех. Корки дал Чипу Нолану команду помочь Меткалфу с организацией приема самолета. Сотрудник ФБР должен был доставить целый набор необходимого оборудования, в том числе яркий фонарь, который использовался для передачи пилоту условленного опознавательного сигнала азбукой Морзе. Если пилот «Лайзандера» не увидит подаваемых с земли сигналов, означающих возможность безопасного приземления, он просто развернется и, не приземляясь, возвратится в Англию. У Нолана также должны иметься фальшфейеры, возможно, из одного из тайников, созданных в Берлине антинацистским подпольем. Три фальшфейера, сказал Корки, нужно разместить на посадочной площадке в форме большого L, чтобы обозначить дорожку для посадки. Пилот посадит самолет возле первого огня в вершине буквы и выполнит пробежку между двумя другими, расположенными на расстоянии ярдов в сто пятьдесят. Пилот не должен выключать мотор – слишком велик риск того, что двигатель остынет и потом его будет трудно запустить. Если все пойдет так, как надо, самолет пробудет на земле от силы три минуты.
Но надежд на то, что все пройдет легко и просто, оставалось все меньше и меньше. Слишком уж многое могло в любой момент сорваться, слишком много имелось переменных, зависящих от человека.
Псевдозавод был окружен невысоким заборчиком – не ради охраны, а исключительно для создания ее видимости сверху. Меткалф проехал через одни из открытых ворот и остановил «Даймлер» на засыпанной щебенкой площадке перед входом в бетонное здание звукового павильона.
Оглядевшись вокруг и убедившись, что в темноте не прячутся никакие незваные посетители, он вышел из машины и направился к зданию, в котором должен был встретиться с Чипом. Миновав одно из поддельных кирпичных зданий, он поразился тому, насколько натуральными казались нарисованные кирпичи даже с расстояния в несколько десятков шагов. Для усиления иллюзии на фанерном фасаде были нарисованы ряды окон. Декорации имели крыши и стены с прорезанными дверными проемами и несколькими окнами, что создавало замечательно реалистичный эффект.
Он поглядел на часы. Чип уже должен был прибыть сюда.
Он обошел павильон и оказался перед главным входом, глядевшим на заснеженное поле. Изнутри его окликнули – он сразу узнал голос Нолана.
Агент ФБР, державший в руке деревянную корзину, стоял перед удивительно точной копией берлинской улицы: длинный ряд фасадов постройки девятнадцатого столетия, между ними лента имитации булыжника, уличные фонари, почтовый ящик, столики уличного кафе. Меткалф с первого взгляда узнал декорацию к классическому фильму Марлен Дитрих.
– А, вот и вы! – откликнулся Меткалф. – Вовремя. Я рад, что вы уже здесь. Похоже, все будет не так уж просто.
Он окинул взором помещение и, несмотря на владевшую им тревогу, не смог не восхититься увиденным. Оно не уступало размером самым большим европейским железнодорожным вокзалам, но было буквально
