убийством, хотя и отдавал себе точный отчет в том, что если бы он не убил этих людей, то сам лежал бы сейчас мертвым.
К тому времени, когда он добрался до здания из щербатого кирпича, в котором на первом этаже находился «Le Caveau», а этажом ниже базовая станция, боль в бедре стихла и хромота стала менее заметна. Он спустился по ступенькам к двери бара, три раза повернул рукоятку старого дверного звонка и принялся ждать, пока отодвинется в сторону заслонка «глазка», через который Паскаль, бармен, разглядывал посетителей, прежде чем впустить их.
Он ждал целую минуту, а затем повернул звонок еще три раза. Паскаль, обычно впускавший людей, не теряя времени, может быть занят, сказал он себе. Хотя вечер еще не наступил и посетителей должно быть немного – только самые завзятые пьяницы.
Прошла вторая минута, и снова никакого ответа.
Он попробовал еще раз. «Странно – подумал он. – Неужели бар закрыт?» Существовал еще один, более сложный путь проникновения на базу, известный Меткалфу. Нужно было войти в соседний жилой дом, спуститься на лифте в подвал, там открыть завернутую на болты стальную пожарную дверь, за которой начинался подвальный ход в нужное здание. Но этот ход берегли для экстренных случаев как менее безопасный: жильцы дома обязательно увидели бы входящих и у них появились бы подозрения.
Меткалф тронул дверную ручку и был изумлен, когда она повернулась и дверь открылась. Она, как правило, бывала закрытой на засов.
А внутри, что еще удивительнее, оказалось темно и пусто. Там не было ни одной души. И все же дверь отперта – в этом не имелось никакого смысла! Как только его глаза привыкли к темноте и смутные тени обрели форму и превратились в длинную деревянную стойку бара и высокие табуреты, Меткалф увидел еще кое-что, отчего у него похолодела кровь в жилах.
Несколько табуретов валялось на полу. Верх стойки был усыпан стеклом: разбитыми бокалами, опрокинутыми и расколотыми стаканами для коктейлей. Здесь что-то произошло, какой-то акт насилия.
Вступив в полутемный проем за стойкой, он увидел, что ящик древнего кассового аппарата Паскаля открыт и пуст. Ограбление?
Ограбления и кражи все еще случались в Париже, даже после того, как он вошел в полицейское государство немцев. Но этот хаос указал на что-то большее, чем простое ограбление. Он говорил о том, что здесь происходила борьба.
Что же могло случиться?
Меткалф бегом бросился в глубину узкого помещения, огибая поваленные табуреты и стараясь не наступать на разбитые стекла. Сбежав по лестнице в нижний полуэтаж, он ощупью нашел чуланчик с метлами, открыл дверь.
Шагнув внутрь, он схватился за ручку метлы и потянул ее против часовой стрелки. Потайной вход в радиостанцию распахнулся. Прямо перед ним находилась стальная дверь, выкрашенная черной краской. Чувствуя, как сердце лихорадочно колотится в груди, он нажал дверной звонок два раза подряд, а потом еще раз.
«Боже, прошу тебя, – думал он, – сделай так, чтобы они были здесь!»
Он ждал в тишине, которая тоже казалась испуганной. Он уже понял, что случилось. Каким-то образом нацисты – гестапо или СД – прознали их главную тайну: местоположение станции. Кто-то им сказал. Паскаль, бармен? Возможно ли такое?
Или это был один из агентов Корки, схваченный гестапо? Но, во-первых, как
О боже, только не это. Что ему делать теперь? Неужели все работники главной базы попали в какую-то ужасную облаву? Меткалф остался один, не имея возможности связаться с Корки.
Нет, способ должен быть! О нем должно было говориться в инструкции для чрезвычайных обстоятельств; эти зашифрованные инструкции, отпечатанные на микропленке, находились на обороте ярлыков нескольких предметов его одежды. Запасной выход имелся всегда; Корки особенно заботился об этом.
Стивен позвонил снова, тем же самым условным сигналом из двух коротких звонков и одного длинного. Снова никакого ответа.
Они тоже все ушли отсюда; теперь он был в этом твердо уверен. Их арестовали. Сеть оказалась безнадежно скомпрометированной.
Но если их арестовали… разве немцы не были обязаны устроить засаду, чтобы изловить как можно больше свободных агентов, которые вознамерились бы войти в контакт с базой? Пока что никаких признаков наличия такой засады не имелось, но ему следовало держаться настороже.
Он извлек из кармана свои ключи. Брелок представлял собой кожаный диск. Меткалф сдавил его пальцами и сдвинул верх в сторону. Диск открылся; внутри находился маленький стальной ключик, открывавший именно эту дверь.
Поворачивая ключ, Меткалф по очереди отпер три замка, размещенных по периметру двери. Когда был отперт третий замок, дверь с щелчком приоткрылась, послышалось свистящее шипение отстающей от металла резиновой прокладки.
Он не стал сразу ничего говорить, опасаясь того, что внутри все же кто-то окажется.
Первым, что он увидел, было зеленоватое свечение индикаторов и шкал ряда приемопередатчиков. Техника все еще находилась на месте, и это было хорошим признаком: если бы нацисты так или иначе выяснили местонахождение Пещеры и совершили налет на нее, то они, несомненно, забрали бы отсюда ценное оборудование.
Но где штат? Почему приборы брошены без присмотра?
В следующее мгновение Меткалф увидел фигуру за одним из пультов. Он сразу узнал его со спины: Джонни Беттс, американский оператор, непревзойденный радиотелеграфист.
– Джонни, – окликнул он, – неужели ты не слышал?
Но тут Меткалф увидел у Джонни на голове наушники, что и объясняло, почему он не слышал звонок. Меткалф подошел и тронул его за плечо.
И Джонни внезапно упал набок. Его глаза были выкачены. Лицо сделалось темно-красным, язык вывалился, словно Джонни кого-то дразнил.
Кровь прилила к голове Меткалфа. Он испуганно вскрикнул, будто споткнулся:
– Мой бог, нет!
С первого взгляда ему показалось, что на горле Джонни Беттса глубокий тонкий разрез, но, приглядевшись, он понял: то, что показалось ему раной, было на самом деле следом от веревки, оставившей черный кровоподтек.
Беттс был задушен каким-то тонким шнуром или проволокой.
Джонни Беттс был убит!
Меткалф быстро оглянулся, разыскивая других – Сирила Лэнгхорна, Дерека Комптон-Джонса. Никого не было. Бегом бросился к второй комнате, открыл дверь, заглянул, но там было пусто.
Он кинулся к тамбуру аварийного выхода в соседнее здание и там, около стальной двери, которая оказалась немного приоткрытой, он обнаружил неестественно вывернутое тело Сирила Лэнгхорна с дырочкой от пули точно посередине лба.
На базу проникли через аварийный выход; теперь Меткалф знал это точно. Лэнгхорн подошел к стальной двери, и его застрелили – очень быстро и, вероятно, из пистолета с глушителем. Беттс сидел в наушниках и был занят передачей, так что ничего не слышал. По какой-то причине – чтобы не шуметь? – его не застрелили, а задушили. Кто-то подкрался сзади – налетчиков было несколько, в этом не может быть никаких сомнений, и накинул шнур или провод ему на шею, выдавив жизнь из американца.
Милостливый боже, как же это случилось?
И где же Дерек? Двое штатных сотрудников находились здесь, а его, выходит, не было? Может быть, он ушел домой, спать? Неужели – дай бог, чтобы так оно и было, – график дежурств спас ему жизнь?
Шум. Громкий рокот шин, затем визг тормозов снаружи. С улицы. Обычно шум транспорта не проникал в
