Президент внимательно посмотрел на Хилла, в глазах его светились и сострадание и раздражение:
– Думаю, это свободное толкование, Билл. Предубеждение всегда мешает точности.
– К счастью, господин президент, академическая точность меня не волнует.
– А зря, господин посол, – коротко проговорил президент и повернулся к Тривейну.
– Я могу только предположить, мистер Тривейн, что вы попросили об этой встрече из-за последних событий. Я конфисковал доклад вашего подкомитета на основаниях, которые кажутся вам подозрительными, и вы хотели бы получить объяснения. Вы абсолютно правы. Основания для конфискации доклада, разумеется, абсолютно надуманные.
Эндрю удивился. Его не интересовали основания. Они были ему только на руку.
– Не знал об этом, господин президент. Я принял ваши объяснения с признательностью.
– В самом деле? Забавно. А мне казалось, трюк довольно прозрачен. Я думал, и вы того же мнения. Убийство Уэбстера – результат личной вражды, не имеющей к вам никакого отношения. Вы не знаете этих людей и не сможете их узнать. Уэбстер знал, а потому должен был замолчать. Вас они вовсе не собираются трогать.
Тривейн покраснел – отчасти от злости, отчасти от ощущения собственной глупости. Конечно, не собираются. Его убийство вызвало бы целую бурю, бесконечную цепь расследований, интенсивную погоню и поиски убийц. Другое дело Уэбстер. Тут можно не торопиться: этот Уэбстер давно уже у всех в печенках. Включая человека, спокойно сидящего сейчас напротив, за столом.
– Понятно. Спасибо за урок.
– Ну, это, в конце концов, моя работа.
– В таком случае, мне бы хотелось услышать объяснения, сэр.
– Что ж, пожалуйста, господин председатель, – подключился к разговору Уильям Хилл. Он отошел от окна и устроился на самом дальнем от Тривейна кресле.
Президент торопливо заговорил, стараясь сгладить резкий тон Хилла.
– Конечно, услышите, а как же иначе. Но для начала, если позволите, я хочу воспользоваться моими привилегиями. Давайте не будем называть их президентскими, а назовем относящимися к прерогативе старшего по возрасту. Мне бы хотелось полюбопытствовать, почему вы сочли эту встречу жизненно важной? Если мне правильно сообщили, вы даже заявили, что готовы подкарауливать меня внизу, пока я вас не замечу. Пришлось переносить утреннее совещание... Итак, доклад закончен. Остальное – формальности.
– Мне хотелось бы знать, когда вы дадите ему ход.
– Вас это беспокоит?
– Конечно, господин президент.
– Почему? – резко спросил Уильям Хилл. – Вы допускаете, что президент намерен скрыть его?
– Нет... Просто доклад еще не завершен. Несколько секунд в кабинете царило молчание. Президент и посол обменялись взглядами. Первым нарушил молчание президент.
– Я провел почти всю ночь за чтением вашего доклада, господин Тривейн. По-моему, он закончен.
– В действительности это не так.
– Чего же в нем недостает? – снова вмешался Хилл. – Или мне следует задать вопрос по-другому: что вы оттуда изъяли?
– Оба ваши вопроса верны, мистер Хилл. Упущено и изъято. По ряду моментов, показавшихся мне в то время разумными, я опустил детальную – и обличающую – информацию о «Дженис индастриз».
– Почему вы решились на это? – Президент выпрямился в своем кресле.
– Я думал, что смогу держать ситуацию под контролем и менее раздражающим образом. Я ошибся. Информацию следовало представить. Полностью.
Президент устремил задумчивый взгляд поверх головы Тривейна. Он сидел, облокотившись о кресло и слегка постукивая пальцами по подбородку.
– Как правило, первое суждение – самое верное. Особенно если оно сделано таким разумным человеком, как вы.
– В случае с «Дженис индастриз» я ошибся. Поддался на аргументы, которые оказались беспочвенными.
– Вы не могли бы высказаться яснее? – предложил Хилл.
– Конечно... Меня убедили... Вернее, я сам себя убедил, что решу проблему, заставив устраниться тех, кто нес ответственность за деятельность «Дженис». Тогда – так мне казалось – будут устранены истоки преступлений. Корпорация – или компании, сотни компаний – могла бы быть перестроена. Необходимо только заменить верхушку, и перестроенная корпорация вписалась бы в общее направление деловой практики.
– Понятно, – сказал президент. – Устраните коррумпированные элементы, затем корпорацию, а уж потом и весь хаос. Так?
– Да, сэр.
– Но коррумпированные элементы, как выяснилось, не хотят устраняться, – проговорил Хилл, избегая смотреть Тривейну в глаза.
– Я в этом убежден.
– Вы считаете, что ваше... решение лучше, чем тот хаос, который может возникнуть из-за развала
