Затем Кардоун вынул ключ из замка зажигания и шагнул к багажнику.
– А где Луиза?
– Ее не будет до вторника. Не забывай, что мы приехали на три дня раньше. Я отпустила ее на все время нашего отпуска.
Кардоун поморщился. Мысль о том, что придется два дня довольствоваться стряпней жены, не внушала ему особого оптимизма.
– Ладно, съездим куда-нибудь поесть.
– Сегодня, во всяком случае, так и сделаем. Продукты размораживаются слишком долго.
Бетти Кардоун поднялась по ступенькам к двери, на ходу вынимая из сумочки ключ.
Джо не отреагировал на ее реплику. Он любил поесть, но терпеть не мог, когда готовила жена. Богатым наследницам с Честнат-Хилл никогда не достичь в искусстве кулинарии тех высот, что доступны любой итальянской матроне из Филадельфии.
Через час мощный кондиционер разогнал застоявшийся за две недели воздух, и в доме стало прохладно. Джо всегда следил за подобными вещами, теперь же, разбогатев и достигнув высокого положения в обществе, – с особой придирчивостью. Он вышел на крыльцо и с удовольствием окинул взглядом лужайку перед домом. Там, посреди круглого ярко-зеленого ковра, окаймленного серой полосой подъездной дорожки, росла огромная ива. Садовники тщательно ухаживали за всем этим. Ничего удивительного – он платит им баснословные деньги! Впрочем, о расходах ему теперь можно не волноваться.
Внезапно он вздрогнул. Опять! После того как он съехал с автострады, эта патрульная машина уже трижды попалась ему на глаза.
– Эй, вы! Стойте!
Двое полицейских, сидевшие на переднем сиденье, переглянулись, но скрыться не решились. Кардоун уже бежал к обочине.
– Эй!
Машина остановилась.
– Да, мистер Кардоун?
– Вы что, изменили маршрут? Или в нашем квартале что-то стряслось?
– Нет, мистер Кардоун. Просто сейчас пора отпусков, и мы немного отклонились от обычной схемы – проверяем, кто из хозяев вернулся. Мы знали, что вы должны были приехать сегодня, и решили уточнить, вы ли это в действительности. Теперь мы вычеркиваем ваш дом из списка.
Джо недоверчиво смотрел на полицейских. Он понимал, что они лгут, и полицейские почувствовали это.
– Что ж, вам надо отрабатывать свое жалованье…
– Мы стараемся, мистер Кардоун.
– Да, я вижу…
– До свидания, сэр.
И патрульная машина рванулась с места. Джо проводил ее долгим взглядом. Он не собирался выходить на работу до середины недели, но теперь передумал. Завтра утром он поедет в Нью-Йорк.
По воскресеньям, между пятью и шестью часами вечера, Таннер запирался в своем кабинете – просторной, отделанной дубовыми панелями комнате с тремя телевизионными приемниками – и смотрел три разные программы ток-шоу одновременно.
Элис знала, что это не прихоть, а его служебная обязанность – директору отдела информации телекомпании «Стандарт мьючиал» полагалось быть в курсе текущих событий. И все же Элис было не по себе, когда муж подолгу сидел в полутемной комнате и смотрел три телевизора одновременно, и она всегда ворчала по этому поводу.
Сегодня Таннер напомнил жене о том, что в следующее воскресенье приедут Берни и Лейла Остерман и ему придется отказаться от просмотра – когда они бывали у Таннеров в гостях, все дела отступали на второй план. После этого он уединился в своем кабинете, прекрасно зная, что ему предстоит увидеть.
Таннер отдавал предпочтение одной программе: вот уже несколько лет он уделял особое внимание ток-шоу Чарльза Вудворта. В течение получаса каждое воскресенье ведущий аналитик отдела новостей брал интервью у тех видных политиков или бизнесменов, чье имя было у всех на слуху.
Сегодня Чарльз Вудворт беседовал с Ральфом Эштоном, первым заместителем секретаря госдепартамента. Сам секретарь прийти не смог, поэтому послали его заместителя.
Это было роковой ошибкой госдепартамента. Простоватый и скучный Эштон пришел в политику из бизнеса. Единственным его достоинством было умение делать деньги. То, что ему доверили представлять администрацию, – огромный просчет. Разумеется, если посылавшие его не преследовали каких-то скрытых целей…
Вудворт сотрет его в порошок.
Слушая пустые, уклончивые ответы Эштона, Таннер подумал, что многие в Вашингтоне наверняка уже хватаются за трубки телефонов. Вежливый тон и приятные манеры Вудворта не могли скрыть растущую неприязнь к собеседнику. Репортерская беспристрастность таяла на глазах: скоро в голосе Вудворта зазвенит металл и Эштон будет уничтожен. По всем правилам хорошего тона, но уничтожен.
Когда приходилось видеть подобные сцены, Таннер всегда чувствовал себя неловко.
Он повернулся ко второму телевизору и прибавил звук.
Ведущий подробно и нудно знакомил телезрителей с журналистами и экспертами, пришедшими на пресс-конференцию с представителем Ганы в ООН. Чернокожий дипломат смотрел с экрана так, словно его гнали на гильотину.
Достойного соперничества здесь тоже явно не будет.
Дискуссия по третьей программе проходила немного живее, но и она была скучновата.
Таннер вздохнул и решительно поднялся. Достаточно. У него сегодня и так трудный день, а пленку с записью программы Вудворта он может посмотреть и утром.
Было только половина шестого. Солнечные блики искрились на голубой глазури бассейна. Он слышал, как оживленно щебетала вернувшаяся из детского клуба дочь и нехотя прощались, уходя, друзья Реймонда. Семья была в сборе. Элис и дети ждут не дождутся, когда он закончит и спустится к ужину.
Он удивит их.
Таннер выключил телевизоры, положил блокнот и ручку на рабочий стол – пора передохнуть и что- нибудь выпить.
Он распахнул дверь кабинета и направился в гостиную. Через выходящие во двор окна он видел, что Элис и дети играли в «сделай как я». Они прыгали в воду с невысокого трамплина и смеялись.
Элис обрела наконец покой и счастье! Видит бог, она это заслужила!
Он немного постоял у окна, глядя на жену. Та подпрыгнула, вытянув носки, мягко ушла под воду и тут же вынырнула, чтобы убедиться, что с восьмилетней Дженет, которая последовала за ней, все в порядке.
Удивительно! После стольких лет совместной жизни он с юношеской пылкостью любил свою жену.
Неожиданно вспомнив патрульную машину, Таннер помрачнел, но тут же отогнал дурные мысли. Должно быть, полицейские просто искали тихое местечко, чтобы отдохнуть или без помех послушать репортаж о футбольном матче. Он слышал, что в Нью-Йорке блюстители порядка частенько этим грешат. Почему бы местной полиции не последовать их примеру? В Сэддл-Вэлли гораздо спокойнее, чем в Нью- Йорке.
Сэддл-Вэлли вообще самое спокойное место на земле. Так, по крайней мере, казалось Джону Таннеру в тот погожий воскресный вечер.
Ричард Тримейн отошел от телевизора через десять секунд после того, как Джон Таннер в своем кабинете закончил просмотр телепрограмм. «Меты» все-таки выиграли.
Головная боль прошла, а вместе с ней исчезло дурное расположение духа. «Джинни права, – подумал он, – я просто не могу держать себя в руках. Глупо вымещать на домашних свое плохое настроение». Теперь он чувствовал себя лучше и был не прочь перекусить. Может быть, позвонить Таннерам да съездить к ним искупаться в бассейне.
Джинни много раз спрашивала, почему он не хочет построить собственный. Ведь их доход в несколько раз больше того, что зарабатывает Таннер, – это ни для кого не секрет. Но Тримейн был непреклонен.
