Когда Таннер пришел в себя, он медленно обвел взглядом собравшихся вокруг него людей. Над ним склонился доктор, рядом с ним возвышалась могучая фигура Маколиффа. Элис сидела на краю кровати. Берни и Лейла стояли у задней спинки и пытались улыбаться ему.
– Все будет в порядке. Ранение пустяковое, – заверил его врач. – Немного болезненное, но ничего серьезного. Поврежден плечевой хрящ, только и всего.
– В меня стреляли?
– Да, в вас стреляли… – угрюмо подтвердил Маколифф. Капитан уже не пытался сдерживать душивший его гнев. – И теперь, черт возьми, я буду допрашивать вас по одному хоть всю ночь, пока не выясню, что за дьявольщина тут творится. Вы ведете себя как полные идиоты!.. Мне это уже надоело!
– Я наложил повязку, – сказал доктор, надевая пальто. – Можете встать и походить по дому, но постарайтесь не переутомляться, мистер Таннер… Рана неглубокая, и крови вы потеряли не много… – Доктор улыбнулся и поспешно вышел. У него не было причин задерживаться здесь.
Едва за ним закрылась дверь, Маколифф резко повернулся к собравшимся.
– А вы все что тут делаете, скажите на милость? Я хочу, чтобы нас оставили вдвоем с мистером Таннером.
– Капитан, в него только что стреляли, – твердо произнес Берни. – Его нельзя сейчас допрашивать. Я вам этого не позволю.
– Я полицейский и должен исполнять свои обязанности. Для этого мне не требуется вашего разрешения. Вы слышали, что сказал доктор. Ранение легкое…
– Он и так сегодня натерпелся достаточно, – вскинула голову Элис.
– Прошу прошения, миссис Таннер, но мне необходимо поговорить с ним наедине, и если вы не возражаете…
– Возражаем! – Берни подошел вплотную к шефу полиции. – Допрашивать нужно не его, а вас и ваших подчиненных. Я хочу знать, капитан, почему патрульная машина не остановилась по нашему сигналу? Я слышал ваши объяснения, но они меня не удовлетворили!
– Если вы будете продолжать вести себя в этом же духе, я вызову полицейского и прикажу посадить вас под замок.
– Только попробуйте, тогда я…
– Не выводите меня из себя! Мне приходилось иметь дело с такими, как вы. Я работал в Нью-Йорке, шини.[9]
Остерман напрягся. Лицо его побелело от гнева.
– Что?.. Что вы сказали?
– Не провоцируйте меня! Только не надо меня провоцировать! – истерично закричал Маколифф, поняв, что перестарался.
– Хватит! – устало остановил их Таннер. – Не стоит, Берни. Я ничего не имею против…
Оставшись наедине с Маколиффом, Таннер сел на кровати. Раненое плечо болело, но он мог свободно шевелить им.
Маколифф подошел к кровати и взялся руками за спинку. Когда он заговорил, голос его звучал на удивление тихо и вкрадчиво:
– Теперь рассказывайте. Рассказывайте все, что вам известно, иначе я привлеку вас к ответственности за сокрытие важных сведений по делу о попытке убийства.
– Но убить-то пытались меня! – возмутился Таннер.
– И все равно это убийство. Преднамеренное убийство. Неважно, кого хотели прикончить – вас или вашего приятеля-жида.
– Почему вы настроены так агрессивно? – спросил Таннер. – Скажите, откуда эта враждебность? Вы должны валяться у меня в ногах. Я – налогоплательщик, а вы не смогли обеспечить безопасность моей семьи, моего жилища.
Маколифф что-то хотел сказать, но, не справившись с кипящей в нем яростью, лишь глухо зарычал. Наконец ему удалось взять себя в руки.
– О’кей. Я знаю, что кое-кому в городе не нравятся мои методы. Вы, сукины дети, хотели бы вышвырнуть меня подальше, а на мое место посадить хлюпика-интеллигента с юридическим дипломом. Но вам не удастся этого сделать! Вам не к чему придраться. Мой послужной список чист, и вы не дождетесь, чтобы я сорвался! Я обеспечу в городе порядок, чего бы это ни стоило! А теперь говорите быстро, в чем у вас тут дело, и если я сочту нужным, то пошлю за помощью. Я не могу заставить людей работать внеурочно без веских оснований.
Таннер поднялся с кровати и осторожно сделал несколько шагов.
– Я верю вам. Вы слишком взволнованы, чтобы лгать… Что ж, вы правы, вас многие не любят. Тут уж ничего не поделаешь – вам придется с этим смириться… Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Я вам приказываю: с этой минуты вы будете охранять мой дом днем и ночью до тех пор, пока это будет нужно. Вам понятно?
– Вы не имеете права приказывать мне.
– Имею. И предупреждаю: если вы этого не сделаете, я выставлю вас перед миллионами телезрителей как образец тупого и невежественного служаки, чье место на свалке. Ваши методы устарели. Идите на пенсию копаться в своем огороде.
– Вы никогда этого не сделаете!
– Не сделаю? Посмотрим.
Маколифф стоял прямо напротив Таннера. Вены на его шее вздулись. Казалось, что он вот-вот бросится на Таннера.
– Я ненавижу вас! – процедил он сквозь зубы. – Ненавижу…
– Я вас тоже… Я видел вас в работе… Но теперь это уже неважно. Сядьте…
Через десять минут Маколифф вылетел из дома. Дождь стихал. Маколифф с силой хлопнул дверью и отдал несколько коротких приказаний дежурившим перед домом полицейским. Те небрежно козырнули ему, и Маколифф забрался в машину.
Таннер вынул из шкафа рубашку и с трудом надел ее. Затем он вышел из спальни и спустился вниз.
В холле первого этажа стояла Элис и разговаривала о чем-то с полицейским. Увидев мужа, она бросилась к нему.
– Весь дом наводнен полицией! Их целая армия… О господи, господи! Я пытаюсь взять себя в руки. Я стараюсь… И не могу! – Она легонько обняла его, чтобы не потревожить забинтованное плечо. – Что мы будем делать? Когда все это кончится?
– Все будет хорошо… Нужно только еще немного подождать.
– Чего ждать?
– Маколифф должен узнать для меня кое-что.
Таннер отвел Элис к стене и тихо, чтобы их не услышал полицейский, произнес:
– Те люди, что стреляли в нас в подвале, ранены. Один из них – в ногу; я думаю, рана серьезная… Насчет второго сказать труднее, но Берни считает, что ранил его в грудь или в плечо. Маколифф должен встретиться с Тримейнами и Кардоунами и позвонить мне. Это займет некоторое время, но он обещал сразу приехать сюда.
– Ты сказал ему о своих подозрениях?
– Нет. Не сказал… Я просто велел ему выяснить, где они были, и проверить достоверность их показаний. Это все. Я не хочу, чтобы решения принимал Маколифф. Решать и действовать должен Фоссет.
А про себя Таннер подумал, что теперь решать и действовать будет он сам. Он скажет об этом Эли. В последнюю минуту.
Джон улыбнулся жене и, порывисто обняв ее за плечи, нежно поцеловал.
В десять сорок семь зазвонил телефон.
– Джон? Это Дик. У меня был Маколифф… – Тримейн тяжело дышал в трубку, но старался говорить спокойно, хотя было очевидно, что это давалось ему с большим трудом. – Я не знаю, что там у тебя случилось – Маколифф говорил что-то о попытке преднамеренного убийства… Я ничего не знаю и не хочу знать… С меня довольно! Я очень сожалею, Джон, но выхода не вижу. Мы уезжаем отсюда. Я заказал билеты в «Пан-Америкэн» на десять утра.
