мускулистая, крепкая шея, лицо почти без морщин, жесткий ежик светлых волос – все это напомнило Дэнфорту о том, что ему самому скоро стукнет семьдесят.
– Я, разумеется, помню вас. Проходите, пожалуйста.
Когда Фоссет шагнул в коридор, его внимание привлекли развешанные на стенах акварели Дега. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть их.
– Прекрасные работы.
– Да, действительно… Вы разбираетесь в живописи, мистер Фоссет?
– О нет… Просто восторженный почитатель. Моя жена была художницей. Мы много времени проводили с ней в Лувре.
Дэнфорт знал, что не следует говорить с Фоссетом о жене. Она была немкой, уроженкой Восточного Берлина. Там ее и убили агенты КГБ.
– Да, да, конечно… Сюда, пожалуйста. Грувер во дворе. Мы с ним смотрели программу Вудворта.
Они пересекли коридор и очутились в вымощенном красным кирпичом внутреннем дворике. Из кресла навстречу им поднялся Джордж Грувер.
– Привет, Лэрри. Кажется, дело сдвинулось?
– Похоже, что да. Я уже заждался.
– Мы все тоже. Выпьешь что-нибудь?
– Нет, благодарю вас, сэр. Если вы не возражаете, перейдем прямо к делу.
Трое мужчин уселись вокруг небольшого журнального столика.
– Давайте начнем с того, как обстоят дела сейчас, – сказал Дэнфорт. – Изложите ваш план действий.
В глазах Фоссета мелькнуло удивление.
– Я думал, он был с вами согласован.
– О, разумеется, я читал отчеты. Но хотел бы получить информацию из первых рук, от человека, отвечающего за операцию.
– Хорошо, сэр. Первая фаза подготовки завершена. Таннеры, Тримейны и Кардоуны находятся в Сэддл-Вэлли. В ближайшее время они никаких поездок не планируют и, по всей вероятности, проведут дома всю будущую неделю. Эта информация подтверждена по нескольким каналам. В Сэддл-Вэлли у нас работают тринадцать агентов, и все три семьи будут находиться под постоянным наблюдением… В их телефонах установлены подслушивающие устройства. Из Лос-Анджелеса сообщили, что Остерманы вылетают в пятницу рейсом пятьсот девять и прибывают в аэропорт Кеннеди в четыре пятьдесят по восточному времени. Обычно они сразу берут такси и отправляются в пригород. За такси, разумеется, мы установим слежку.
– А если они изменят свои планы? – перебил его Грувер.
– Если это произойдет, то в самолете их не будет. Завтра мы вызовем Таннера в Вашингтон.
– Он еще ни о чем не подозревает? – спросил Дэнфорт.
– Абсолютно. Разве что немного встревожен действиями патрульной машины. Мы напомним ему о ней, если завтра утром он заартачится.
– А как, вы думаете, он ко всему этому отнесется?
– Полагаю, он будет ошарашен.
– Он может отказаться сотрудничать, – заметил Дэнфорт.
– Это невозможно. Я сделаю так, что у него не будет выбора.
Дэнфорт пристальнее всмотрелся в сидящего напротив него энергичного мускулистого человека – поражала уверенность, с которой он говорил.
– Вы очень хотите, чтобы план удался? Вы говорите так убежденно…
– У меня есть на то причины, – глухо ответил Фоссет и замолчал, как бы справляясь с волнением. Когда он снова заговорил, голос его звучал тихо и бесстрастно: – Они убили мою жену. Ее сбили на Курфюрстендамм в два часа ночи, в то время, когда меня «задержали». Она пыталась разыскать меня. Вы знали об этом?
– Я читал ваше досье. Примите мои глубочайшие соболезнования.
– Мне не нужны соболезнования. Приказ был отдан из Москвы. Мне нужна «Омега».
Часть II
Понедельник. Вторник. Среда. Четверг
Понедельник, десять пятнадцать утра
Таннер вышел из лифта и направился по устланному мягким ковром коридору в свой кабинет. Он провел двадцать пять минут в просмотровом зале, где знакомился с записью вчерашней программы Вудворта. Его впечатление совпало с мнением большинства утренних газет: Чарльз Вудворт поставил крест на политической карьере помощника госсекретаря Эштона.
В Вашингтоне многие сейчас в полном смятении, подумал он.
– Впечатляющее было зрелище, да? – вместо приветствия сказала секретарша.
– Как говорит мой сын, «глаза бы не глядели», – отозвался Таннер. – Пожалуй, в ближайшее время нам не следует ждать приглашений в Белый дом. Кто-нибудь звонил?
– Звонят со всего города. В основном поздравляют. Я положила список фамилий вам на стол.
– Это хорошо. Он может мне понадобиться. Что-нибудь еще?
– Да, сэр. Звонили из федеральной комиссии связи. Сотрудник по фамилии Фоссет.
– Кто?
– Мистер Лоренс Фоссет.
– Я всегда имел дело с Крэнстоном.
– Я тоже об этом вспомнила… Он сказал, что дело не терпит отлагательств.
– Может быть, госдепартамент решил арестовать нас прямо сегодня?..
– Не думаю, сэр. Они подождали бы день или два, чтобы это не имело столь явной политической подоплеки.
– Попробуйте дозвониться до него. У них в комиссии всегда все срочно.
Таннер пересек приемную, вошел в свой кабинет и бегло просмотрел записки и почту. Он улыбнулся: вчерашнее шоу произвело большое впечатление.
Задребезжал зуммер внутреннего телефона.
– Мистер Фоссет у аппарата, сэр.
– Благодарю вас, – сказал Таннер секретарше и нажал нужную кнопку. – Мистер Фоссет? Сожалею, что меня не оказалось на месте, когда вы звонили.
– Ну что вы, что вы… – произнес вежливый голос на другом конце провода. – Это я должен извиниться за то, что звонил слишком рано. Просто у меня сегодня очень насыщенный день, а вы первый в моем списке.
– Что-нибудь случилось?
– Формальность, но дело срочное. Это касается сводок, присланных для ознакомления в отдел информации «Стэндарта». Там кое-чего не хватает…
– Да? – Действительно, несколько недель назад сотрудник комиссии связи Крэнстон вскользь упоминал о чем-то подобном, но Таннеру тогда показалось, что Крэнстон не придал этому большого значения. – Чего же там не хватает?
– Во-первых, двух ваших подписей. На страницах семнадцать и восемнадцать. Кроме того, в полугодовом перспективном плане по разделу хроники имеются большие пробелы.
Теперь Джон Таннер вспомнил. Это была вина Крэнстона. Семнадцатая и восемнадцатая страницы исчезли, когда папку с документами пересылали из Вашингтона на подпись Таннеру – так сообщили ему из юридического отдела компании. А пропуски по разделу хроники были обусловлены тем, что компания попросила отсрочить отчет по этому вопросу на один месяц, и Крэнстон снова дал свое согласие.
– Страницы, о которых вы говорите, не вложил в папку ваш сотрудник Крэнстон, можете проверить это сами. Что касается перспективного плана – отчет отложили на месяц. С согласия Крэнстона.
В трубке замолчали. Когда через несколько секунд Фоссет снова заговорил, в голосе его уже не было прежней благожелательности:
– При всем моем уважении к Крэнстону должен сказать, что он не был уполномочен принимать такие
