холодного, рассудительного адвоката, неустанно пекущегося об интересах своего клиента.
– Ладно, поясню. Мне известны все трастовые счета, Мак. Они, за исключением одного, который, как полагаю я, оформлен на тебя, могут быть предъявлены твоей семеркой или их доверенными лицами к оплате, и поскольку молодчики эти знают шифр номер один, каждому из них отвалится по триста тысяч долларов. Второй шифр, дающий право на изъятие остальных денег, указан на отпечатанном на пишущей машинке листе бумаги, имеющемся среди других документов и приобретающем юридическую силу лишь после того, как ты завизируешь текст и поставишь внизу свою подпись. Если я не ошибаюсь, ты обратишься с ним в цюрихский банк непосредственно перед началом осуществления завершающей фазы операции «Нулевой объект». Правильно?
– Я чувствую себя школяром, постигающим трастовое дело. Но что тут не так?
– Успокойся, Мак, пока все идет так, как надо. Но только пока. После вторичного обращения в цюрихский банк каждый из твоей семерки будет иметь уже по пятьсот тысяч долларов. Верно? Такова общая сумма их вознаграждения за участие в операции «Нулевой объект». Полмиллиона! Каждому.
– Неплохой заработок за шесть недель.
– Есть и еще над чем подумать. Если поработать успешно головой, то можно многого добиться помимо чувства удовлетворения. И речь идет не только о писательском труде, хотя, как я понимаю, в наши дни через руки издателей проходят колоссальные суммы.
– Что ты хочешь сказать всем этим? – пробурчал Хаукинз и раздавил измочаленную сигару о спинку кровати.
– Кто может помешать одному из твоих офицеров или всем им вместе связаться – естественно, через посредников, – с властями и вступить с ними в сделку? Это, учти, вещь вполне вероятная. Они получают от тебя свои денежки и, сговорившись между собой, оставляют тебя одного, так и не выполнив твоего задания. Не забывай, речь идет об одном из крупнейших преступлений в истории нашего мира. И, предав тебя, эти парни смогут еще кое-что добавить к той сумме, которая перепала им от твоих щедрот.
Зрачки Маккензи расширились. Облегченно вздохнув, он улыбнулся победоносно.
– И это все, что ты придумал?
– Ты не согласен со мной?
– Черт побери, конечно же, нет! Ни один из моих людей не сделает ничего подобного из того, что ты мне столь чудесно расписал. Они не поступят так, в частности, потому, что, сбежав, тут же окажутся в положении зайцев под прицельным огнем. Они нигде не найдут покоя хотя бы из страха встретиться друг с другом.
– Что-то я тебя не пойму, – удрученно проговорил Дивероу.
Хаукинз присел на край его кровати.
– Все, о чем ты тут говорил, я предусмотрел и принял соответствующие меры, сынок. Действовал примерно в том же направлении, что и тогда, когда накрепко привязал тебя к моей заряженной, готовой к выстрелу гаубице… Кстати, ты подал мне хорошую идею. Когда придет время прощаться с моими офицерами, я встречусь с каждым из них отдельно и вручу по дополнительному чеку в полмиллиона долларов на предъявителя. И скажу при этом, что он единственный, кто получил такой чек. И вот почему. Я, как и всякий хороший генерал, веду журнал боевых действий. Перечитывая записи в нем, я понял, что без него, без его активного участия в осуществлении стратегического плана, мне не справиться со стоящей передо мной задачей. Таким образом, я обезоруживаю своих офицеров. И сразу по двум следующим линиям. Никто не станет разглагольствовать о преступлении, в котором он не просто участвовал, но играл ведущую роль. И это тем более верно в том случае, если за свое участие он получил дополнительно такую баснословную сумму, как полмиллиона долларов: ведь, будь уверен, он не захочет, чтобы его боевые товарищи узнали о выплате ему премиальных в пятьсот тысяч зеленых.
– О боже мой! – воскликнул Сэм, не в силах сдержать своего восхищения. – Клаузевиц в свое время ясно сказал: «Сражаясь с варварами, помните, что это не королевские драгуны». В каждом случае – своя тактика. – Дивероу в который уже раз поразила решительность Хаукинза, и он тихо, чуть ли не шепотом, добавил: – Господи, ты же говоришь ни много ни мало о трех с половиной миллионах долларов!
– Правильно. Ты считаешь точно и быстро. И вспомни также о том, что по одному миллиону получат наши дамы, а это в сумме – четыре миллиона. Плюс к ним – первоначальное вознаграждение офицерам, что составит три с половиной миллиона. Кстати, к твоему сведению, голубчик, хотя ты наверняка начнешь протестовать, я выписал на твое имя еще один чек на предъявителя. Таким образом, у тебя стало миллионом долларов больше.
– Что?
– Как подозреваю я, ты никогда не представлял себе, что такое капитал в сорок миллионов долларов. Ты знаешь, сперва я не располагал такими средствами. Они появились позже, в результате тщательных расчетов. Недавно в мои руки попала брошюра, изданная комиссией по ценным бумагам и валюте. Так вот, в ней довольно четко излагаются вопросы, связанные с финансированием крупномасштабных операций. Да будет тебе известно, еще до того, как компания начинает функционировать, ее расходы на выплату жалованья достигают что-то около пятнадцати миллионов долларов. Это и есть первоначальные капиталовложения, которые, кроме всего прочего, предназначаются на поездки, предоплату и привлечение экспертов. – К ним относишься и ты: хотя я и насильно втянул тебя в это дело, но ты отлично справился с ним… Кроме указанных выше статей расходов имеются и другие, связанные с приобретением недвижимости для корпорации и оборудования, без которого не выйдешь на рынок…
Уши Сэма непроизвольно воспринимали обрушившиеся на них звуковые волны. «Приобретение самолета, оцененного в пять миллионов долларов», «коротковолновые средства стоимостью от одного до двух миллионов», «реконструкция и снабжение», «новые служебные помещения» – эти и им подобные обрывки фраз звучали достаточно четко, и Сэм недоумевал: где он находится? То ли, совершенно голый, в постели под одеялом в Швейцарии, то ли, полностью одетый, в зале заседаний Крайслер-Билдинг. К сожалению, разглагольствования Хаукинза привели к появлению боли в желудке.
– В брошюре большое внимание уделено ликвидным средствам как разновидности резервного капитала, – не унимался Хаукинз. – Рекомендуется конвертировать в них от двадцати до тридцати процентов всех финансовых ресурсов. Затем я ознакомился с внешнеторговой практикой компаний с ограниченной ответственностью и обнаружил, к своему удивлению, что торговые надбавки составляют, как правило, от десяти до пятнадцати процентов, – в общем, совсем немного. Сочтя подобный размер ставок довольно низким, я, пораскинув мозгами, выделил на соответствующие статьи расходов двадцать пять процентов капитала. Это как раз то, что мы и имеем в действительности. Предусмотренные бюджетом нашей компании ассигнования до выступления ее на рынке с предложениями услуг приближаются примерно к тридцати миллионам долларов. Возьмем эту цифру за исходную и приплюсуем к ней еще десять миллионов – на всякого рода непредвиденные расходы. В итоге мы получаем уже сорок миллионов, то есть ровно столько, сколько мне удалось мобилизовать. Скажу тебе прямо: сволочное это дело – заниматься экономикой.
Сэм Дивероу лишился на какое-то время дара речи. Мозг его работал исправно, но выдавить из себя хотя бы одно слово он не мог. Маккензи – этот попугай в военном мундире – оказался вдруг первоклассным экономистом. И это было куда страшнее, чем все, чем он занимался раньше. Принципы, или, наоборот, беспринципность, исповедуемые военными, в соединении с принципами, или беспринципностью, исповедуемыми предпринимателями, приводят к появлению военно-промышленного комплекса. Выходит, Хаукинз – самое настоящее олицетворение военно-промышленного комплекса!
Если и раньше было крайне важно, чтобы Сэм остановил Маккензи, то теперь неотложность выполнения этой задачи выросла в три раза.
– Ты непобедим, – заключил Сэм. – Я был не прав, полемизируя с тобой. Позволь же мне присоединиться к тебе. Искренне прошу об этом. Дай и мне заработать мой скромненький миллиончик.
Глава 21
За каждым из офицеров Хаукинза была закреплена кличка, обозначавшая тот или иной цвет, причем по-французски. Выбор на французский пал не только потому, что все они свободно владели им, но и в силу того обстоятельства, что в этом языке названия различных цветов особенно резко отличались по звучанию друг от друга.
Американский негр с Крита, конечно же, стал Нуаром, или Черным, викинг из Стокгольма – Гри (Серым), француз из Бискайи – Блю (Синим), его соотечественник из Марселя – Вером (Зеленым), смуглолицый, но не
